Приручение

Блондин вернулся в общежитие только в восемь вечера; от него изрядно пахло алкоголем, и Дино даже не удосужился повесить куртку на вешалку — он кинул ее на кровать и испытующим взглядом посмотрел на японца, что читал новости на каком-то сайте. Внутри все кипело; итальянец вздохнул, стараясь не обращать на себя внимания. Кея идиот или просто притворяется? Он всерьез говорил ему в кабинете? Черт, да не может это быть серьезно, Хибари просто шутить не умеет. - Кея, я хочу тебя, - запустил он удочку. Сейчас нужно просто разобраться с этим вопросом раз и навсегда, чтобы никто никогда больше не смел шутить на эти темы. - Хоти, - тихо отозвался брюнет тоном, словно он игнорирует Каваллоне. Овации и поздравления. - Ты не так меня понял, - усмехается парень и не сводит взгляда с темноволосого парня. - Я серьезно. Здесь и сейчас тебя хочу. Дино поднимается с кровати и подходит к Хибари, убирая от него ноутбук; он садится на его кровать, и Кея недовольно морщится от спиртного запаха, что так и исходит от блондина. В любом случае, проверку нужно проводить до конца, чтобы у японца не было никаких попыток шутить так больше. Когда губы блондина, что слишком пьян и не соображает, что творит — по мнению Хибари — касаются губ брюнета, тот вздрагивает. Он широко распахивает глаза, и первым его желанием становится оттолкнуть от себя парня, что слишком пьяно ухмыляется; японец приходит в смятение. Рывок. Кея касается его губ своими и ловит их, целуя; то, что сейчас имеется — этим нужно пользоваться, и Хибари понимает, что ему давно хотелось прикоснуться к Дино именно так: обнять за шею обеими руками и целовать блондина, хотелось просто тактильного контакта, который при их общении был практически невозможен. Он проводит языком по его губе и засасывает ее — ласково и мягко, как только умеет; Дино с рывком отстраняется. - Ты педик? - Кея не видит расширенных зрачков парня, и только опускает вниз голову. Он ошибся — Дино к черту он не нужен. Это была просто идиотская шутка со стороны итальянца. - Иди на хуй, - отзывается Кея. Ему не хочется ничего говорить; в сердце как была апатия, так и осталась. Она сжирает изнутри, заставляя сердце содрогаться, но вслух этого выразить парень не может, сохраняя обычное спокойное лицо и непонятный взгляд темных глаз. По нему и не поймешь, что внутри больно; хотелось каких-то эмоций, хотелось кого-то, и все это вылилось во влюбленность в блондина. Которому на это в принципе срать. Хреновенькая ошибка, Хибари, очень хреновая. Итальянец непонимающе смотрит и шумно выдыхает; брюнет не может понять, что именно движет итальянцем, который падает на Кею и прижимает его к кровати, сжимая в ладонях его запястья. Дино интересно, сможет ли сейчас оттолкнуть его японец; в какой-то момент он понимает, что им движет пьяная блажь, но остановиться не может. Он вновь целует японца, несмотря на то, что Кея — парень, самый обычный парень с членом в штанах и белыми каплями по утрам на трусах; тот отвечает так же жадно, испытующе смотря на блондина, чьих действий не может никак объяснить, но и не может остановиться также, желая действием доказать, что он говорил в кабинете правду и ничего кроме нее. Язык Каваллоне врывается в его рот, изучая его, и Кея его посасывает, чувствуя в чужой слюне вкус недавно выпитого вина. И уже не в чужой — в своей, которая смешалась с Диновской. Может ли это раздражать, может ли приносить смятение в душу? Только второе, и юноша желает избавиться от этого смятения самым странным образом — он выгибается навстречу итальянцу, буквально вжимаясь в его тело своим, и тихо стонет, прикрыв глаза. Наблюдение — источник недоверия, а сейчас... Хочется довериться порыву. Дино только усмехается, отрываясь от губ брюнета; он касается его шеи губами, чувствуя на ней запах парфюма, и только недовольно щурится — на женской шее кадыка никогда не было и не будет, а тут он ходит, когда японец сглатывает и переводит взгляд на Каваллоне. Он видит затуманенные глаза блондина, что кусает его шею и оставляет засос; хочется взвыть от того, что японец не понимает, почему