В моих венах.

Так как я не знакома c ситуацией в Японии в плане усыновления и опеки, я опиралась на те знания, которые у меня были о российских и некоторых европейских службах, призванных заботиться о детях. Просьба воспринимать описанные мною обстоятельства усыновления, требования к кандидатам и прочее исходя из этого, и не выпадать в осадок из-за того, что все это совершенно не вписывается в рамки японской системы. Заранее благодарю за понимание! Минако до сих пор с ужасом вспоминает тот день, разделивший ее жизнь на "До" и "После". Хотя, если подумать, как много подобных отрезков на линии ее жизни уже было? Она уже сбилась со счета. Блондинка укачивала на руках маленького сынишку, изнемогая от жары и усталости, когда услышала, как в дверь постучали. Она знала, что это Кунсайт - Минако уже давно ждала его возвращения и сердце девушки изнывало от тревоги и какой-то необъяснимой тоски. Айно положила заснувшего малыша в кроватку и поспешила открыть дверь. Едва она ее распахнула, как волосы девушки растрепал порыв горячего летнего воздуха, ласково погладив ее щеки, словно ладонью. Ей показалось, она услышала, как Кунсайт выдохнул ее имя: - Минако! Но лестничная клетка была пуста и безмолвна, спертый воздух там был еще горячее, чем на улице. А Минако почему-то задрожала от холода, несмотря на то, что только секунду тому назад страдала от жары. Она обняла себя за плечи, опустив голову, стараясь справиться с щемящей болью, внезапно разлившейся по груди. А потом в квартире раздался звонок телефона, и Минако отдала бы многое за то, чтобы его не было, чтобы она никогда не снимала трубку. Это был врач скорой помощи, который по роду своей профессии уже не раз вынужден был сообщать скорбные новости родственникам и супругам. Его тихий и спокойный голос возвестил Минако Айно о том, что ее муж скончался в автокатастрофе, проехав на красный свет светофора. Она не помнила, что было дальше. Стук в дверь, звонки проклятого телефона, на который она больше никогда не хотела отвечать. Ее сын плакал, будто чувствуя боль, что сковала его мать, и только плач Юки напоминал Минако, что она, к ее сожалению, все еще жива. Блондинке казалось, что ей снился кошмар. Один из ее самых больших страхов - потерять мужа или сына - воплотился в жизнь, и Минако не знала, как ей научиться дышать заново. Она тонула, захлебывалась своей болью, ее сердце, словно зеркало, разлетелось на миллионы осколков, и они кололи и резали ее изнутри. Слезы, не переставая, катились по ее щекам, ребенок реагировал на настроение Минако и не мог успокоиться ни на мгновение - Юки капризничал и плакал, не давая Айно погрузиться в тишину. А ее трясло, колотило от злости на судьбу, что решила так жестоко обойтись с ними. Ночью в квартире появились Ятен и Сейя. Младший Иендо был похож на призрак самого себя - бледный до бесцветности, только лишь глаза сияли ярко на белом лице. Ятен был пьян, Коу с трудом мог удержать друга на ногах, и брюнет не знал, что ему делать. Им обоим - и Минако, и Ятену, - нужен был кто-то рядом, но Сейя мало подходил на роль утешителя, парню просто не хватало слов. Хотя, слова в данном случае, помогли бы мало. - Не говори мне ничего, - Айно отшатнулась от бывшего коллеги, выставляя руки вперед. Она не хотела знать, как скончался ее муж, не хотела думать о его последних мгновениях, - я не желаю ничего слышать! И Минако ушла в детскую, закрывшись в маленькой комнате с сыном, игнорируя присутствие нетрезвого Ятена и Сейи, пытавшегося его успокоить. За день до похорон Иендо-младший принялся рыться в шкафах в поисках парадной формы брата. Минако, увидев подобную картину, пришла в бешенство. - Нет! - Заявила она, вырывая форму Кунсайта из рук Ятена. - Ты не получишь ни единой его вещи! - Мина, так положено: по традиции, полицейских хоронят в форме. - едва слышно возразил ей блондин, цепляясь за вешалку. - Мне плевать на ваши традиции. Я не отдам даже его пуговицу. - Айно с остервенением вернула вешалку в шкаф и захлопнула дверцу. - Минако, - Ятен посмотрел на девушку пустыми, безжизненными глазами, - это похороны твоего мужа. Ты должна отдать мне хоть какой-то его костюм. - Убирайся! - закричала блондинка, зажмурившись. - Уходи! Не смей прикасаться к его вещам! У Ятена не было сил спорить, он послушно поддался ее толчкам в грудь и вышел из квартиры в траурном молчании. Иендо-младший вообще почти все время молчал, переживая смерть брата, погрузившись в какое-то немое отупение. Он, словно в фоновом режиме, занимался организацией похорон Кунсайта, не привлекая к этому Минако. Айно же ударилась в отрицание того, что Кунсайт погиб. Она отказалась поехать на опознание, отказалась надеть черное на похороны, отказалась вообще признавать тот факт, что ее мужа больше нет. Минако ждала, что он придет среди ночи, как это бывало прежде, она услышит его возню в коридоре и звук воды в душе, а потом горячие требовательные руки прижмут ее к себе, избавляя от озноба, что не проходил вот уже третьи сутки подряд. Но Кунсайт не возвращался и ночи становились все холоднее - такими же, как и его длинные загорелые пальцы, которых Минако коснулась перед тем, как закрылась крышка гроба. Но даже когда на него упала первая горсть земли из ее холодной ладони, Айно в это еще