Их жизнь

День проходил размеренно, собственно, как всегда. — Ну ты и уёбок, Йен, — Микки орал на весь дом, пока Йен заливался смехом, лёжа на кровати и разглядывая детскую фотографию Микки, которую ему дала Менди. — Да чтоб вы оба ебанулись где-нибудь, — Милкович вырвал фотку у Йена и сел рядом. — Да чего ты так реагируешь, ты там довольно мил, не то, что тогда, когда мы встретились. Совсем на милого не похож был, гопник самый натуральный, — не удержался Йен и снова стал заливаться звонким смехом, от которого Микки прям корёжило. До того невыносимо было, но заразительно. — Заткнись уже и давай продолжим смотреть этот ёбаный фильм, — Микки пихнул рыжего в плечо и вернулся к просмотру. Они уже как два месяца жили вместе, и постоянные оскорбления вошли уже в привычку, даже в шутку. Да и Светлана наконец съехала и перестала мешать им передвигаться по дому, а то, что не шаг, то нельзя. А ведь дом Микки и Менди. Йену, по всей видимости, уже надоело смотреть до того скучный фильм, что он просто стал засыпать, но засыпать без Микки ему ох как не хотелось. Поэтому пришлось прибегнуть к крайним мерам, хотя лишиться языка он не хотел, но попробовать стоило. Он медленно пододвинулся к Милковичу и, лишь слегка дотронувшись до его губ, тут же был жестко повален. — Какого хуя, Галлагер? — Микки закусил нижнюю губу и, как всегда, вопросительно поднял свои забавные брови-домиком. — Что ты, блять, творишь? — Алло, мы уже у тебя дома, тут кто тебе мешает? — Йен попытался встать, но это плохо у него выходило, хватка у Милковича была довольно-таки сильной, да ещё его ухмылка и эти пристально смотрящие глаза, они давили на него. — Просто завались, — Микки опустился чуть ниже и, посмотрев в глаза рыжего, прислонился к его губам и мягко сминал их, переходя к более настойчивому темпу, требуя ответа. Но Йен был уж слишком поражён такой инициативой. — Что? — Микки ничего не понимал и недоуменно глядел на парнишку. — Да нет, просто сам Микки Милкович полез целоваться, хм, что-то новенькое, — Йен улыбнулся уголками губ. И все же ему удалось перевалить здоровяка на спину и взять инициативу на себя. — Продолжим… Йен стал жадно целовать Микки, будто того сейчас заберут и больше не отдадут, будто его ебанутый папаша выбьет из него «пидарство», и все будет по-другому. Он стал покрывать, уже оголенную, грудь поцелуями во всех чувствительных местах, только он знал, где они находятся, и делал это медленно, мучительно. Ну надо же хоть немного поиздеваться. — Да трахни ты уже меня, — не выдержал Милкович и ехидно улыбнулся, закусывая нижнюю губу, скрывая ярое желание. Вот так вот, примерно, и заканчивается день Йена и Милковича. Настойчивым Йеном, который, при желании, готов был соблазнить кого угодно, даже натурала или Микки, который явно целует как бог и очень даже нежно.