Дино так делает, но ладонь парня ложится на пах Кеи, вызывая определенную реакцию. У него в штанах член, самый настоящий, а Хибари возбуждается от заинтересованных поглаживаний и нажатий на него; это, возможно, и мерзко — в этом парне Дино не видит своего друга, он видит его темную сторону, и поэтому злится. Впрочем, какая разница? У него есть жопа, а в жопу можно ебать точно так же, как и девчонок. Поэтому Каваллоне не задумывается, когда расстегивает джинсы Хибари и заставляет его перевернуться на живот; тот вновь нервно сглатывает. Это ведь игра с самим собой, Кея? Ты знаешь, что нужно остановиться, но собираешься тянуть до конца просто потому, что хочется испытать на себе этот момент, это «сейчас», в котором ты находишься. Остановившись сейчас, ты докажешь самому себе, что ты просто сочковал не в тот момент; ты уже озвучил то, что чувствуешь, поэтому дороги назад нет. Начал — доводи до конца. Хибари прекрасно слышит, как итальянец расстегивает ширинку на своих брюках, и это заставляет японца сжаться; ему действительно страшно, поэтому он вцепляется пальцами в подушку. Слышится стук — с тумбочки был взят крем для рук, а вместе с ним и выужен из сумки Дино презерватив — тот не удосужился отнести свои вещи в свой угол, разбросав их по своей комнате. Короткий шлепок по заднице означает то, что это сейчас начнется, и брюнет вновь вздрагивает. Первое ощущение — неприятно, даже больно чувствовать, как тугие мышцы растягиваются под давлением; ощущать инородный предмет в своей заднице Кее не приходилось ни разу, потому он только шумно выдохнул, цепляясь за подушку сильнее. Итальянец хрипло дышит, натягивая на себя за бедра задницу Хибари, и алкогольные пары не собираются покидать его. Туго, тяжело, но ощущения были слишком странными и необычными для того, чтобы Дино сдался; он вновь ударяет Кею для того, чтобы он расслабился, и тот послушно старается это сделать. Колени подгибаются и дрожат; данное действие действительно неприятно, но, кажется, блондин этого не замечает — он двигается в нем большими рывками, крепко придерживая за бедра, а парню только и остается, что кусать губы. На глаза наворачиваются слезы от обиды — он так и не понимает мотивов поступка Дино, но двигается ему навстречу, пусть и не получает никакого удовольствия взамен. - Постарайся, поработай, - проговаривает блондин, хрипло выдохнув, и он с неудовлетворением смотрит на спину парня; заниматься сексом в одежде не столь удобно, пусть и обнажены самые важные участки тела. Он не понимает, почему Кея соглашается; это только подтверждение его слов сегодня утром, что раздражает и заставляет двигаться быстрее. И пусть японцу будет больно, на это плевать — Дино сам мучается, понимая, что сейчас совершает огромную ошибку следом за Кеей. Какого хуя было так сложно просто остаться друзьями, когда Дино только-только решил все наладить?! Финальный толчок — Каваллоне не так много и нужно для того, чтобы кончить, ведь он не трахался уже около полугода. Презерватив заполняется спермой, и блондин выходит из тела Хибари, что с закрытыми глазами лежит на кровати. Возбуждения у брюнета словно и не было никогда — он съеживается и натягивает на себя джинсы, застегивая, после чего отворачивается к стене. - Ты меня правда любишь? - этот вопрос звучит с недоверием и усмешкой, но Кея не собирается на него отвечать; он только с головой укрывается одеялом. - Ты идиот, черт бы тебя побрал. Больно. И не телу больно — душе больно. Душам обоих. Через час Хибари уже сидит на кухне, затягиваясь сигаретным дымом, и смотрит в окно отрешенным взглядом; сердце тяжело ноет. Дино был зол, и, так и не протрезвев, он просто улегся спать, накрывшись с головой одеялом. За окном идет дождь, заставляя японца вздохнуть и переключиться на шум капель за стеклом; того, что чайник уже практически закипел, Кея не слышит. Что бы ни произошло, жить дальше можно. Просто забудем об этом небольшом инциденте, тем более, Кея не знает всю подноготную итальянца. В любом случае, это больно. Энма прикрывает глаза и кидает в мусорку использованный шприц. Сознание