не верила. Ятен продолжал приходить в их квартиру, молчаливый и бледный, больше напоминающий тень, чем живого человека. Он спал на неудобном кожаном диване в гостиной, которая пропиталась запахом алкоголя. И Минако завидовала ему - Ятен хотя бы мог спать. В одну из таких холодных и бессонных ночей Айно стащила из гостиной недопитую бутылку виски и прикончила ее, даже не заметив вкуса. С алкоголем ей стало теплее, она провалилась в недолгий сон, а после пробуждения вновь приложилась к бутылке, отыскав новую в заначке даже не пытавшегося протрезветь Ятена. Минако снова заснула и, погрузившись в забытье, совершенно не слышала, как плачет в кроватке ее маленький сын. Слушая плач ребенка через стену, Ятен сидел на диване, рассматривая красными глазами пистолет, который сжимали его бледные пальцы. "Окно, или пуля в лоб"? - его мучила дилемма, которую блондин никак не мог решить, а Юки все не унимался и орал, словно бы его резали наживую. Разозлившись, Иендо ворвался в детскую, собираясь накричать на Минако и ее орущего спиногрыза, но увидел зареванного, покрасневшего малыша в кроватке, потерянного и испуганного. Айно спала на кресле, свернувшись в неудобной позе, рядом с ней валялись две пустые бутылки из-под виски, которые она стянула у Ятена. Ему было больно видеть эту картину, наверное, даже больнее, чем от потери брата. Ятен забрал мальчика к себе в пустую гостиную, ненавидя себя за малодушие и слабость. Айно, проснувшись с пульсирующей болью в голове, увидела, что кроватка пуста, а в квартире темно и тихо. Подскочив на ноги, она споткнулась об одну из стеклянных бутылок и выбежала из комнаты. - Юки! - молодая мать в панике искала пропавшего ребенка. - Он здесь, - послышался шепот из темной гостиной и Минако, войдя в нее, при слабом свете луны увидела лежащего на диване Ятена и спящего у него на груди младенца. Что-то в этот момент в Минако переменилось. Только сейчас она своей, еще затуманенной алкоголем головой, поняла, что отрицать очевидное дальше уже невозможно. Минако прошла на балкон, держась руками за стену, чтобы не свалиться на пол, и оперлась руками на его край. Ее волосы водопадом упали вниз на плечи из распустившегося неаккуратного пучка, закрывая лицо блондинки. Одновременно с появлением в ее жизни семьи, Минако обрела и самый большой свой страх - потерять кого-то из двух своих самых дорогих людей: мужа или сына. Неужели, все ее страхи материализуются? Наверное, счастливы на самом деле только те люди, у которых ничего нет? Им не ведом страх потери и одиночества. И внезапно Айно кольнула мысль о том, о чем она молила Кунсайта еще до рождения Юки. Она не имела права на это, не должна была быть такой эгоисткой, заставляя мужа делать выбор в пользу жизни ребенка. И только сейчас Минако понимала, какой жестокой была по отношению к Кунсайту - теперь она сама осталась одна и испытывала муки одиночества и тоски, и все это видел их сын. А ведь Айно своим выбором обрекала Кунсайта на то же самое, через что проходила сейчас сама: нежелание дышать без него. Но что, если бы Минако оказалась в той ситуации снова, сделала бы она тот же выбор? Ответа на этот вопрос она все равно не знала и боялась, что могла бы поступить точно так же. Какой же эгоисткой все же она была, думая в тот момент только о своих чувствах... Кунсайт остался бы точно так же, с младенцем на руках, с нежеланием жить, упустив возможность даже попрощаться с Минако. И теперь она оказалась на том месте, на котором мог оказаться ее муж. Кунсайт ушел слишком неожиданно, слишком рано, слишком далеко. Он оставил ее одну, уязвимую и потерянную, сбившуюся с пути. Этот мужчина был частью Минако, и без него она уже больше никогда не станет прежней. Он, словно комета, светящаяся в темно-синем небе яркой вспышкой, пролетел сквозь ее жизнь, навсегда изменив ее. Минако надеялась, что Кунсайт об этом знал. Он всегда был рядом, указывая ей путь, поддерживая и понимая, как никто другой, в ее венах текла его кровь. И точно так же, как и комета, Кунсайт исчез в мгновение ока, и она не успела сказать ему "Прощай". Минако подняла голову и посмотрела на ясное черное небо с россыпью мерцающих звезд. Где-то среди них сияла яркая и чистая душа ее возлюбленного мужчины. - Мне так его не хватает, - сквозь застилающие глаза слезы, прошептала Минако, услышав тихие шаги за спиной. - Как бы я хотела, чтобы он об этом знал. Ятен обнял девушку за дрожащие плечи, прижимаясь к ней всем телом. Это был первый раз, когда он прикоснулся к Минако после того, как родился Юки. Крепкие объятия и дыхание Ятена у ее щеки, во всем этом не было эротического подтекста. Они просто были двумя людьми, потерявшими кого-то близкого и дорогого, с кровоточащими сердцами. В этот момент они были друг для друга, словно пластырь, который мог закрепить рану и остановить кровотечение. На следующее утро Минако проснулась рано, но сегодня ночью ее не мучили кошмары или бессонница. Ее сынишка сладко спал в своей кроватке и Айно улыбнулась посапывающему беловолосому малышу. Блондинка почувствовала, как теплая рука притягивает ее к себе. Сердце ее замерло, а потом радостно застучало с удвоенной силой, и она мгновенно обернулась. Но глаза, которые она увидела перед собой, были зеленого цвета. Ятен понял