Приручение

В течение следующих дней все было гладко и спокойно: Дино то и дело пропадал на несколько часов, теперь он готовил сразу после учебы ужин, после чего отправлялся по своим делам, в течение которых Кея совсем не хотел вдаваться; Тсуна вернулся в общежитие после двухдневного пропадания, и лишь изредка ловил на каком-либо углу Дино, стараясь с ним хотя бы парой слов перекинуться, но это было тщетно. Сам Хибари спокойно работал вместе с Фонгом, который усердно записывал нарушителей, после чего предоставлял дело разбирательств своему напарнику. Мукуро все так же ошивался где-то поблизости, но на глаза главе дисциплинарного комитета старался не попадаться, больше всего времени проводя в кабинете Фонга. «Скучно. Безумно скучно здесь сидеть», - думал парень, пока перелистывал документацию в поисках интересных для него вещей. Занзас обещался придти часов в пять — он-таки подготовил для Мукуро время и место, где ананас, по его мнению, мог спокойно перетолковать с Тсунаеши согласно плану, который Рокудо умудрился составить. Идея была неплохой, но внутри обоих аж передергивало от омерзения предстоящей ситуации — Савада был слишком мелкой дичью, а тратить на него время и нервы было выше сил обоих; однако другого варианта не было — ни запасного, никакого вообще. Что есть, то есть, и это продумываем до конца. Парень включил музыку, чтобы увлечься хоть чем-то, кроме обычной и нудной работы, что совсем его не привлекала. Наушники были подключены к телефону, а потому никто в коридоре не мог услышать мелодий и зайти поинтересоваться, чем занят в это время комитет безопасности. Фонг обещал вернуться через полчаса, и эти полчаса давно уже истекли — скорее всего, он снова отправился в дисциплинарный комитет, договариваясь о наказании и предупреждениях для нарушителей. Хотелось чего-нибудь нового, изящного, того, что может завлечь сознание; и, закончив с документацией, Мукуро вышел из кабинета, отправляясь на улицу. Сигареты сегодня были куплены им — не стрелять же их вечно у Кеи, который обыкновенно молча протягивал пачку. Скорее всего, он терпит парня только из-за того, что тот состоит в содружественном комитете, объединение с которым дает обоим организациям простоту работы и спокойствие. Стараясь о таком не задумываться, Рокудо вытащил сигарету из пачки и прикурил ее, прикрыв глаза. Дожди шли, не переставая, и приходилось отходить в сторону и прикрывать сигарету ладонью, дабы капли не попали на нее, испортив привкус; Мукуро не любил подобного. Небо было затянуто серой дымкой, и тучи лениво ползли по небу, не предвещая никакой смены погоды; кажется, что пальто под дождем может промокнуть, если бы парень не испытывал его ранее. Как затягивалось небо, так же затянулся и юноша, держа сигарету в тонких пальцах. Настроение, казалось, шло влет, словно он снова оказался в каком-то заведении, где купил небольшой пакетик с миллиграммами порошка, однако это было всего лишь самоубеждением — а может, так сказывалась усталость и подвешенное состояние парня, который не мог из него выйти уже который день. Мукуро даже не обернулся, когда почувствовал, как крепкие руки обнимают его сзади; он только прижался спиной к китайцу, не открывая глаз. - Ты уже закончил? - поинтересовался Фонг, наблюдая за тем, как ананас затягивается дымом, прикрыв глаза, и тот только кивнул в ответ, разворачиваясь и обнимая своего парня. - Я хочу тебя, - заявил он прямо, вновь пряча в рукав сигарету, и китаец только заткнул его поцелуем, крепче прижимая к себе. Все еще не догоревший пепел с шипением затухает, когда вода принимает в себя окурок, заставляя его разбухнуть и утонуть где-то на дне, у самого асфальта; после чего он лопается, позволяя промокшему табаку перестать быть единым целым с бумагой, когда не заметивший сигареты человек наступает на нее носком ботинка. Гокудера молча смотрит в окно, когда маленький котенок взбирается на подоконник и вопросительно смотрит на него большими серыми глазками; ладонь опускается на голову зверя, и тот уже вовсю ластится и урчит, чувствуя, как заботливые пальцы чешут его за ушком. Энма не отвечал на звонок, хотя должен