Моя (не)идеальная жизнь

Синие джинсы, черные ботинки на пару размеров больше, белая футболка и серая толстовка, поверх которой я надел короткий красный пуховик с капюшоном, вот то, что я смог себе подобрать. Когда Итачи смерил меня взглядом полным какого-то снисхождения, я возненавидел его ещё больше. — Претензии? — Ну же, скажи хоть слово против, и я тебя ударю! — Документы. — Брюнет протянул мне паспорт, карточку и больничную справку. Когда я вышел, генерала уже не было, наверно он удалился с очередным «заданием» от Итачи. — И ещё передали это. — Мои глаза округлились, а затем я просто рассмеялся. Плеер Хидана был в идеальном состоянии, а я даже успел забыть про него, седой там точно локти кусает. — Генерал ещё вернется? — У меня к нему неоплаченный должок остался, но красноглазый не ответив, вышел наружу. — Эй! Я с тобой разговариваю! — Больше не вернется. — Я успел открыть рот, для следующего вопроса, но он опередил меня. — Никогда. Смысла разговаривать с красноглазым не было, он был явно не в духе, правда, не совсем понятно от чего. В молчании он поймал такси, и мы направились к местному аэропорту. Я думал, что испытаю чувство страха, ну или неприязни к такому месту, однако внутри ничего не отреагировало. Я не единожды участвовал при таких «авариях», и видимо за всё это время у меня выработался иммунитет или просто чувство самосохранения мне не ведомо. Билеты покупал тоже он, я лишь стоял рядом и вовремя передал свой паспорт для оформления. Сразу же после того как я получил свой талон, я направился в зал ожидания, потому что до вылета оставалось ещё больше часа. Время без десяти минут двенадцать, значит, дома мы будем в районе четырех. Точней на базе. Я сам поймал себя на мысли, что эта чертова организация, незаметно для меня самого стала для меня подобием дома, и этот факт омрачил и без того плохое настроение. Кисамэ и Хидан, как я понял, улетели на утреннем рейсе, а Итачи торопился на дневной рейс, и если бы мы провозились дольше, то просто не успели бы, тогда пришлось бы остаться во Франции до поздней ночи. Мои вещи наверно сгорели при пожаре, и это было так по-детски обидно, что я закусил губу и накрыл щеки ладонями, слегка их растирая. Прямо перед лицом появился закрытый стаканчик с ароматным кофе, и я, не раздумывая, протянул руку за этим напитком. — Спасибо. — Вскрыв край крышки, я пригубил сладковатую молочную жидкость. Итачи сел рядом и тоже отхлебнул свой кофе, вот только что-то мне подсказывало, что он не был разбавлен молоком и сахаром, потому что от него исходил более крепкий аромат. Я идиот! Я поблагодарил этого кретина! Черт! Он опять застал меня врасплох! — Генерал отдал мне ещё один предмет. — Я перевел взгляд на его ладонь, на которой хранился подарок Нингендо. Протянув руку, я наткнулся лишь на сжатый кулак. — Отдай. — Сердце слишком быстро застучало в груди, и я сдал себя с потрохами, показав, что этот предмет мне очень важен. — Не хочешь рассказать, откуда ты взял эту вещь? — Он не разжимал ладонь, ожидая моего ответа, но я молчал. — Ты же знаешь что это? — Это то, что принадлежит мне. Верни. — Я раскрыл свою ладонь, но моё дыхание было частым и нетерпеливым, отчего кисть, слегка подрагивала. — Я надеюсь, ты не украл это. — Брюнет разжал кулак, позволяя «воспоминаниям» попасть на мою ладонь, которую я тут же сжал и поднес к грудной клетке, невольно прижимая к себе эту ценность. — Это рождественский подарок. — Мой голос дрогнул, и я отвернулся, не в силах моргнуть или сказать ещё что-то. — Вот значит как. — Итачи отвернулся, и я перестал ощущать его давящий взгляд. Наверно будь он в более приличной форме, мой мозг был бы уже препарирован под его гипнозом, но я не позволю ему узнать ничего, из того, что связано с Нингендо. Я больше не чувствовал вкуса кофе и даже не заметил когда успел полностью опустошить стакан. Посадка была объявлена и мы снова в тишине, отправились на борт самолета, по пути я попытался собрать волосы в хвост, но у меня ничего не вышло. Остановившись, раз за разом, я пытался воссоздать, то, что так