все моментально. Он знал, что Минако хотела увидеть не его лицо, и во сне ей почудилось, будто ее обнимает Кунсайт. Но блондин не убрал свою руку с талии девушки и она отвернулась от него, скрываясь от его взгляда за длинными волосами, рассыпавшимися по подушке. - В этом нет ничего такого, Мина. - произнес Ятен у самого ее уха. - Мы просто заснули вместе. - Я знаю. - ответила она, подтягивая колени к груди, сворачиваясь в защитную позу эмбриона. Смущение, овладевшее ею, не давало Минако посмотреть Ятену в лицо. Она знала, что значат для него эти объятия и какие чувства он испытывает к ней. И не понимала, чего хочет больше: чтобы Ятен остался или ушел. После всех этих холодных, бессонных ночей они оба больше не могли притворяться, что справляются со всем этим, что с ними все в порядке. Лежа на кровати, тесно прижимаясь друг к другу, каждому из них хотелось кричать, но из горла не вырывалось ни звука: как будто в нулевой гравитации, зависнувшие между прошлым и настоящим, словно вся тяжесть этого мира сжимала их в крошечное ничто. - Мне нужно признаться тебе, Минако, - хрипло проговорил Ятен. - Я полон разбитых осколков, и они не дают мне заснуть ночами. - Я знаю, - кивнула девушка, вновь повторив эту фразу. - Я чувствую тоже самое. - Скажи, что мне делать, Мина? - его голос был ломким, наполненный болью и тоской. Минако повернулась к Ятену и уткнулась лицом в его плечо. Она не знала, что ему ответить, не знала, какие слова вообще могут быть ответом на боль утраты. Его длинные пальцы перебирали золотистые локоны у ее виска, гладили бледную кожу плеч, поднимаясь выше к щеке. Зажмурившись, Минако притянула Ятена к себе и поцеловала, не понимая ни своих инстинктов, ни желаний. Этот поцелуй был другим, не таким, как в их школьные годы. Он был полон не трепета ожидания и подростковых надежд, сейчас он был наполнен отчаянием, любовью и теплом, которого обоим ужасно не хватало. Минако разожгла огонь, такой, который она еще никогда не видела. Сейчас, после этих холодных, страшных ночей озноба блондинке казалось, что она вот-вот загорится и от нее останется только пепел. По ее щекам катились слезы, смешиваясь с солью слез Ятена. Минако думала, она уже позабыла, как это - быть с ним, быть только его, хотеть только одного Ятена. Приятная тяжесть его тела заставила дыхание девушки сбиться, внизу живота образовался тугой узел желания. Руки Ятена ловко стянули с нее тонкий топ, губы оставляли пульсирующие точки там, где они касались ее кожи. Она обвила длинными ногами его торс, снимая с него футболку и впиваясь в его губы страстным, жаждущим поцелуем. Они слились в одно целое, соединяя тела и путаясь ресницами, скрываясь от всего мира за пологом из золотистых и пепельных волос. - Мина, я так люблю тебя, - покрывая лицо девушки поцелуями, прошептал Ятен. Его глаза оказались так близко, что весь ее мир окрасился бледной зеленью. Она посмотрела на него, улыбнувшись. Ей так хотелось забыть обо всем хоть на минуту, и она действительно, забыла, растворившись в своей страсти, отдаваясь Ятену со всей своей неистовой нежностью. Но маленький ребенок в кроватке заворочался и захныкал во сне, возвращая Минако в тот мир, от которого она исчезла на эти краткие мгновения. - Пожалуйста, можем мы притвориться, что этого не было? - испугавшись самой себя и своих желаний, спросила Айно. Она отстранилась от Ятена, заворачиваясь в тонкую простынь и вставая с кровати. - Минако, скажи, когда ты смотришь на меня, хоть иногда, ты думаешь о том, что могло бы быть? Что могло бы быть с нами, если бы не расстались? - спросил ее блондин, впиваясь в девушку взглядом. Она, нервная, будто бы пойманная на месте преступления, не могла найти себе места и расхаживала по комнате взад-вперед. - Сейчас не время обсуждать это, - наконец, совладав с собственным голосом, произнесла блондинка. Она посмотрела на обнаженного Ятена в своей постели, и краска стыда залила ее лицо. - Ты думаешь, я сумасшедший, если все еще люблю тебя? - Тогда и я сумасшедшая. - Айно отвернулась. Если бы он знал, как ей хотелось вернуться в его объятия. - Но я только что потеряла мужа, а ты брата. И это ... - Он бы понял. - возразил ей Ятен, но его голос звучал неуверенно, - Он знал... - Знал. - Кивнула Мина, посмотрев в окно. - Я не сплю ночами, разговаривая с тенями на потолке. Только мой сын удерживает меня от того, чтобы не сделать с собой что-нибудь, чтобы все это прекратилось. Я схожу с ума, Ятен. Мне холодно без него, мне постоянно холодно! Его больше нет, и я рассыпаюсь на части, словно фигура из песка. - Минако повернулась к Ятену, ища в его глазах понимания ее тоски, боли и отчаянья. - Но вместе с тем, я ужасно хочу тебя. Я сумасшедшая, Ятен. Я ведь тоже сумасшедшая, раз люблю тебя. - Ты просто немного не в себе. - блондин покачал головой, садясь на кровати. - Как и я. Все, что случилось, не прошло ни для кого из нас бесследно. Но Мина, неужели ты думаешь, что Кунсайт осудил бы нас за то, о чем он всегда знал? - Я осужу себя. - Айно перевела взгляд на детскую кроватку. - Я сделаю это сама, и мне не будет покоя. Ятен отвернулся, ероша серебристые волосы. - Может быть, однажды, настанет время, когда ты увидишь другую сторону того, от чего сейчас бежишь сломя голову. Все, что произошло