был сегодня придти, а его брат... Что его брат. В основном сидит в общежитии и никуда не выходит, даже со своим лучшим другом старается уменьшить общение, не говоря о брате. Возможно, причиной этому стал поцелуй, что произошел несколько дней назад; даже не так, Хаято уверен в этом, и блондин продолжает смотреть в окно, замерев на большое мгновение — парень совсем не замечает того, как котенок недоуменно смотрит на него, пытаясь приласкаться вновь. Послезавтра приедет мать из-за границы, вернется из отпуска, и к этому времени надо прибраться во всем доме, скрыть следы грязи и бардака, который блондин не убирает уже второй день; настроение рушится с каждой новой каплей на подоконнике, заставляя мысли разбиваться где-то на половине пути. Наверное, Гокудера злится — он мог бы дать такое определение своим мыслям, однако что-то завладевало парнем настолько сильно, что он молча наблюдал бесцветными глазами. Бьянки тоже вернется, станет спрашивать, как парень провел сегодня день; как прошли его первые дни на учебе, а что Хаято скажет? То, что он уже который день не появляется на парах, прикидываясь простывшим, или же о том, что давно не видел своего друга? На кухне пищит закончившая работу микроволновка, а работа блондина так и не закончена все еще; сегодня — последний срок, и если к вечеру статью не отправить на электронную почту редактору, то тот наверняка устроит ему скандал, да не заплатит. Нужно садиться за компьютер и печатать, но настроения не было вообще. Апатия полностью завладело и им, и его душой. К черту такую жизнь? - Я уезжаю, - Дино говорил в телефонную трубку Кее, который согласился с произнесенным фактом. - Пожалуйста, разберись с документацией сам — большинство работ в комитете я выполнил с движением вперед, но, если останется что — сделай хотя бы половину. Меня не будет достаточно долгое время, а еще нужно работу искать, - блондин словно оправдывался перед соседом, но тот на удивление легко попрощался, сообщив о том, что за ближайшую неделю работа вряд ли накопится. О том, что Дино собирается уезжать, в университете уже знали, а потому прогулы ставить парню никто не собирался, только пожелали удачной дороги. Каваллоне не будет на месте ровно неделю, и мало ли, что может за эту неделю произойти. Юноша сидел в аэропорту, наблюдая за тем, как многие люди в нетерпении ходили по залу ожидания, и тяжело вздохнул. С ним была всего лишь одна сумка; документы и билет лежали во внутреннем кармане пиджака, а необходимые вещи вроде сменной одежды и гигиенических предметов находились в сумке. Улетать из породнившейся ему уже Японии не хотелось; кто знает, что его ждет там, в Италии? Большинство родственников изменилось, теперь они наверняка хотят отобрать у сироты его часть имущества — и так небольшую, но все равно прикарманить, и будут добиваться своего всеми правдами и неправдами. Конечно, от своего сиротства блондин особо не страдал, но ему явно не нравилось то, что происходило внутри семьи, к которой он когда-то принадлежал. - Рейс под таким-то номером отправляется в Рим через сорок минут, просьба к пассажирам зарегистрироваться и пройти на посадочную полосу, - произнес голос в динамиках, и Дино пришлось подняться с уже нагревшегося от тепла тела сидения. Прощай, Япония. Я скоро вернусь, я знаю. Таксист постарался как можно раньше избавиться от назойливых клиентов, а потому, выгружая их у подъезда, даже не запросил и половины той суммы, которая была обычно назначена на такие расстояния. Расплатившись, оба парня отправились в дом, но еще в лифте Мукуро был притеснен к стенке своим парнем, который кусал его губы во внезапном поцелуе; он начал его, не сказав ни слова,и ананас сам не понял, как оказался прижатым к стене. Язык врывался в рот, лаская слишком грубо, заставляя поверить в то, что Мукуро целиком и полностью принадлежит темноволосому парнишке, и юноша отвечал ему с таким же энтузиазмом, чувствуя тесноту между ними; горячее дыхание, кажется, опьяняет, но лифт останавливается на тринадцатом этаже и его двери открываются, заставляя парней разочарованно выдохнуть. Поворот ключа налево, три раза — и