ловко проделал Нингендо. Больно. Глаза стало щипать, почему меня преследуют одни неудачи? Горькие слезы подкатывали в надежде прорваться наружу, но я сдерживался, стискивая зубы. Неужели это и называется последней каплей? — Если ты планируешь снова сбежать, то будь добр, сделай это не в мою смену. — Красноглазый точно из-под земли вырос прямо передо мной, хотя мне казалось, он ушел далеко вперед. Его руки с легкостью отделили челку от основной массы волос, а затем, выделив нужный квадрат, собрали их в хвост. — Позволишь? — Он выставил ладонь и я вложил ему «подарок», который тут же с щелчком был закреплен на моих волосах. Ненавижу тебя! Я излишне быстро двинулся вперед, стукнувшись плечами с продолжающим стоять на месте Итачи. Предательские слезы текли по моим щекам, но я даже не собирался их стирать, плевать я хотел на всё это! Пройдя на борт, я сел на своё место, не беспокоясь о том, придет ли красноглазый или нет. Наушники в уши, пристегнуть ремень безопасности и закрыть глаза, вот то, что мне сейчас нужно. Музыка глушила внешние звуки и мысли перестали метаться испуганными тараканами, позволяя мне провалиться в беспокойный сон. — За что мне это наказание? — Я смог услышать голос красноглазого, потому что плеер разрядился и, кажется, мы уже сели. — За то, что ты по жизни та ещё скотина. — Я открыл глаза, и ответил на философский вопрос Итачи, который видимо, пытался меня разбудить. Голова неприятно болела, и я с долей облегчения убедился в том, что мы уже завершили посадку. Всё немного плыло, но, во всяком случае, я мог держаться на ногах, а не падать как в лифте, что, несомненно, порадовало. Как ни странно, но брюнет ничего не ответил, и мы без лишних проблем покинули борт самолета, даже не самыми последними. — Мы разве не на такси? — Итачи не пошел к месту парковки машин с шашечками, вместо этого направляясь в другую сторону. — Моя машина на стоянке. — Он ответил только тогда, когда я поравнялся с ним, пряча лицо, до самого носа в ворот чужого пуховика. Это было логично, ведь к аэропорту они с Кисамэ приехали скорей всего на машине Итачи, и всё это время она терпеливо ждала своего хозяина. Идти пришлось порядка пятнадцати минут, и я успел замерзнуть так, что уши казалось, покрылись коркой льда, а носом приходилось постоянно шмыгать, так как надоедливые сопли норовили вытечь наружу. Писк сигнализации и я открыл пассажирскую дверь, намереваясь запрыгнуть внутрь, но остановился как вкопанный, не поверив своим глазам. — Это же мои вещи… — Пар изо рта, неприятно обдал обмороженное лицо. — Кисамэ видимо решил оставить их здесь, а не везти на базу. — Итачи безразлично ответил на не заданный мной вопрос. — Да не в этом дело! Почему ты не сказал, что мои вещи удалось вынести из самолета?! — Как же ты меня бесишь! — Ты об этом не спрашивал, к тому… — А какого черта у тебя спрашивать, если ты только и делаешь, что молчишь или язвишь в ответ? — Я прервал его бесцветный, тихий голос. — Какого черта, с тобой не так? Мозг окончательно отшиб себе при падении? Красноглазому было вообще плевать, что меня от злости уже колотило, казалось он не слушал, что я говорю. Он, молча сел в автомобиль, захлопывая дверцу, и мне ничего не оставалось, как последовать его примеру, слишком сильно хлопая дверью. Сумка покоилась на полу между моих ног, а ремень с щелчком болезненно перетянул грудную клетку. Ещё на выходе из самолета я стащил пачку сигарет у одного растяпы и сейчас она покоилась у меня в кармане. Машина покатила прочь с парковки, и внутри воздух успел нагреться настолько, что стало слишком душно. Дорога займет минут сорок, или час, если мы попадем в пробки, и за это время я сдохну в этой парилке. После нескольких минут возни, пуховик, толстовка и ботинки, что не по размеру валялись кучей поверх моих «спасенных» вещей. Подтянув правое колено к груди, я поставил стопу на теплое сиденье. Дрожащие пальцы открыли пачку и извлекли никотиновую трубочку, которая тут же перекочевала ко мне в рот. Щелчок и огонек прикрываемый ладонями-лодочками легко зажег сигарету, позволяя