Как сложно быть Чхве Минхо

«Как сложно быть Чхве Минхо», — однажды подумалось Чхве Минхо, когда он сидел в кресле в их общежитии и задумчиво вертел в руках ручку, неизвестно как оказавшуюся под боком и теперь вынужденную терпеть американские горки в исполнении его пальцев. Нет, все было не так плохо, вообще-то. У него было все, что требовалось современному молодому человеку и даже больше: внешностью обделен не был (от слова совсем), имел отличную любимую работу, а также замечательных друзей. И вот тут цепочка прерывалась, потому что — как сложно быть Чхве Минхо! Факт того, что он был именно Чхве Минхо, а не каким-нибудь Паком Хреяком, автоматически добавляли в его жизнь несколько интересных и зашибенных деталей. И нет, он сейчас не про карьеру айдола, не про необходимость работать практически весь год без перерыва, ложиться тогда, когда многие люди только встают, а иногда не ложиться вовсе — о нет, это была лишь малая доля проблем, выпавшая на его бедную головку, и с ними Минхо смирился еще в первые годы после дебюта. А вот то, что добавилось после, по сей день порой вгоняло Минхо в настроение безысходности, которое он сам скромно именовал «хочется просто тихонечко пожалеть себя и свою трагичную участь». И сейчас он как раз испытывал на себе всю ужасающую силу данного тленного настроения. А причиной всему служили эти самые замечательные друзья, которые на деле оказались очень не замечательными и кошмар какими охотными на сюрпризы. Все началось в далеком две тысячи десятом, когда в их группе образовалась буйная парочка. То есть, реально, парочка. В группе из пятерых парней. Минхо тогда долго не мог собрать взорвавшийся мозг воедино, ибо: гспд почему, как, за что это ему. А его это касалось в первую очередь, потому что мало того, что он являлся неотъемлемой частью группы, так еще и остальные с какого-то хрена отреагировали исключительно позитивно и одобрительно: едва ли не с шариками поздравляли и даже тортик испекли. Джинки почему-то радовался больше всех от вида сладкой парочки, не желавшей отлипать друг от друга, а Тэмин от безумной радости пустился во все тяжкие, ведь мамочка-Кибом перестал так пристально следить за ним. И один только Минхо оставался в здравом уме и трезвой памяти; он был еще в состоянии думать о репутации группы и о возможных последствиях, если — не дай бог — фанаты прознают про реальность ДжонгКи! «Как сложно быть Чхве Минхо», — впервые подумал Минхо, когда в сотый раз за неделю вынужден был встать между Джонхёном и Ки, чтобы как-то помещать их флюидам бесконечного восторга друг от друга заполнить бедную студию. Впрочем, эти двое буквально взрывались от нерастраченной энергии (догадайтесь для чего) и едва ли не орали о том, что «МЫ ВМЕСТЕ И ХОТИМ ДРУГ ДРУГА», так что Минхо сильно сомневался, что его действия к чему-нибудь да приведут и хоть как-то помогут, но очень на это надеялся. И наплевать на прищуренный взгляд Джонхёна и болючие тычки во время обнимашек с Ки, прочих взаимодействий и скиншипов — все лишь для одной единственной цели отвлечения внимания от разноцветного бревна прямо перед глазами Шаволов. Приходилось тратить немало усилий, чтобы не плюнуть на все и не заорать прямо посреди выступлений: «Да я же для вас стараюсь, идиоты!» или «Не устраивайте секс прямо на сцене, не губите карьеру себе и мне заодно, лучше снимите комнату и далее по списку!» Но Минхо же был приличным и скромным мальчиком, воспитание не позволяло выкрикнуть такое им в лицо перед десятками тысяч людей (что было печально и вообще несправедливо, по мнению всё того же Минхо). В итоге… Каким-то чудом этих придурков все-таки не спалили, и уж неизвестно, благодаря Минхо ли и его стараниям заделаться кокблокером или же Джонхён с Кибомом просто вовремя взялись за ум. В любом случае, наступили относительно спокойные времена для настрадавшегося Чхве Минхо и его бедной истерзанной психики. И хотя ему все еще приходилось