Их жизнь

— Ты должен сходить к нему в тюрьму, — Светлана дернула Йена за руку и обратила на себя внимание парня. Он долго продолжал на неё смотреть.  Без слов, только взгляд и думая.  Он и правда не знал, что ответить. Внутри было смешное чувство. Он хотел пойти и навестить Микки, узнать на сколько его посадили, а другое чувство ему говорило забыть его и начать жизнь с чистого листа. Но Йен знал, что чистого листа больше не будет. — Не хочу его видеть, — на легке произнёс Йен. Он не хотел этого говорить. Оно само так. Он даже не успел взвесить все «за» и «против», чтобы решать идти или нет. В душе так и кричало: «надо идти», но Йен не слушал, он пытался заглушить эти крики навсегда, пока Светлана тихо не произнесла: — Я тебе заплачу, — она смотрела прям в глаза рыжика.  Прожигая его взглядом, ждала точного ответа. — Двадцать пять баксов. Предложила Светлана и поправила Евгения на руках, который за всем мило наблюдал, ничего не понимая, не догадываясь ни о чем. Йен же стал обдумывать и этот вариант. Он мог пойти с ними, но не говорить с Микки. Просто игнорируя его по полной программе, но Светлана может заставить его с ним говорить, что уже минус. — Согласен, — Йен кивнул и добавил. — С тебя пятьдесят баксов, — он продолжил собирать грязную посуду, а Светлана лишь тяжело вздохнула и оставила его в покое. Он думал весь день на счёт этого всего. На счёт того, что он снова увидит Микки и не сдержется, он сорвется. Он знал, что Микки может его с лёгкостью послать на все четыре стороны. Но разве это Йена останавливало хоть раз? Да никогда. Он все равно продолжал идти вперёд, за широкой спиной Микки. *** На утро Йен чувствовал себя более мение хорошо. Голова не болела, тело не ломило. А это говорило о том, что день предстоит быть хорошим, но одно «но» было. Он идет со Светланой в тюрьму к Микки. Это рушило все планы Йена, он и так хотел забыть его, начать все заново, но сам прекрасно понимал, что ничего из этого плана не выйдет. Он провален. С самого начало и так было ясно, что он недействителен. — Так, мне надо серьезно с ним обсудить одно дело, а ты посидишь с Евгением, — дала указание Светлана и поправила малыша на руках, беря его более удобно. — Да, — согласился Йен. Главное не говорить с Микки, даже не смотреть в его сторону, просто не обращать внимание, но это вряд ли получиться. Ведь у Йена взгляд всегда падает на Микки. Даже против воли, оно само происходит. Он смотрит на растрёпанные волосы, на голубые глаза, на его руки, на пухлые губы. Да, они больше всего ему нравились. Как он их целовал, сминал и прижимал к себе сильнее, углубляя поцелуй и наслаждаясь этим. А что сейчас? Сейчас ничего нет и не должно быть. — Будешь с ним говорить? — Светлана смотрела на рыжика и тяжело вздыхала. Йен повернулся к ней лицом и не знал, что ответить. Он и сам не знал чего хочет больше. Правильно ли он поступает или нет. — Посмотрим, — Йен развернулся и они зашли в тюремное помещение. Там собралось много людей: родственники, знакомые, друзья, дети. Все пришли навестить заключенных. В том же числе был и Йен со Светланой. Они прошли к телефону, Светлана была уже готова беседовать с Микки. — Вы к кому? — к ним подошел громила-охранник и внимательно их оглядел. — К Микки Милковичу, — Светлана отдала ребенка Йену и заняла стул возле телефона. Через несколько минут в помещение зашел он — Микки. Он нахмурился, патер глаза и прошел на место, на которое указал охранник. Микки лишь грозно на него посмотрел и присел беря трубку и подставляя к уху. — Слушаю, — он посмотрел чуть назад Светланы и увидел рыжика. На душе стало легче, но это лишь на несколько минут. Светлана стала рассказывать ему о новом плане, новой, якобы, миссии за которые ей будут платить. Микки почти ее не слушал, он кивал и смотрел на Йена, ему его не хватало. Да, он это признал недавно, но признал и отрицать уже этого не хотел. — А он что? — Микки показал взглядом на Йена и Светлана обернулась назад. Он пожала плечами, потому что сама не знала будет ли он говорить с Микки. — Он поговорит со мной? У Микки была надежда на один разговор с Йеном и гнить восемь лет в этой тюрьме. Ему еще повезло, что срок уменьшили с пятнадцати на восемь. Но сути не меняет, все равно сидеть дофига, а кому он потому нужен будет, Микки не знал сам. — Иди поговори, — Светлана положила трубку и обратилась к рыжику. Тот спокойно кивнул и отдал малыша Светлане, а сам сел перед Микки и аккуратно поднял трубку. Он молчал, ничего не говорил. Он ждал реакции Микки сначала. Ему надо было проверить, что тот скажет после тех слов Йена. Но ничего такого особенного не было.  