мне прикурить и втянуть густой, едкий дым. Внутри всё колыхалось, и я отлично понимал, что это за чувство начинало бушевать внутри меня. Жужжащий звук и ледяной воздух обдал левую сторону лица, вырывая меня из моих мыслей. — Какого черта? — Я посмотрел на брюнета, что открыл моё окно наполовину, кнопкой на руле. Ответом мне служила лишь тишина. Итачи был болезненно белый, даже взгляд казался затуманенным, такое чувство, что он вот-вот отключится или это всего лишь моё воображение? — Из нас двоих глухонемой вроде как я. — Он явно меня игнорировал, и сейчас это очень сильно бесило. Выпустив дым через ноздри, я с досадой подумал, что эти сигареты далеко не того качества что мне нужно. — Будешь? Новая затяжка, и брюнет коснулся раскрытой пачки, что я протянул к нему, вытягивая одну сигарету. Не смотря в его сторону, я передал зажигалку, позволяя зажечься никотиновой сестрице. Дыма стала в два раза больше, и я позволил закрыть глаза. — Давно куришь? — И снова этот тихий голос, который как дым окутывал меня. — Давно. — Я стряхнул пепел прямо за окно, и обхватил свободной рукой ногу, прижимая её ещё тесней к себе. — Просто забыл об этом. — Дерьмовый вкус. — Эта фраза заставила меня улыбнуться. — Вынужден согласиться. — Аккуратно отклеив пластырь я наконец раскрыл ослепший глаз. Вкус у этих сигарет действительно был ужасным, поэтому сделав ещё пару затяжек, я выбросил бычок за окно, которое тут же закрылось, по мановению пальцев брюнета. Как бы я этого не хотел, но мне придется наведаться к Какудзо, потому что терять зрение, не входило в мои планы, или может сразу к Пейну… — Ты изменился. — Я потерял бдительность и забыл о наличии ненавистного мне объекта, позволяя себе немного расслабиться, видимо мне совсем не хорошо. — Или, наконец, вернул все свои воспоминания? — Светская беседа или ты пытаешься подловить меня на чем-то? — А ты ни черта не изменился. — Я даже не повернул голову в его сторону. — Такой же невыносимо высокомерный придурок. — За окном была самая настоящая метель, из-за которой дороги было видно метров на десять вперед, но мы уверенно двигались в потоке автомобилей. — Ну, разве что водить стал лучше. Красноглазый докурил и выбросил бычок, а я рефлекторно среагировал на его движение застав слишком довольную улыбку. Я сказал что-то смешное, или он себе в сигарету добавил травку? Такое выражение лица казалось совсем не уместным, я даже не до конца понимал, что именно не так. Стандартная мелодия и брюнет аккуратно извлек свой мобильный телефон, зажимая его между ухом и плечом. — Да, минут через десять… — Видимо пробки, мы миновали, я нагнулся и не без труда раскрыл свою сумку, извлекая японскую сладость «Поки». Соломка, покрытая молочным шоколадом с мелкорублеными орешками, захрустела между зубов, и я лениво стал грызть «палочку» извлеченную из небольшой упаковки. Конечно, от её первоначального вида совсем ничего не осталось, шоколад растекся и слипся комками, а сами палочки были переломанными. Но ведь на вкус то это, не влияет. — Нет. — Мой извозчик уже нервничал, и я стал находить это забавным. — Не нужно… Да… Не делай из мухи слона… — Значит, звонит Кисамэ, по крайней мере только с ним красноглазый может так «мило» разговаривать. — Мне-то откуда это знать? — Это уже неприкрытое раздражение, и это интересно. — Нет… Нет… Не убивал… Жив… Да не трогал я его! — Здаров, Кисамэ! — Я выдернул теплую трубку из захвата брюнета, заставляя его, ошарашено перевести на меня взгляд. — Ахахах, а я думал, что у тебя там проблемы. — Да я и так понял, какого ты обо мне мнения, подумал я, и достал новую палочку. — Судя по всему проблемы у твоего напарника. — Итачи дал по тормозам, так, что вырвал у меня болезненный стон, заставив ремень безопасности сильно ударить по ребрам. — Совсем с катушек съехал?! — Два обезумевших взгляда встретились. — Эй, что там у вас?! — Итачи нагнулся и поднял выпущенной мной телефон. — Всё в порядке, позже поговорим. — Даже не дав своему напарнику время возразить, красноглазый сбросил вызов и спокойно убрал телефон. Хорошо