несколько мутится, а рука чешется в месте укола, но парнишке абсолютно плевать — он готов зарычать от злости на самого себя и на собственные ошибки. Мало того, что за брата переживает, так еще и у его мучителя покупает дозу... Смешно. Но тело ломит без веществ, если бы не маленький пакетик с порошком, который нужно разводить в растворе и вкалывать в вену — мальчишка бы лежал сейчас дома и кричал от боли. Сознание мутится все больше и больше, но он вспоминает, что в рукаве спрятана записка от Мукуро Тсуне. Энма молча выбрасывает ее туда же, куда выбросил и шприц; впоследствии он вспоминает, что в записке, помимо просьб о молчании, лежал и чек на сумму денег, но к черту эти деньги. Тсуне не они нужны. А что нужно Тсуне? Об этом думать не хочется — хочется смеяться, плакать, хоть как-нибудь выместить свое состояние; парень вцепляется ногтями в свою руку, стараясь разодрать ее на клочья. Он ненавидит находиться под действием веществ, к которым уже давно привык; ему надоело тратить заработанные средства на эту хуйню, что разрушает его тело. Но слезть с иглы он не может, и лишь тихо всхлипывает. Он сидит на крыльце того бара, где раньше находился его дилер; сейчас нужно искать другого, пусть он и будет продавать немного дороже, но брать подачки из рук мерзкого парня Энма ни в коем случае не хотел. Это просто ниже достоинства мальчишки, это хуже, чем никогда. Энма не замечает, что на крыльцо выходит зеленоволосый мальчик покурить; Фран удивленно смотрит на мусор, который сидит на крыльце и не собирается утирать слезы. Это бесит. - Свали, бар закрыт, - мрачно говорит лягушонок, и Энма молчит в ответ. Ему нечего сказать. Тсуна лежит на кровати и наблюдает за тем, как его парень вновь сидит над статьей, подыскивая для нее фотографии. Пора бы и самому найти подработку — нечего сидеть в четырех стенах и ничего не делать; конечно, выплаты и стипендия у мальчишки были, но он не хотел как-либо висеть на шее у Хаято. Хаято же было плевать на это — Савада рядом, а больше, по сути, ничего и не нужно. - У Энмы проблемы, - произносит Тсуна совершенно неосознанно — эта мысль тоже сидела у него в голове, не давая покоя. - Какие? - ответ последовал незамедлительно, но отрываться от поисков блондин не стал. - Принимает он. Это было сказано настолько тихо, что Гокудера подумал, не ослышался ли он; парень повернулся к мальчишке на стуле. - Давно? - Нет, месяц где-то... Но сел конкретно. - Разберемся, - Гокудера нахмурился, вспоминая всех знакомых людей, кто может снять с иглы. Таких было не так уж и много, но вспомнился только один — Суперби Скуалло, парень, с которым как-то раз блондин подрался, а потом они и скорешились. Стоит позвонить этому человеку — может, чем и поможет, пусть и за деньги, но игра свечей стоит. Фран прикрывает глаза и возвращается в бар, где его ждет Бельфегор за стойкой; принц сегодня решил выпить, и лягушонок только хмурится. Блондин является опекуном мальчишки до тех пор, пока тому не стукнет восемнадцать — родители постоянно были в отъезде по работе, и они попросили принца присматривать за их ребенком тогда, когда они работают. Бельфегор согласился, и лягушонок был очень зол, когда узнал, что его оставляют больше не с бабушкой, а с этим чучелом из соседнего подъезда. С Белом они учились в одной школе ранее, и этот парень успел поднадоесть по самое горло, только вот родителям было как-то наплевать; потому Франу пришлось смириться. Принц допивает виски с колой и просит еще одну порцию, когда мальчишка усаживается за столик и снимает шапку. Он устал — ему надоело здесь постоянно находиться, но выбора никакого нет — имеется подработка, денег хватает по самое нехочу — за квартиру платят родители, а продукты он может купить и сам, несмотря на то, что раз в три месяца они возвращаются и забивают холодильник едой доверху. - Покурил? - спрашивает Бельфегор, и юноша кивает в ответ. На кухне лежит его порция еды на сегодня, но этого совсем не хочется — парень привык спокойно есть в конце смены, которая бывает по утрам. Сейчас хотелось бы немного выпить — благо бар еще не открылся и