с ними в прошлом, было для Ятен Иендо уроком - теперь он точно знал, что никогда не отступит и будет ждать. Он больше не собирался отдавать Айно никому, даже своему мертвому брату. Ятен искал ее в других, мешая ко всему алкоголь и забытье, но никто никогда не мог заменить ему Минако. Они сами возводили между собою стены, складывали неравенства с несколькими переменными, и всегда боролись за то, кто же из них в итоге станет счастливее. Но правда в том, что порознь они никогда не увидят этого счастья. Ятен понимал, что Минако нужно время, и он готов был его ей дать. После произошедшего в спальне, Айно его избегала, как могла, несмотря на то, что Ятен продолжил приходить и проводить одинокие ночи на кожаном диване в гостиной. Она туда не заходила, но была уверена, что Иендо приволок свои вещи, основательно обосновываясь с ней в одной квартире. Правда, теперь он начал проявлять несколько другой интерес к маленькому мальчику, так сильно напоминавшему ему Кунсайта и его самого. Что-то в его зеленых глазах изменилось, когда Ятена смотрел на Юки, и Айно не могла не признать, что ужасно этому рада. Он заявил Минако за завтраком, что собирается уйти из полиции. Иендо-младший больше не мог там работать, и не хотел. В какой-то степени, Минако понимала его чувства, она и сама вряд ли бы вернулась туда на его месте. После всего случившегося, Ятен мысленно постоянно возвращался бы к той трагедии, что развернулась в стенах их общего участка, и это бы сказалось и на его психике, и на результате работы. А он бы не смирился с посредственными достижениями, все же, они оба привыкли предъявлять к себе высокие требования. Минако оставалось только гадать, какие мысли были у Ятена в голове, за что он винил себя и в чем именно считал себя виноватым. Но она не лезла к нему с расспросами, избегая слишком личных тем для разговора, а он не задавал подобных вопросов ей. Ятен и так прекрасно знал, что Айно корила себя в том, что упустила из виду Рей, именно тогда, когда та больше всего в ней нуждалась. Она считала, что все началось в тот день, когда Минако рассказала подруге о своей беременности, а позже стала часто брать больничные из-за своего плохого самочувствия. А это означало, что Рей оставалась одна, и даже если и хотела поделиться с Минако своими переживаниями, подруги рядом не было. Но, а может быть, дело было в том, что Хино была одержима мыслями о мести, и все просто вот так совпало. В конце концов, никто не забывал о том, как Рей гонялась за наркодилером, который застрелил ее отца - в тот раз ей повезло, что Кунсайт оказался рядом. А когда одна месть была исполнена, то девушка принялась за вторую, ту, которую вынашивала, очевидно, не один год. Рей была еще более чувствительна и ранима, чем Минако, хотя и прятала это за своей колючестью и недружелюбием. Каждая потеря и неудача отражались в ее душе в несколько раз сильнее, чем могли бы, если бы с ней рядом был кто-то из родителей. Друзья в таких случаях не всегда могут помочь. Детские обиды и раны практически никогда не излечиваются, они продолжают кровоточить всю жизнь, а если и затягиваются, то на сердце навсегда остается шрам. Так случилось и с Рей, так было и с Минако. Психологические травмы, полученные в ими детстве, сделали их такими, какие они есть, но именно одиночество и гордость, возведенная в ранг святыни, привели Хино к тому, что ее рассудок помутился. Умом Минако понимала то, что ее вина была косвенной, даже по каким-то меркам ничтожной, но сердце блондинки оставалось глухим к словам разума. Ребенок, который должен был родиться у Рей, казался Айно возможностью искупить свои грехи перед подругой, и Минако была готова пойти на многое ради того, чтобы стать для малыша приемной матерью и сделать его счастливым. Но, не все всегда подвластно одному лишь желанию. После того, как война с врачами за сохранение жизни нерожденного малыша была выиграна, началась следующая - за то, кому выпадет право оформить над ним опеку. Минус был в том, что при оформлении опекунства ребенка могли усыновить третьи лица, если они того захотели бы, и служба опеки пошла бы им навстречу. Оформить усыновление кому-то из друзей Рей Хино и Джедайта Томо было уже гораздо сложнее: требования к кандидатам предъявлялись очень серьезные - жилплощадь, доход, "социальное лицо и моральный облик" потенциального родителя, и прочие аспекты. Минако, Ятен и Ами (через громкую связь) не один раз посещали офис Сецуны Мейо, сотрудницы органов опеки, которая проводила для них консультации. - Ами Мицуно ребенка никто усыновить не позволит: девушке всего восемнадцать, содержать его она не сможет, она не замужем, - в очередной раз завела свою шарманку темноволосая девушка в строгом костюме. Сецуна уже не в первый раз начинала все сначала, но ее терпения хватало на все заданные ей вопросы, - тут целый список причин. - А как же я? - подала голос Минако, ерзая на стуле. Ей хотелось услышать что-то новое, а не уже набившие оскомину причины отказа. - Миссис Айно, вы тоже не выглядите в глазах органов опеки достойным кандидатом. Ваш муж недавно скончался, вы сами находитесь в декретном отпуске с последующим увольнением из полиции, поэтому выши доходы совершенно не устраивают органы опеки. - Голос Сецуны Мейо звучал, как