что мы находились на обочине, верней что мы на неё вырулили, а то стали бы зачинщиками пробки. Из-за этого кретина, моя «еда» практически вся оказалась на полу, портя настроение и заставляя внутренне кипеть. — Почему ты лезешь туда, куда не просят? — А что мне молчать, когда вы про меня говорите? — Машина плавно пристроилась в ряды своих собратьев, и мы продолжили дорогу. — Ты взял мой телефон. — Брюнет говорил вкрадчиво, как будто объясняя непреложную истину несмышленому ребенку. — А ты взял мой. И что-то я не припомню, что бы ты за это извинялся. — Понятия не имею, почему я об этом вспомнил, но в салоне снова повисла молчаливая пауза. — Открой бардачок. — Осталось всего три сладкие палочки, и, взяв одну в зубы наподобие сигареты, я протянул свободную руку к указанному месту. Сомневаюсь, что мне собирались показать ворох бумаг, спрей для стёкол и ещё всякую мелкую ерунду. — Черный мешочек на завязке, твой. — Я повернулся к Итачи и с хрустом прикончил своё лакомство. — Только не говори, что ты делаешь подарки на Рождество. — Я съехидничал, но, ни одна мышца не дрогнула на его болезненном лице, и от этого стало как-то не по себе. Ухватив указанную вещь, я захлопнул бардачок и от нетерпения, абсолютно по-детски и неосознанно закусил нижнюю губу. Ослабляя две веревочки, горловина расползлась, открывая обзор на черную кожу с чем-то серебряным. Вытянув это «нечто», до меня только спустя несколько секунд дошло, что это была повязка на глаз. Черная натуральная кожа и серебряный пиратский знак были приятны на ощупь и абсолютно подходили мне, лично по моему вкусу. И как это собственно понимать? — В чем подвох? — Я вернул вещицу в мешочек и затянул веревки. — Разве в твоей стране не принято делать подарки окружающим людям на Рождество? — Местность уже стала знакомой, и сердце в предвкушении ускорило свой стук. Я отчетливо понял, что одна моя история окончена. Конец, никаких многоточий. Мне всё ещё больно, но интересно, как долго меня будет душить изнутри? — Было что-то такое. — Я опустил ногу и со скрипом обулся, отправляя «подарок» к себе в сумку. Фраза красноглазого как обычно была двоякой и по одному из значений, я явно должен был подарить что-нибудь ему в ответ. Можно конечно дождаться приезда и найти что-нибудь в комнате, но «поздравить» его тайно у меня точно не выйдет. — Ну и тебя тогда с Рождеством. Я попытался придать голосу безразличие и протянул зажатый кулак. В Японии я купил черный лак для ногтей, и по какой-то акции мне досталась вторая упаковка этой ерунды в подарок. Так как я даже не знаю, буду этим ли пользоваться или нет, с одной из двух штук я могу со спокойной душой распрощаться, подарив это красноглазому. — Лак? — Мы уже заезжали за ворота нашей базы, когда «подарок» попал к своему новому владельцу, находившемуся в странном замешательстве. Неужели ожидал от меня чего-то большего? Хотя… — Ну и ещё кое-что. — Я улыбнулся и достал полосатый леденец красно-белого цвета, стилизованный под изогнутую клюку, что имела явно рождественскую тематику. Правда он тоже растекся, но, по крайней мере, слюда не повреждена, да и вообще, не моя это проблема. — Что б было что сосать, когда захочется чего-нибудь необычного. Машина въезжала в гараж, а я вложил в ту же руку к черному лаку ещё и конфету. Улыбнувшись ещё шире, я даже зажмурился от теплого чувства, что разлилось внутри, от сказанного мной. Ох и язва я. Ты же любишь говорить такими фразами, и если ты чувствуешь хотя бы половину от того что я, то я с легкостью могу понять, почему ты это делаешь. Сломав «Поки» пополам я забросил её в рот и надел толстовку. Последняя палочка была зажата губами на манер сигареты, и я её медленно отгрызал, растягивая удовольствие, параллельно застегнув свою походную сумку. — Дейдара. — Машина остановилась на своем парковочном месте, и я повернулся к красноглазому, что окликнул меня. Доля секунды и свободная часть шоколадного лакомства скрылась во рту Итачи, отчего наши губы соприкоснулись. Глаза моментально распахиваются, и прежде чем я успеваю сообразить, что