устраивать качественный фансервис с Кибомом или — реже — Джонхёном, его количество и виды практически перестали выводить Минхо из себя, и он почти забыл, как же сложно быть Чхве Минхо. Почти. Беда пришла откуда не ждали. Спустя два года, как по заказу, Минхо вновь почуял что-то неладное. Ну, как почуял: увидел своими глазами, тут же пожалев, что у него они такие большие. И на этот раз трагедия на голову Минхо прилетела уж совсем от того, от кого не ждали: от разумного лидера Онью и, ну, вообще-то, Тэмина. И, если подумать, этот-то всегда был немного слишком беззаботным и рассеянным, от него, если честно, Минхо ждал чего-то подобного. С Чонином там, например. Но никак не с Джинки! И когда Минхо, видно, выбранный Боженькой в качестве объекта для издевательств, абсолютно случайно застал этих двоих, самозабвенно целующихся в пустующем общежитии, он мысленно взвыл и едва не полез на стенку от ярко вырисовывающихся перспектив по срочной разработке очередного усердного кокблокинга, ибо — это же глупенький Тэмин, не следящий за словами, и дубу-лидер со своими тараканами в голове. У Минхо ж выходных не останется, так пристально придется следить за этой новой парочкой! Нет, конечно, оставался маленький шанс, что это все ему показалось, что Тэмин не сжимал футболку Онью, второй рукой зарывшись в его волосы, а Джинки не обнимал Тэмина за талию, и вообще они оба всего лишь помогали друг другу найти соринку в глазу и— Да кого Минхо пытался обмануть?! Тогда, тихонечко закрыв за собой дверь, он отправился в давно облюбованное тихое местечко, чтобы хорошенько прокричаться. И вновь подумал. Как же сложно быть Чхве Минхо. И вот теперь он в очередной и наверняка не последний раз за свою многострадальную жизнь вновь предавался трагичным тленным размышлениям на тему своей тяжкой судьбинушки и обязанности прикрывать четверых охотных на палево лучших друзей, наблюдая все за теми же любимыми замечательными предателями-друзьями, оставившими его страдать от отсутствия пары в этом голубом прито— «Ой, — оборвал себя Минхо, — мысли не в ту степь зашли». Впрочем, трудно было не скатиться на совсем уж личное дно, глядя на развалившегося на полу Тэмина, для удобства использующего в качестве подушки бедра Джинки, и самого Джинки, методично перебирающего волосы Тэмина, от чего тот практически мурлыкал аки налакавшийся сметаны кот, или же глядя на готовящего ужин Кибома, игриво отмахивающегося от пристающего к нему Джонхёна, так и норовящего обнять того со спины или поцеловать в оголенную шею. «Да зачем я вообще на них смотрю?!» — взорвался Минхо, до краев заполненный этой сладкой, приторной и, откровенно говоря, нереально доставшей атмосферой, что за столько лет костью стояла поперек горла, и вскочил с места. Нет, конечно, он был рад за них, но, Боже, сколько можно уже? — Я прогуляюсь, — немного грубо бросил он на вопросительный взгляд Джинки, и достал телефон из кармана — который тут же, словно почуяв намерение Минхо, зазвонил знакомой мелодией. Он улыбнулся уголками губ и тут же принял вызов. — Алло? Минхо, привет, не хочешь прогуляться? Мои детишки сегодня никак не успокоятся... — из трубки раздался усталый измученный голос Сухо, который по печальному совпадению страдал от той же проблемы, что и сам Минхо. — Как раз собирался позвонить тебе. Встретимся в баре? — О, отлично! Буду ждать тебя, — моментально оживился Чунмен и отключился. На губах Минхо все еще продолжала играть довольная улыбка. Как же сложно порой быть Чхве Минхо, но, наверное, не так сложно, как сложно быть Ким Чунменом. Но во всем всегда есть свои плюсы, и плюсы в их сложностях заключались в том, что они могли разделить их на двоих и помочь друг другу, а потом, возможно, совершенно случайно, создать еще одну, уже личную сложность, которую расхлебывать пришлось бы их замечательным, вообще-то, нисколько не предателям друзьям по несчастью. Но по несчастью ли? В этом Минхо сильно сомневался.