губы Мукуро покрывают поцелуями шею китайца, не давая тому спокойно открыть обоим дверь; но, когда дверная ручка поворачивается в сторону на пятнадцать градусов, оба практически вваливаются в квартиру, даже не слыша того, как за ними захлопывается дверь. Скинув ботинки и повесив куртку, Фонг проходит в комнату, убирая ноутбук с кровати, и парень идет следом за ним, ступая мягко, непривычно, словно сдерживая себя от того, чтобы не наброситься на любовника прямо здесь и сейчас. Давно он не был в этой квартире, давно не прикасался к Фонгу, и сейчас желание сделать это превышало все допустимые мерки. Похоже, китаец думал так же, потому что ананас оказался почти сразу же на кровати, а полные, властные губы накрыли его рот, сразу же углубляя поцелуй; просто так Мукуро сдаваться не собирался, и он попытался перехватить инициативу, закинув руки на спину любовника, прижимая его к себе и врываясь в его рот языком, но Фонг перехватил его губами и засосал — до боли, сжимая зубами, не позволяя вырваться из поцелуя, и почему-то парню это нравилось. Нравилось находиться сейчас под ним, чувствовать горячее тело над собой и плохо скрываемое возбуждение любовника, который держал себя в руках; выпустив язык Мукуро из плена, он поцеловал его в шею, прикусывая зубами и чуть оттягивая кожу, оставляя свою метку на ней, после чего провел по месту укуса языком, оставляя теплую дорожку слюны, которая сразу становилась холодной от температуры в комнате, и от этого хотелось теснее прижаться к телу китайца, который наверняка согреет. И он грел своим жарким дыханием на ухо, когда прикусывал мочку уха и нежно засасывал ее — от этого ананас имел свойство возбуждаться сильнее, об этом Фонг прекрасно знал, а потому пользовался своими возможностями, зная, что сейчас парень никуда не убежит. Тонкие пальцы расстегивали рубашку юноши, и тот выгибался навстречу рукам в надежде получить нежные прикосновения — да плевать, даже если грубые, лишь бы Фонг касался его тела! И он получил мягкое прикосновение пальцев к соску, когда осознал, что находится перед своим любовником полностью обнаженным; сосок мягко потеребили и немного вывернули в сторону — болезненно, терпимо, но все так же возбуждающе. Второй сосок сразу же напрягся, и не поймешь, от боли это или же от холода — сразу не поймешь; но все факторы были словно под руку Рокудо. Он аккуратно стягивал футболку со своего парня, после чего тот рывком сорвал ее с себя, закидывая обе руки любовника ему за голову и прижал их к подушке, чтобы не вертелся. Губы совсем легко коснулись соска, после чего мягко засосали, и тихо дышащий Мукуро мог только закусить губу, чтобы не закричать от резкого ощущения укуса. Холодно. За окном льют дожди, в комнате прохладно и пахнет сыростью. Плевать. Рокудо поднимается и впивается очередным поцелуем в губы Фонга, за что получает легкий шлепок по губам, и отправляется обратно. Его член встал, тело ныло и требовало секса; глаза парня помутнились, а Фонг жадно всматривался в них, выискивая те нотки, которых ждал. Да, он давно ждал того дня, когда они наконец смогут нормально потрахаться, без обычной учебной жизни, без повседневности — прижаться телами друг ко другу, почувствовать кончиками пальцев нежную текстуру кожи. И сейчас его несносный мальчишка лежал под ним; его волосы сбились, дыхание было прерывистым, явно сдерживаемым, а губы припухли от сумасшедших поцелуев. Именно таким Мукуро и жаждал увидеть китаец, именно сейчас ананас был готов полностью отдаться, а это было немаловажным пунктом. Колено уткнулось в пах Фонгу, словно парень проверял на прочность своего любовника, и тот чуть было не взвыл от ощущения давления. Больно, но интересно. - Готов? - кажется, это было спрошено только для приличия, потому что по взгляду и так было понятно, как Мукуро хотел сейчас Фонга; замутненно он кивнул, касаясь губами шеи и выдыхая в нее. - Трахай, пока я добрый, - это было произнесено практически рыком, словно Мукуро приказывал, но на тон китаец не обратил никакого внимания; смазка нашлась в тумбочке, откуда ее парень не убирал еще с прошлого месяца, имея боевую готовность в любой