запись на грампластинке, но ее лицо было понимающим, без признаков раздражения или недовольства тем, что ей приходилось повторять все заново. - А как же родители Джедайта? - скучающим голосом поинтересовался молчавший до этого Ятен. Он сидел в углу тесной комнаты, сложив руки на груди. - Они не подходят по возрасту, - терпеливо пояснила Сецуна, словно в первый раз. - То есть, малыша моей подруги могут отдать в приют даже при наличии нескольких желающих усыновить его? У него, в конце концов, есть бабушка и дедушка, пусть и довольно пожилые. - терпение Минако, наоборот, было уже на исходе. Она искренне не понимала мотивацию органов опеки. Разве это не их работа - заботиться о благе детей? - Его могут усыновить совершенно другие люди. - И тогда мы никогда не узнаем, где он. - Дополнил фразу мисс Мейо Ятен. Он бесстрастно посмотрел на Сецуну, внимая каждому ее слову. Казалось, он вовсе не обращал внимания на возбужденное состояние Минако. - Верно. Новые родители могут изменить имя и даже дату рождения, при желании. - подтвердила Сецуна. Услышав это, Минако побледнела. Она даже думать не хотела о подобном исходе событий. Ее мозги усиленно работали, подыскивая подходящие варианты, но их не было: она молодая вдова с маленьким ребенком на руках, до окончания декретного отпуска остается еще несколько месяцев, а новую работу нужно еще найти. Прибавить возраста Ами, выдать ее замуж и обеспечить ей необходимый доход - это тоже остается на грани фантастики. Минако внезапно осенило: ведь можно привлечь к этому вопросу Нефрита и Мако! Возможно, они даже обрадуются подобному предложению? В этой своей глубокой задумчивости, блондинка не замечала внимательного взгляда зеленых глаз, которые смотрели на нее в те мгновения. Даже после смерти мужа, Минако не изменяла себе и выглядела, как и всегда, прекрасно: белая, чуть бледная от усталости кожа, пухлые губы покрыты матовой помадой глубокого, темно-лилового цвета, черные ресницы отбрасывали тени на точеные скулы, жидкое золото длинных шелковистых волос окутывало хрупкие плечи, ниспадая густой волной на спину. Этот внешний лоск стоил Минако многого, но она держала марку только потому, что хотела выглядеть сильной. Ятену казалось, что он мог бы ждать ее вечно, даже несмотря на то, что Иендо-младший прекрасно понимал: зная Минако, на это действительно могут уйти годы. Но всякий раз, когда блондин слышал ее голос, сердце его предательски замирало. Ятену Иендо было трудно отвести от нее взгляд, но Айно была бесконечно далека от него в тот момент, несмотря на расстояние вытянутой руки, разделяющее их в этом тесном кабинете. Он мечтал о тех мгновениях, когда после тяжелого дня, этой краткой разлуки, показавшейся вечностью, он мог бы вернуться домой и ощутить ласковые прикосновения Минако на своих плечах, от которых ему станет лучше. Глядя на нее, Ятена всегда снедала тоска по неосуществлённым мечтам. Порой, Иендо-младший ненавидел себя за чувство, от которого он не мог избавиться. Невозможно разлюбить по приказу, сердце живет по своим собственным правилам. Но Ятен держал свое обещание: он был Минако другом. Другом, мечтающим просыпаться с ней в одной постели. Возможно, это цена, которую ему нужно заплатить за ее счастье? Но разве оно теперь у нее есть, это счастье? Стул рядом с Минако был пуст - он предназначался Кунсайту, и возможно, будь он жив, ее глаза светились бы этим особенным светом. Но его брат мертв, и взгляд Минако был так же холоден, как вода в реке после паводка, и потеря ребенка Рей станет для нее новым ударом. Эти мысли придали Ятену решимости задавать вопросы, которые были ему малоинтересны. До Айно, погрузившейся в отчаянный водоворот своих мыслей, донесся голос Иендо-младшего, того, кто меньше всех интересовался судьбой нерожденного младенца, и меньше всего подходил на роль отца: - Мисс Мейо, я слышал, что вы пробовали усыновить мальчика в прошлом году, но за несколько дней до подписания документов ваш супруг пошел на попятную и отказался? - Откуда вам это известно? - вскинула брови брюнетка. - Я работал в полиции, мне были доступны многие тайны, - пожал плечами Иендо-младший, обжигая взглядом девушку за светлым офисным столом, заваленном папками, так непохожую на его Минако. Неосознанно, Ятен в каждой женщине искал черты своей любимой блондинки, и не находил их. - Это правда. Мой муж так и не смог принять того, что ребенок будет ему не родным. - тихо ответила Сецуна, едва заметно кивнув. - Вы хотели сказать, бывший муж? - голос Ятена был колким и шершавым, словно наждачная бумага, слова давались ему с трудом. - Верно. - Сецуна опустила взгляд, смутившись. - Мисс Мейо, вы выйдете за меня? - эти слова так и не слетели с его губ, хотя, очевидно, чтобы ребенок его лучшего друга и Рей Хино остался в досягаемости Минако и Ами, следовало бы задать этот вопрос. Айно нервно обернулась назад, посмотрев на Ятена. Она прекрасно поняла, к чему мог вести подобный, совершенно не в духе Ятена Иендо, диалог. Потом блондинка посмотрела прямо перед собой, на Сецуну Мейо, которая, казалось бы, тоже ждала услышать от Ятена предложение, так им и не озвученное. Брюнетка смотрела на свои пальцы, перебирающие бланки. Ее щеки залил румянец смущения и неловкости. В эти секунды ее