сотворила эта сволочь, он с хрустом ломает палочку и отстраняется. — Спасибо за подарок. Я ненавижу эту самодовольную улыбку! Ненавижу! Тень отделилась от стены, и только сейчас я понял, что к машине направляется Кисамэ. — Сука. — Я процедил это сквозь сжатые зубы. — Ненавижу тебя, мразь. — Резко подхватив сумку, я вылетел наружу, оставляя за спиной лишь фразу «я знаю». Пуховик остался в машине, и громила смотрел на меня, ничего не произнося, а это значит, что он всё видел. Не собираюсь оправдываться, за поведение этого больного на голову субъекта, и почему я не прирезал его? Бесит! То, что в гараже было холодно я понял, лишь когда шел по коридору первого этажа нашей базы. Меня немного лихорадило и потряхивало не то ярости, не то от того что тело постепенно согревалось. Почему эту красноглазую скотину встретили, а меня нет? И вообще где все? Я без посторонних глаз поднялся на второй этаж и ноги сами направились по привычному маршруту к нашей комнате. Я старательно избегал любых мыслей о Сасори, но теперь продолжать это делать было просто невозможно. Закрыв глаза и вдохнув полную грудь воздуха, я повернул дверную ручку и одним шагом переступил порог, чтобы банально не передумать и не дать деру. Шатен сидел за столом, обложенный книгами и бумагами, резко подняв голову, наши взгляды пересеклись, и в горле застряло приветствие с примесью претензий. — Привет. — Его голос, казавшийся забытым, чуть ли не до стона заставил меня втянуть воздух в и без того саднящие легкие. Зрачок, перекрывающий радужку и взгляд, практически пожирающий меня, полностью выбили все мысли из моей головы. — Привет. — Я отозвался, наконец, позволяя себе выдохнуть, и отвести взгляд от своего напарника. — Уже разобрался со своими заданиями или ещё планируешь уйти? — Подойдя к комоду я поставил сумку, и повернувшись спиной к Сасори расстегнул толстовку, сбрасывая её на пол. — Готовлю отчет. — Я чувствовал, как он смотрит на меня, но я никак не мог выбрать для себя правильную и удобную модель поведения. — Как твоё задание? — Ходил в женских шмотках. — Я раскрыл ящик, чтобы найти свою чистую одежду. — Выполнил основное задание. — Белье нашлось сразу, так же как и джинсы. — Убил старшего сына императора Японии. — Немного поворошив одежду, я нашел черную футболку с черепами и извлек всё, что мне было необходимо, закрывая комод. — Проспал следующее задание, но успел его выполнить, чуть не опоздав к вылету. — Я замолчал и повернулся к шатену, который был, казалось в полном замешательстве. — Ах да, ещё меня накачали наркотиками, и я уже третий день испытываю жуткую ломку. — Я стянул обувь, оставаясь босиком. — И возвращаясь домой, самолет захватили террористы, но я смог его посадить, правда попал в больницу. — Лицо напарника едва ли не дергалось от нервного тика. — Зато меня подлатали и зашили пулевые ранения, но, из-за этого я и опоздал. — Тебя не было меньше недели. — Такой тихий и обреченный голос, что я даже улыбнулся, тому, сколько сил он прикладывает, чтобы понять хоть что-то, из того что я успел озвучить. — Мне нужно в душ. — Я направился в указанное место, оставив полностью растерянного шатена наедине с самим собой. — Сасори-дано, если у вас есть какой-нибудь препарат, который сможет убрать это похмелье от наркотиков, то я буду весьма признателен. Я сказал это, уже закрывая дверь, и, по сути, мне было не важно, что он ответит. В очередной раз я предпочел сбежать, но я просто не знаю с чего начать. Механически я разделся, отправив грязное белье в корзину, а чистую стопку положил на бочок унитаза. В зеркале меня встретило лицо в мелкую паутинку разрезов, думаю, шрамов не должно остаться. Включив воду в раковине, я аккуратно вымыл ладони, что уже не болели и щипали только от мыла. Почистив зубы, я снял с волос японский подарок и положил его сверху чистой одежды. Душевая кабина встретила меня холодным полом и сухостью, а значит, в ближайшее время ей не пользовались. Теплые струйки стекали от затылка по позвоночнику, и я закрыл глаза, прислушиваясь к тому, что происходило