But in this twilight, our choices seal our fate

Блай сжал виски, отгоняя образ расстрелянной Эйлы. Первые недели после Приказа он почти не разговаривал, отвечая лишь на команды. Он не понимал, что именно случилось и почему. Но осознавал, что произошло что-то очень неправильное, совершенно непоправимое. И пусть все новости кричали о том, что джедаи предали Республику, Блай знал: Эйла предателем не была. Даже если на Императора напали джедаи, то Эйла была все равно не виновата. Она воевала на другой планете, и причастной оказаться не могла при всем желании. Почему она должна была умереть? Ведь это даже не первый случай предательства со стороны отдельных джедаев. Сам граф Дуку был когда-то джедаем. Истории про генерала Крелла и Умбару передавались от отряда к отряду как страшилки. Образцовая падаван Оффи оказалась террористкой. Но ведь те были отдельными предателями. Никто не обвинял весь Орден. Что изменилось сейчас? Блай просто не понимал. И только после аудиенции с Императором понял. Если Палпатин — ситх, то уничтожение всех джедаев было именно той целью, к которой он стремился все эти годы, упорно поднимаясь вверх по карьерной лестнице. И клоны стали его послушным оружием. Не подчиниться определенным приказам, особенно если их отдавал Верховный Канцлер Республики, клоны не могли физически. Неважно, как сильно Блай любил Эйлу — он убил ее без сожаления по первому слову того, кого даже ни разу не встречал. Мысли об этом иногда помогали Блаю испытывать ненависть к Эйле. Зачем она заставила его поверить, что он — настоящий, что он может быть личностью, что может сам принимать решения? Зачем она была к нему добра, зачем относилась с уважением, если даже у цепных животных больше свободной воли, чем у клонов? Долго злиться не удавалось никогда. Злость всегда сменялась болью утраты. Но все же Блай очень ценил те секунды, когда он мог дышать полной грудью, когда он думал, что убийство Эйлы можно как-то оправдать. Многие клоны верили новостям, ведь далеко не все солдаты общались с генералами напрямую. Блай им завидовал. Он бы тоже хотел верить, что джедаи были предателями и заслуживали смерти. Но Блай знал, что это не правда. А правда была в том, что враг захватил Республику изнутри и убил тех, кто мог бы ему противостоять, — руками клонов. Джедаи не предавали, это их предали. Они были преданы своей страной. Они были преданы теми, кому больше всего доверяли. В голове Блая снова всплыли непрошенные воспоминания о Фелуции. Когда клоны взвели оружие, Эйла не оглянулась. Она всматривалась вперед, в густые заросли. Думала, что клоны увидели врага, а она — нет. У нее и мысли не было, что целью может оказаться она сама. Нет, Эйла никого не предавала. Это Блай был предателем. Только правда больше не имела значения. Правда Эйлу не вернет. И раз весь мир разлетелся вдребезги, то зачем Блаю бороться за справедливость? Тупому оружию о таких вещах думать не положено. Да и смысл? Даже если Блай найдет повстанцев, которые поверят клону и примут его в свои ряды, — что это изменит? Если Император что-то заподозрит, то достаточно будет одного приказа, и Блай убьет своих новых союзников без малейшего сожаления. Блай был оружием монстра. А значит, и сам был монстром. И никакие угрызения совести это не изменят, так что не стоит лицемерить. Выбор был всегда. Ойли, например, предпочел умереть. Блай резко сел и достал бластер. Он бережно провел пальцами по рукоятке, будто бы впервые взял оружие в руки, и приставил его к виску. Это было бы так просто — нажать на спуск и оборвать все страдания разом. Пока рядом нет никого, кто мог бы приказать опустить оружие, Блай мог обрести свободу. Пусть это одновременно была бы свобода и от жизни. Неважно. Блай глубоко вздохнул. Нет. Быстрого избавления он не заслуживал. Именно потому, что это было так легко. Именно потому, что это прекратило бы его страдания. Нет, это все слишком хорошо для предателя. Поэтому Блай будет жить. Будет беспрекословно исполнять волю ненавистного Императора. Будет брать задание за заданием, загоняя себя и своих людей, видя все больше ненависти в их взглядах. И, возможно, однажды Вселенная сжалится, и какой-то джедай оборвет никчемную жизнь клона-предателя. Блай убрал бластер в кобуру. Потом осторожно осмотрелся по сторонам и достал из кармана пакетик со спайсом. Когда-то даже сама мысль о подобных вещах была невозможной, но после Приказа многое изменилось. Он хорошо помнил тот день, когда впервые попробовал забыться в синтетических снах.