замешательства Минако впервые рассматривала Сецуну так внимательно - ранее Айно поглощали собственные мысли и у нее совершенно не было желания разглядывать консультирующего их работника органов опеки. Блондинка читала Сецуну, как раскрытый на главной статье номера, журнал. Мисс Мейо на вид было около тридцати, аккуратная укладка и скромный макияж подчеркивали ее натуральную красоту: высокие скулы, большие карие глаза миндалевидной формы, пухлые губы. Но вместе с тем, Сецуна вовсе не казалась идеальной, такой, как сама Минако - несмотря на сложности и занятость жизни матери грудного ребенка, она старалась всегда быть в "боевой готовности": укладка, макияж, маникюр, со вкусом подобранная одежда, пусть и делала это через силу. В Сецуне не было этого глянцевого лоска, но он, определенно, лишь только испортил бы ее природное обаяние. Смущение, окрасившее щеки мисс Мейо в розовый цвет, придавало ей непосредственности, присущей ученице старших классов, и Айно подумала, что строгость, скучный костюм и выверенные фразы это лишь образ, который Сецуна выбрала для своей работы, но на самом деле, она, вероятно, другая - эмоциональная, смешливая и живая. После нескольких минут ожидания так и не прозвучавшей вслух реплики, Сецуна объявила, что на сегодня консультация окончена и попросила всех собравшихся выйти. Иендо-младший прислонился к стене у двери тесного кабинета, по своему обыкновению ожидая, когда когда оттуда выйдет Минако. - Что ты делаешь, Ятен? - спросила его Айно свистящим шепотом. Она вцепилась в ладонь парня, не замечая, как ее ногти глубоко впились ему в кожу. Блондинка едва сдерживала себя из-за внезапной, совершенно ненужной и неуместной сейчас ревности, которая всколыхнулась в ее дуще, едва она поняла, какие мысли роятся в голове Ятена. - Ты что, выжил из ума? - Отнюдь, - Ятен покачал головой, длинная челка упала на лицо и он убрал ее быстрым движением головы. - И она, и я - прекрасные кандидатуры для усыновления ребенка Рей Хино. А в чем дело, Мина? - прищурившись, поинтересовался блондин. - Ты же никогда не выявлял желания стать отцом, и в службу опеки приходил только потому, что тебе неловко отказать Ами. - Я много думал о своей жизни и пришел к выводу, что хочу усыновить этого ребенка. - ответил Ятен, посмотрев на девушку сверху вниз. - Что за... - Айно зажмурилась, не в силах подобрать слова. - Ятен, послушай. Не нужно портить жизнь себе и этой девушке. Только потому, что она хочет усыновить ребенка, и не может, не будучи замужем, а мы все желаем, чтобы малыш Рей остался при нас, это не повод делать Сецуне предложение руки и сердца. Никто из вас троих не будет счастлив! - Минако, ты осознаешь собственные шансы на усыновление? - задал ей вопрос Ятен, наклонившись к девушке и едва не касаясь ее носа своим. - Так вот, они нулевые. Замуж за меня ты все равно не пойдешь, ибо у тебя в голове куча благочестивых пунктов, и если появится какая-то пара с лучшими характеристиками, желающая стать родителями, ребенка отдадут им. И никто из нас больше никогда его не увидит. - Я это знаю, - Минако потупила взгляд. Ей стало неимоверно стыдно за свою эгоистичную ревность, которую она пыталась замаскировать за приведенными ранее доводами против этого брака. - но... Я не хочу, чтобы ты мучился всю свою жизнь! Ведь брак с нелюбимым человеком - это ужасно. - Ты так говоришь, будто ты там была. - Ты прекрасно знаешь, что нет. Мы с Кунсайтом были счастливы вместе. - Тогда, пожалуйста, дай возможность стать счастливым и мне. - Ятен склонил голову набок, длинная серебристая прядь упала на его глаза. - Я хочу иметь семью, смысл жизни, и этот ребенок станет для меня всем. Минако понимала подобное желание и знала, как сильно меняется жизнь, когда у человека появляется семья. Она также знала, что отняла у Ятена возможность обрести её и не имела права вставать на его пути снова. - Я надеюсь, что однажды, ты полюбишь эту девушку, как она уже любит тебя, - тихо сказала Минако, положив ладонь Ятену на плечо и улыбнулась. Истина открылась ей сразу, стоило только внимательно посмотреть на Сецуну. - Ты же знаешь, что мои чувства останутся неизменными: мне нужна только ты, Мина. Кровь бросилась блондинке в лицо, ясный взгляд зеленых глаз Ятена завораживал, пригвоздив ее к месту. Грустно вздохнув, прогоняя эти ненужные им обоим чувства, Минако отступила на шаг, бросив грустный взгляд на парня, чье сердце она разбила на крошечные осколки. Айно услышала, как дверь кабинета Сецуны отворилась и поспешила прочь по коридору, оставляя их наедине. Мисс Мейо закрыла свой офис на ключ и спрятала его в карман темно-зеленого пиджака с укороченными рукавами. - До свидания, мистер Иендо, - девушка потянула свой пиджак вниз, словно ученица, стесняющаяся своей школьной формы. Не дожидаясь ответа Ятена, Сецуна прошла мимо, обдавая его ароматом своих духов с примесью запаха ментоловых сигарет. Он улыбнулся сам себе, смотря из-под длинной челки не на ее тонкую удаляющуюся фигуру, а на Минако Айно, цокающую высокими каблуками к главному выходу из здания. Блондинка вышагивала взад и вперед у высокой лестницы, обнимая себя за плечи. В ее груди стучало сердце, словно барабан и ей казалось, что все могут услышать этот неровный, бешеный ритм. Она боролась с