внутри. Бинты и пластыри размокли, и я вяло отметил, что нужно будет их потом сменить. Как много я должен ему рассказать? Что я должен чувствовать находясь рядом с ним, после того что произошло, в этой неправильной стране «восходящего солнца»? Бритвенный станок, и лишняя растительность покинула моё тело, оставляя новые маленькие порезы. Мысли в голове приняли хоть какой-то упорядоченный вид, и я вытерся чистым махровым полотенцем, покидая душевую кабину. Провозившись с бинтами ещё около десяти минут, я пытался успокоиться, но прекрасно осознавал, что вести себя рядом с ним, точно так же, как и раньше, я просто не смогу. Я и в правду… — С Хиданом совершенно невозможно работать. — Я вышел полностью одетый, вытирая влажные волосы полотенцем. — Мне даже немного жаль Какудзо. — Сасори сидел на стуле, полностью развернувшись к двери ванной комнаты. — Или точней будет сказать, что я не представляю, как он управляется с этим ненормальным. — Хидан примерно с этими же словами влетел на базу. — Сасори улыбнулся. — Вот только говорил он так про тебя. — Говорю же, ненормальный. — Я сел на край кровати и оставил волосы в покое. И снова эта неловкая пауза. Обычно такая тишина казалось нормальной и мне не хотелось её заполнять, а теперь я чувствовал неправильность происходящего, и мне хотелось уйти. — Я нашел то, что тебе поможет. — Шатен встал и взял со стола чашку, уже явно наполненную. Подойдя ко мне на расстоянии вытянутой руки, я взял неприятно пахнущий напиток. — На вкус не жалуйся. — Не разрывая контакта глаз я просто опрокинув в себя это ужасное пойло, и вернул назад чашку. — Ты изменился. Только из-за того, что я не стал причитать из-за вкуса? Или ты видишь больше? Что ещё здесь пел Хидан? Неужели ты меня проверяешь сейчас? Или ты просто не знаешь как себя вести со мной? Что произошло, пока меня не было? Сасори уже собирался вернуться на своё место, вот только я широко распахнул глаза, от внезапной догадки, и слишком резко схватил его за запястье. Ты боишься меня? Не так. Ты боишься меня и поэтому так осторожен. Легко поднявшись я наконец выпустил его кисть из своего захвата, лишь для того чтобы усилить свою хватку. Мои руки легли на плечи шатена, прижимая к себе казавшееся застывшим тело. — Я вспомнил, то, что казалось, было забыто навсегда. — Приподняв голову, я смотрел только на его губы. Мой голос был тихим, а дыхание медленным и глубоким. Теплые и сухие губы, они слишком нежные, и такие послушные. Поцелуи с Сасори всегда мягкие, кажется, что даже в такие моменты он себя сдерживает. Раздражает. Легко проникнув языком внутрь, я вжался в него сильней и только теперь почувствовал его руки, что легли замком на мою поясницу. Маленький шаг назад и удар в щиколотку моему напарнику, заставил его потерять равновесие, а мне вывернуться и толкнуть его, приземляя спиной на кровать. — Дей… — Я не даю ему закончить фразу. В одно мгновение я уже оказываюсь сверху, легко усаживаясь на его бедрах. Опираясь на локти, по обе стороны головы шатены, я снова целую его. Это мне уже нравится больше, ведь его пальцы с силой скользят по моим джинсам, и даже сквозь грубую ткань я чувствую его желание. Ощутимо зарываясь в его волосы, я дергаю их, зажимая в кулак, заставляя запрокинуть голову. Моё лицо расплывается в самодовольной улыбке, потому что теперь я вижу эмоции на этом кукольном лице, как он жадно дышит ртом. Медленно склонившись к его губам, я не касаюсь их, дразня и не отвечая на его жалкие попытки дотянуться до меня. Язык облизывает шею, а зубы едва ощутимо прикусывают гладкую кожу. Я слишком поздно осознал, что под моей футболкой гуляют скользящие прикосновения пальцев шатена, и когда они стиснули мои соски, я позорно застонал и обжег чужие губы своим дыханием. Я хочу утонуть в этом и больше ничего не чувствовать. Мне нужно это. Шатен поймал меня, и новый поцелуй лишь нарастил наш темп. Подушечки пальцев не приносили вреда моей коже, но они были так ощутимы, что я почувствовал себя глиной в руках опытного скульптора. Футболка слетела в одно мгновенье, едва я урвал