Мик поздоровался и, тогда уже ответил Йен.  Он кивнул в ответ и стал смотреть в голубые глаза, на пальцы Микки и глубоко дышать, чтобы не начать извиняться перед ним. — Я сделал новое тату, — Микки стал расстегивать рубашку и показал свое тату. И оно было с ошибками, да именно с ошибками. Как Микки мог это допустить? — Фамилия моя пишется с двумя «L» и с «А», — немного усмехнулся Йен и ему стало приятно. Очень приятно, что Микки не так зол, что он проявляет чувства. — Не гони, блять… — Микки тяжело вздохнул. Неужели он такой идиот необразованный. Или же специально? Никто не знает, лишь он, но он не откроет правду. А Йен верит искренне в свои догадки. Они ещё минут пять продолжали смотреть на друг друга. Микки усмехался и не верил своим глазам, что Йен пришёл, ему даже было все равно. Все равно на то, что Светлана ему заплатила, чтобы он пришёл к нему в тюрьму. Сидел тут и разговаривал с ним вот так близко. Может искренне, может нет, но находился рядом с ним. Микки ещё с пары минут наблюдал за нервным Йеном. «Я думал о тебе», — тихо произносил Милкович и смотрел на реакцию рыжика.  А тот удивился, хоть и не показал на лице этого. В душе он был тронут, ему хотелось прижаться к Микки и остаться так навсегда. — А ты думал обо мне? — Микки с надеждой улыбнулся. Он не ждал ответа «да», он хотел услышать правду. Правду от его Йена, от того Йена, с которым он познакомился давно, который так сильно любил и добивался от него взаимности. Микки бы сразу понял: врёт он или нет, но Йен молчал, он не мог разомкнуть губы и произнести что-либо. Глаза больно щипали слезы, которые он еле сдерживая и оставлял сухим взгляд до последнего. И Микки дождался, но не ответа. Он увидел как Йен приложил кулак к губам, брови нахмурились, а глаза налились слезами, но Йен сдерживал их. Этот момент напомнил Микки тот день, в который его отец узнал, что Микки гей  и захотел чтобы Светлана вытрахала это все из него. И вот тогда Йен сидел точно также, чуть ли не плача от боли. — Йен? — Микки пытался сквозь стекло разглядеть глаза Галлагера, но не получалось. — Какого хуя, Галлагер?  — он сам не понимал, что с Йеном. Не может же быть это приступом биполярки. — Да, — тихо произнёс Йен и слеза скатилась с его щеки до подбородка и упала на стол. — Думал. Микки был шокирован, сейчас хотелось материться до потери пульса. Хотелось ударить Йена так, чтобы он больше не пускал эти слезы, чтобы Йен никогда не говорил таких слов, как на улице в тот день. Они молчали, это было прекрасное чувство. Йен наслаждался Милковичем. Он рад был, что пришёл, что Микки его простил и сейчас вот так вот прислонял руку к стеклу. Без той боязни, что была у него раньше, хотя Йен знал, что он про себя уже материт его как может. — Мне ещё восемь лет тут гнить, — тихо говорил Микки. — Ты будешь меня ждать? Йен ничего не говорил, молчал и думал. Микки не выдержал и добавил: — Ты можешь даже соврать мне, срок долгий, я пойму тебя, — Микки потер лоб и ждал ответа на этот раз. — Да, да я буду тебя ждать, — Йен не соврал. Он будет ждать после всего этого. Он не хочет допускать таких ошибок. Не хочет ломать жизнь себе и ему. Он знал, что не будет больше такого человека, который будет жить с таким, как Йен. С больным биполяркой, с такой сумасшедшей семьёй.  Такой семьи ни у кого нет, как Галлагеры. Они одни единственные. — Закругляемся, — громко произнёс охранник и сбил все мысли Йена. Поэтому Йен стал собираться, уже положил трубку и напоследок услышал. — Эй, рыжий лобок, только попробуй не дождаться, — Микки усмехнулся и повесил трубку и увидел улыбку на лице Йена.. Ту самую улыбку, что была раньше. Может теперь все будет иначе. Лучше.