желанием побежать обратно, ворваться в узкий коридор службы опеки и умолять Ятена не делать предложение Сецуне Мейо. Какая же она лицемерка! Только что желала ему полюбить другую, когда сама прекрасно знает, что не может даже допустить мысли об этом. Ятен вышел вслед за ней через две минуты, но они показались Минако вечностью. Пока он спускался по ступеням, глядя на нее из-под длинной пепельной челки, Айно думала, что все происходит в замедленной съемке, словно нарочно, лишь бы только помучить ее маленькое безумное сердце. - Почему так быстро? - нервно спросила она у Ятена, и он вопросительно вскинул брови. - Ты недовольна? - поинтересовался он, вплотную подходя к девушке на высоких каблуках. - Она согласна? - Я не спрашивал. - Ятен засунул руки в карманы и отвел взгляд, рассматривая проезжающие мимо машины. Айно показалось, ее сердце едва не остановилось. А что, если бы он сказал, что все же сделал Сецуне предложение, что тогда? - Я лицемерка. - Да я знаю, - ухмыльнулся блондин. - таких еще поискать нужно. - Ты и сам не лучше. - Буркнула Айно, сложив руки на груди. - Ну, в какой-то степени, да. - Он пожал плечами и протянул ей руку. Блондинка уставилась на его ладонь, затаив дыхание, борясь собой, чтобы не повиснуть на его шее, впиваясь в эти идеальные губы поцелуем. - Ну, возьми меня за руку, Мина. - На ее лицо упала первая дождевая капля, ветер ударил в спину, подтолкнув ее к Ятену еще ближе, - Обещаю, что в этот раз я не наделаю глупостей. И Айно не удержалась. Она больше не могла бороться ни с собой, ни с ним, ни с судьбой, ни с условностями, которые ей навязали люди, а она охотно их поддерживала. Ей больше не хотелось думать о том, что скажут люди, и как к этому отнесся бы Кунсайт. Он знал, что Минако его любила и желал ей счастья. Они так долго с Ятеном шли друг к другу, может быть, уже хватит? Сколько это продлится - день, или год, или всю жизнь, никто из них не знает. Но не лучше ли улыбаться потом добрым воспоминаниям, чем жалеть о том, что их никогда не было? Если жизнь чему и научила ее, так этому. Крепкие объятия Ятена - единственное, что ее сейчас волновало. Дождь лил на них сверху, смывая ее макияж и укладку, люди бежали мимо, раскрывали зонты или искали укрытия от ливня, машины гудели, застревая в образовавшейся пробке - но это было не важно. Она целовала Ятена Иендо так, будто рядом никого не было, как будто на них никто не смотрел, посреди улицы и снующей толпы, позволяя всему миру видеть ее выбор.

Десять лет спустя

Никто никогда не скрывал от Хотару Томо, кто ее родители. Девочка с рождения знала, что ее отец погиб, а мать серьезно больна. Она никогда не называла своих приемных родителей "мама" и "папа", но они сделали все для того, чтобы ее детство было счастливым. Хотару росла тихим и послушным ребенком, который любил рассматривать книги и слушать сказки, долгие прогулки под дождем и предзакатные минуты, встреченные на балконе своего дома с чашкой ароматного какао в ладонях. Ами и Зойсайт приезжали настолько часто, насколько позволял им график учебы, и никто никогда не препятствовал молодой паре забирать Хотару на несколько дней к себе. В то время они останавливались в квартире Мичиру, и специально для этих недолгих дней Минако переделала свою старую комнату в милую детскую. Блондинка же на каждый день рождения водила дочь Рей в картинную галерею, куда когда-то водила ее названная мать. Хотару могла долго сидеть неподвижно, рассматривая холсты знаменитых художников, в то время как Юки ставил на уши всех служителей галереи, постоянно норовя что-то уронить или потрогать. Но, несмотря, на очевидную разницу в характерах, дети хорошо друг с другом ладили. Юки оживлял своей активностью склонную к меланхолии девочку, а она действовала на него успокаивающе в периоды излишней возбужденности. Минако Иендо радовалась, что Хотару заменила для ее сына сестру - на второго ребенка блондинка пока так и не решилась. Еще до того, как в их жизнь пришла Хотару, блондинка боялась, что больше не сможет полюбить никого так же сильно, как Юки, что она была не готова делить это чувство. Но, как оказалось, Минако ошибалась на этот счет. Ей было абсолютно не важно, что это не ее дочь - младенец, беспомощный и беззащитный, вызывал в ней чрезвычайно сильную любовь и привязанность. Когда пришло время, заявку на усыновление подали лишь двое, Минако и Ятен, конкурентов у них больше не прибавилось - в своем стремлении заполучить новорожденную девочку, никто из друзей Рей Хино не подумал, что желающих, кроме них самих, усыновить ребенка серийной убийцы и сумасшедшей, не найдется. Поначалу, им позволили оформить совместную опеку над ребенком, но через несколько лет паре, решившейся, все же, узаконить свои отношения, было позволено удочерить девочку. Иендо больше не работал в полиции и никогда не хотел туда возвращаться. Ятену предлагали стать капитаном и занять место Кунсайта, но тот отказался - он слишком хорошо помнил, как эта должность навредила его старшему брату. Берилл Харада с готовностью приняла Ятена на должность государственного обвинителя. Тут блондин мог развернуться, проявить себя и получить чувство удовлетворения, если судья выносил приговор преступнику, а не освобождал его из-под стражи прямо в зале суда