свободную секунду, позволяя рукам Сасори расстегнуть пуговицу и ширинку на моих джинсах. Я не был столь аккуратен и оставлял на его коже алые царапины от ногтей, стягивая ненужную сейчас одежду. Его рука сжала мои ягодицы, проникая под ткань джинс, и я закусил губу, рефлекторно плотнее пахом прижавшись к опоре в виде чужих бедер. Что если Хидан соврал, и на самом деле Сасори не скрывал от меня ничего? Мои губы опустились ниже, и я стиснул зубами сосок шатена, возвращая ему должок. Слух ласкал тихий скулеж моего напарника, а тело уже горело от его прикосновений. Дорожка из поцелуев опустилась ещё ниже и теперь его руки были вынуждены переместиться на мои плечи и до боли сжать их. Провозившись с его ширинкой, я негнущимися и трясущимися пальцами всё-таки расстегнул собачку. Нет, Хидан не врал. — Дей, послушай… — Я с силой расчертил его ребра одним взмахом, оставляя алые отметки от ногтей. Шатен выгнулся и одной рукой накрыл мой затылок, явно давая зеленый свет, на происходящее. Мои руки высвободили возбужденный член Сасори, оттянув тугую и широкую резинку белья, у меня внутри всё разрывалось от желания заставить его кончить. Язык прошелся по всей длине, заставляя член реагировать на такие легкие прикосновения. Обхватив головку, я стал посасывать сочащийся смазкой и дрожащий от возбуждения орган. Боги, мне кажется, что я кончу от происходящего гораздо быстрее моего напарника. Нужно остановиться… Отстранившись, я попытался привести дыхание в порядок, но моё тело было против логических выводов и предложений. Рука, как главная предательница продолжила начатое ртом и с нажимом дрочила влажный от моих слюней член. Я смог подняться и прекратить распалять себя и своего напарника, шумно выдыхая через нос. — Скорпион. — Мои руки гладили податливое тело, нарочно игнорируя стояк шатена. — Это моё имя. — Хриплый голос, сводил с ума, и я снова вернулся к его губам. В первый день своего пробуждения здесь, я заметил иероглиф на этом фарфоровом теле. Но только сейчас я понимал его значение, подушечки пальцев аккуратно обводили уже знакомое мне слово. Имя Сасори, на японском языке, обозначает скорпион, забавное совпадение, ведь по знаку он тоже является этим маленьким ядовитым существом. Мастер по ядам… Язык проникал глубже, сплетаясь с чужим собратом, а внутри грудной клетки ухало сердце, отзываясь гулкими ударами по барабанным перепонкам. Я не верю в совпадения. Не разрывая поцелуй, от которого уже саднило легкие, я опустился руками к его джинсам и белью, что сейчас казались мне лишними. Зацепившись за край ткани, я стал с силой стягивать их, признаться честно, у меня это слабо получалось, поэтому пришлось всё же оставить губы шатена в покое. Поднявшись, я, наконец, сдернул мешающие тряпки с Сасори, обнажая белую и гладкую кожу узких бедер. Шатен приподнялся на локтях и хотел сказать что-то, но я так устал от его лжи и недомолвок, что сейчас предпочел заткнуть его рот, своим языком. Полностью обнаженное тело, горело от моих прикосновений, я абсолютно хаотично вырисовывал на его коже нелепые узоры, заставляя его жаться ко мне. Рука шатена высвободила мой член, с силой сжав его у основания и заставляя меня застонать прямо в его приоткрытый рот. — Успокойся, мой мальчик. — Он шептал это, обдавая горячим воздухом мои влажные губы. Темп ускорялся и уже я тянулся за поцелуем, а шатен лишь дразнил меня, лаская и прижимая к себе. — Замолчи. — Я рыкнул, с силой поймав запястье, которое дарило наслаждение. Шатен на долю секунды замер, но мне хватило этого времени, чтобы до крови прикусить его нижнюю губу и заставить зашипеть. Убрав чужую кисть от своего члена, я продолжал её удерживать, заводя за голову Сасори. Поцелуй со вкусом крови заставлял зализывать маленькую рану и ловить тяжелое дыхание напарника. Выпустив из «захвата» запястье, я аккуратно опустился рукой к паху шатена, но лишь дразня, коснулся его, заставив среагировать. Ладонь едва ощутимым прикосновением стала гладить внутреннюю сторону бедра моего напарника, двигаясь в сторону его ягодиц. — Дей, не… — Указательный