посетителей нет, но вряд ли кто-нибудь это ему позволит. А иногда хочется. Настроение ушло в самый низ — хотелось по-человечески поспать. Хотелось и подработать, однако Мукуро вчера просто не дал ему самому поставить для себя наценки. Противный тип, хоть и интересный — не дает никакого способа развлечься. Никаких развлечений в последнее время, Вария вообще ничем не занимается — ушла в тишь, словно ее и не существовало. Занзас исчез и появляться, собственно, не собирался, что злило. - Лусси, налей мне чего-нибудь, - мрачно произносит зеленоволосый мальчишка, подходя к барной стойке. Юноша в очках кивает с улыбкой и действительно наливает ему в бокал один из дешевых коктейлей, после чего Фран отходит в сторону. Принц недоуменно смотрит на мальчишку. - Забылся? Тебе сегодня еще блюда разносить. Упьешься вусмерть — прирежу, и-ши-ши, - последние слова произносятся тихо и довершаются смехом, который мальчик предпочитает игнорировать. - Привет, Фонг, - Хибари произносит это достаточно тихо, и китаец нахмуривается, усаживаясь на кровати. - Скажи, ты очень занят сегодня? Я бы хотел прогуляться. Наверное, этому можно и не верить, но Фонг смотрит на расписание завтрашних пар — кажется, время действительно есть. - На всю ночь? - Возможно. Не хочу сидеть ночью в общаге, зная, что не усну. - Ладно. Через час на такой-то станции метро. Успеешь? - Успею. В зале увидимся, - японец кладет трубку и докуривает сигарету. Настроение ушло вниз, совсем ушло вниз; но кого-то рядом по-прежнему хотелось. Быть конкретным — хотелось Дино, этого пьяного итальянца, который спит себе на кровати и, возможно, завтра ничего не будет помнить; но это не вариант — юноша прекрасно понимал, поэтому сидел, прикрыв глаза. Фонг — единственный человек, которого можно вытащить на улицу и просто с ним погулять, ибо действительно было сложно спать, зная, что блондин лежит в соседней кровати; еще чертовски хотелось напиться. Юноша поднялся с насиженного места и потер поясницу; боль в заднице все еще ощущалась, но не так сильно, и состояние вполне позволяло ему идти куда-либо без привлечения к себе внимания. Хибари оделся и отправился вниз, ничего не говоря вахтеру на выходе. В метро он ехал, прислонившись головой к стеклу, и только переключал треки на плеере, стараясь как-то забыться; интересно, согласится ли Фонг немного выпить с ним — просто для успокоения нервов? Сам Фонг прекрасно понимал, что могло случиться или произойти — явно не самое лучшее в жизни. Кея был почти таким же, как и китаец, только более амбициозным и замкнутым — сам Фонг никуда бы не пошел с кем-либо, если бы не было веской причины для того, чтобы развеяться. У него иногда возникало желание выйти на улицу, но было идти не с кем, а сейчас... Кея переломал себя и позвонил, не желая оставаться в одиночестве. Такому хрен откажешь. Парень сунул в карман немного денег и отправился к станции, дабы наконец-таки доехать. Поздоровавшись рукопожатием, они отправились к выходу из метро; в какой-то момент Хибари подумал, что был бы не прочь до полуночи кататься в вагонах и выйти только при закрытии транспорта, однако потом было некуда идти — в общежитие не пустят, а спать на улице или на вокзале совсем не хотелось. Выйдя, оба отправились в сторону площади. - Можно и выпить, - словно нехотя произнес китаец, и Кея только кивнул. - Кусакабе так и не вышел с больничного — он пошел за справкой ко врачу, но там на него напали и избили. За что, непонятно, будем разбираться? - Фонг внимательно смотрел на юношу, который словно заинтересовался этими словами. Конечно, на работу всегда отвлечься выгоднее, чем думать о том, что не так давно произошло. - Нужно будет позвонить ему и все узнать, - Хибари отвечал тихо и задумчиво, словно не собирался выходить из своей норы мыслей, и китайцу больше ничего не оставалось, кроме как идти следом. - Кстати, моя любимая группа скоро приезжает. Если хочешь развлечься — сходим. Билеты недорогие. - Может, объяснишь, что случилось? Фонг остановился, внимательно смотря на японца. И понял, что задал такой вопрос, от которого будет тошно любому.