из-за недостаточной доказательной базы. Минако же, к своему удивлению, нашла себя в школе, в которой они учились с Ятеном, Рей, Джедайтом, Коу и где учился Кунсайт: блондинка приступила к обязанностям социального педагога. Работа в школе ей очень нравилась. Благодаря опыту, полученному в полиции и прошлому, проведенному в стенах этого учебного заведения, Минако было легко устанавливать контакт с проблемными детьми или же теми, кто таковыми казался. После всех потрясений и потерь ее жизнь, наконец, обрела смысл и красочность, Минако была уверена в завтрашнем дне, ее больше не угнетало чувство невыполненного долга или маниакальное желание отыскать кого-то, кто спас ей когда-то жизнь. Она с какой-то приятной, горько-сладкой тоской перебирала старые фото, показывая их своему сыну и Хотару, рассматривала себя, плачущую маленькую девчушку, чей замок сломал смеющийся беловолосый мальчишка. Забавно, что Минако нашла эту фотографию, разбирая старые вещи своей матери, а Ятен узнал на ней себя и Сейю. На заднем плане мелькал и Кунсайт, высокий подросток в белой футболке и голубых джинсах. Невероятно, как тесно были переплетены все их жизни с самого начала, и Минако Айно радовалась, что они все еще оставались рядом друг с другом. - Хватит кормить детей своей ностальгической меланхолией! - Макото Като расставляла на обеденном столе тарелки и бокалы для вина, - у нас все же праздник, а не поминальная служба твоей молодости! Минако закатила глаза, но закрыла альбом. Спорить с подругой ей вовсе не хотелось, ибо та была абсолютно права. Каждый год, в дни рождения Рей и Джедайта, они обязательно собирались все вместе. Ами и Зойсайт старались не пропускать торжественные ужины, и прилетали в Токио, даже если у них выпадал свободным только один вечер. - Мой сын обнаглел, - Нефрит поставил пустой бокал на стол, - Заявил мне, что в следующий раз обязательно полетит с нами в путешествие, испортив всю романтику. - Имею право! - подал голос кучерявый высокий мальчишка. - А что тут такого? - спросила Минако, - это вы, родители, обнаглели! Раскатывает по Европе, пока сын тусуется с бабушками. - Это твой Юки его надоумил, - Мако вскинула палец вверх. - наслушался рассказов о ваших совместных походах и поездках по стране в трейлере. - Что? - мальчик с пепельными волосами запротестовал, нахмурившись. - Я тут ни причем. Спросите лучше Хотару, она любит толкать умные речи. - Боже мой, Мако, - притворно проворчал Ятен, - в твоем голосе столько зависти. Неужели, ты тоже хочешь раскатывать по узким дорогам в фургоне? - А почему сразу Хотару? Я с ним, - и палец темноволосой девочки, так похожей на мать, метнулся к сыну Нефрита и Мако, тот же в ответ задиристо показал ей язык и скорчил рожицу. - вообще не разговариваю. - Теперь я уверена, что мои дети тут ни причем! - рассмеялась Минако, - Като, все дело в том, что Мако грезит о семейном, а не романтическом отпуске. - Кругом сплошные заговоры. - недовольно проворчал Нефрит, надув губы. - Чем ей не нравится моя романтика? Когда Мако и Нефрит ушли, Минако вышла на балкон. Она любила провожать их семью взглядом, и делала это тайком, наслаждаясь естественностью в поведении этих людей, когда они думали, что за ними никто не наблюдает. Мако о чем-то спорила с мужем, пихая локтем его в бок, а он смеялся и пытался прикурить новую сигарету, которая тут же летела в урну, мальчишка прыгал впереди, разглядыва звездное небо. - Завтра за Хотару приедет Зойсайт, он сказал, что они с Ами собираются навестить Рей. - Раздался над ухом Минако голос Ятена. Он вышел на балкон с бокалом вина и поставил его на маленький столик. - Да, я знаю. Ами мне сегодня звонила. - блондинка отвернулась от созерцания семейной пары и посмотрела на Ятена. - Как думаешь, что будет, когда девочка узнает, что натворили ее родители? - задал ей вопрос Ятен, с тревогой вглядываясь в лицо жены. - Ведь однажды Хотару узнает. - Надеюсь, она никогда не узнает этого, - Минако улыбнулась, притягивая мужа к себе ближе и пряча лицо у него на груди. Ятен стянул резинку, связывающую длинные волосы блондинки в высокий хвост, и они золотистым водопадом рассыпались по ее плечам, обдавая его тонким ароматом ее новых духов. - А если и узнает, то я обязательно расскажу ей, как сильно любили друг друга ее родители, и что она - это настоящее чудо любви. Ятен немного помолчал, обнимая Минако и смотря в далекое небо. Оно сегодня было ясным, усыпанным звездами. - Ты сегодня не пила вино. - Шею Минако пощекотало горячее дыхание мужа, и она тут же отстранилась от него. - Да, - ответила блондинка, разворачиваясь и откидывая назад длинные волосы. - и твой одеколон меня раздражает. Отвратительный запах. - Это же твой любимый, ты сама мне его подарила, - озадаченно нахмурился Ятен. - И крылышки сегодня были не кстати, я бы предпочла тунца с грибами шиитаке. - Стой, ты же терпеть не можешь эти грибы, с чего вдруг такая резкая смена предпочтений? - на последнем слове зеленые глаза блондина расширились, его осенила внезапная мысль. - Неужели? Минако кивнула, смущенно пожимая плечами. А потом взвизгнула, когда Ятен подхватил ее на руки и поднял высоко вверх, так, что она увидела высокие кроны деревьев в соседнем саду. - Я люблю тебя, Мина. Безнадежно, сильно люблю.