и средний палец надавливали на тугое колечко мышц, но просящий голос, утонул в глухом стоне, едва я загнал оба пальца, всего на одну фалангу внутрь. — Прошу, Дееей… Он протянул это, с силой стискивая меня, давая повод ребрам напомнить о том, что они имеют трещины. В голове только одна мысль, которую я неосознанно озвучил. — Я хочу тебя. — Наши глаза встретились, и шатен зажмурился, когда я неуверенно стал двигать пальцами внутри него. Странные ощущения, заполняли меня, вытесняя все мысли, отдавая тело во власть инстинктов, и оба пальца уже находились в нём по самое основание. Происходящее казалось нереальным, будто это был вовсе не я. Освободив проход от пальцев, я развел бедра шатена ещё чуть шире, опираясь на свои колени и пристраивая головку члена к его проходу. В голове промелькнула мысль снять с себя джинсы и белье, но я послал её к черту. Опираясь левой рукой на постель, правой я держал свой член у основания, в попытке проникнуть внутрь. Едва головка вошла, я тут же почувствовал, что меня сжали слишком сильно, и пройти глубже просто не получалось. Я смотрел на то, как раз за разом я вынимал и вставлял возбужденный до предела орган. Мало… Закусив губу, я с силой и болью, продвинулся ещё глубже, на пару сантиметров. До слуха, наконец, донеслись стоны шатена, который отчаянно закрывал себе рот тыльной стороной кисти. Это были стоны боли, а не удовольствия, и я это прекрасно понимал. Его грудная клетка вздымалась в рваном темпе, гоняя воздух и заставляя его шипеть. Почему ты не останавливаешь меня, если это настолько больно? — Прости. — Не уверен, что он меня услышал. Опустившись ниже, я поцеловал его раскрытую ладонь, при этом, не выходя из него. Сасори слишком быстро и судорожно обхватил мой затылок, притягивая к себе, чтобы заставить себя замолчать уже не с помощью своей конечности, а с помощью поцелуя со мной. Или он пытается получить хоть что-то приятное? Так жарко и неистово, будто он изголодался, будто он пытался раствориться, что ж, в этом мы сейчас похожи. Стоны, всхлипы, и едва я чувствую, как он привыкает, я проникаю ещё глубже. Новая порция его сладкого голоса, тонет в поцелуе, глушащем, все звуки вокруг. Даже сейчас, я отчетливо понимал, что в коридоре прекрасно слышно его сольный концерт и это возбуждало меня ещё больше. Я хочу чтобы все знали. Толчок, и я полностью оказываюсь в тесном плену, а из глаз шатена выступают слезы. Моё дыхание полностью сбивается, будто я пробежал марафон или спринт. Тело живет отдельной жизнью, казалось, оно прекрасно знает, как двигаться в таких ситуациях. Правой рукой я слишком сильно сжимал член шатена, двигаясь в такт со своими проникновениями. Внутри было слишком жарко и тесно, на каждое моё движение он реагировал, ещё больше сжимая меня. Это было невыносимо продолжать долго, и уже через минуту, я изменил ритм, слишком резко входя в него, заставляя его едва ли не кричать. Как только голос, доводивший меня до предела, приобрел более мягкие ноты, я понял, что теперь, не только я получаю удовольствие. В этот же момент, я кончил, даже не успев подумать о том, чтобы выйти. Простонав от слишком большой волны удовольствия, прямо в ухо Сасори, я успел лишь несколько раз провести по всей длине его члена, прежде чем он кончил, пачкая наши тела. Тяжело дыша и кое-как разлепив веки, я, наконец, смог оценить по достоинству лицо своего любовника. Волосы липли ко лбу и скулам, опухшие алые губы с ссадиной и маленьким синяком, дополнялись затуманенным взглядом, что желал меня. Аккуратно приблизившись, я коснулся его губ, не проникая языком внутрь, и только после этого позволил себе рухнуть рядом с ним. — Дей, по поводу… — Его реплику прервал телефон, который явно вибрировал уже не первые пять минут. Шатен потянулся и взял мобильный, намереваясь ответить. — Сасори-дано, обещайте, что вы не найдете мне замену. — Я так устал…от боли. — Обещаю, мой глупый мальчишка. — Спустя несколько секунд отозвался мой любовник, отбрасывая, продолжающий привлекать к себе внимание, телефон в сторону, и прижимая меня к себе.