момент. Прохладная субстанция легла на ладонь, после чего была размазана по члену. - Сегодня обойдешься без растяжки, - Фонг прошептал это на ухо Мукуро, после чего прикусил мочку, оттянув зубами. Рокудо тихо простонал. - Трахай или дрочить будешь. Слова были приняты, как знак согласия; Фонг заставил парня перевернуться на живот, и тот послушно встал на четвереньки, приподняв зад и уткнувшись лицом в подушку. Когда член плавным толчком вошел в него до упора, парень закусил себе губу, дабы сдержать болезненный стон. Непривычно, больно, но... приятно? В любом случае, Мукуро слишком долго ждал, чтобы сдерживаться сейчас; он толкнулся бедрами навстречу любовнику, который крепко держал его за бедра, не позволяя делать лишних движений. Фонг начал ритмично двигаться, и сейчас ощущения были неприятными до крайности; однако факт того, что парень стоит раком, раздвинув ноги пошире, с членом в заднице, и все это — по собственному желанию, заводил его еще больше. Тонкие пальцы ласкают горошину соска, нежно сминая, после чего — оттягивая; да, парень ласкает сам себя, стараясь доставить себе больше удовольствия, и китаец прекрасно это видит; он продолжает двигаться, задевая простату и шлепаясь мошонкой о ягодицы парня, увеличивая темп. Член Мукуро трется о простыни, и капельки выступающей спермы попадают на ткань, заставляя ее увлажниться; парень хрипло стонет, пытаясь вырваться из-под контроля, но сильные руки сжимают бедра до синяков, и парню приходится подчиняться. От грубых и резких толчков он понимает, что сдерживаться долго больше не сможет, и Фонг это чувствует, зная, что и сам терпеть не станет. С финальным толчком он успевает только схватить салфетки и, выйдя, кончить в них; Мукуро не понимает такой чистоплотности, он додрачивает себе с остервенением, когда чужая рука накрывает его руку, а язык завладевает губами, увлекая в поцелуй; он кончает на животы обоим парням и выдыхает, падая на кровать. Энма крепко держал за руку Тсуну, когда они шли по относительно сухому тротуару в сторону дома Гокудеры. Они уже давно не навещали своего друга вдвоем; оба находились в задумчивости, и тишину прерывали лишь звуки живущего города, что не нарушали защитной «оболочки» вокруг близнецов. - Не расстраивайся, ты его любишь, - немного подумав, таки нарушил молчание Энма, внимательно посмотрев на брата. - Просто дай ему привыкнуть к тебе, ты привыкнешь к нему. Сложно будет, но на первых порах. - А дружба от этого не разрушится? - мрачно посмотрел в ответ Тсуна и отвернулся. Дождь закончился минут двадцать назад, так что промокнуть на выходе из метро они не успели; оставалось только одно — дойти вовремя до дома Хаято, который уже давно ждал запоздалых гостей. - Не разрушится, - старший близнец криво усмехнулся, стараясь вспомнить о котенке, которого приютил их друг. - Соберись, мы подойдем через пять минут. Двери открылись с тихим скрипом, и растрепанный, покрасневший Мукуро буквально влетел в комнату общежития, заставляя сонного Занзаса недовольно заворочаться в постели. Впрочем, понять, почему ананас бежал, было достаточно легко — он еле успел к закрытию общежития, успел проскочить коменданта и пулей влететь в комнату на своем этаже. - У меня есть новость для тебя, - произнес он, немного отдышавшись. - Дино уехал, так что защищать Тсуну больше некому. Хибари не вступится, если мы будем разбираться не на территории университета, а насчет Фонга — он ничего не узнает, завтра ему придется отъехать по делам каким-то, вроде с работой его связано. Так что я предлагаю часиков в шесть увести мальчишку куда-нибудь и там с ним как следует поговорить. Устроишь место, найдешь? - Ладно, мусор, - мрачно проговорил Шрам, обнимая крепко подушку. - Но только учти: разбираться с ним будем вдвоем, да и уйти ему не разрешай. Я действительно хочу поговорить с этим гаденышем. Мукуро не стал спорить, безразлично кивнув. Задница все еще побаливала — это остро ощутилось тогда, когда юноша уселся на кровать и почувствовал, что больше торопиться ему некуда. Настроение упало вниз. Какого черта этот Фонг... Совсем от рук отбился. Что в его голове творится?