Приручение

Дино лежал на кровати, крепче укутываясь в одеяло, и сонным взглядом обводил комнату, стараясь понять, что именно неумолимо резко изменилось в ней; Кеи здесь словно и не было никогда — разве что от его места веяло холодом и злостью. Постельное белье так и не было убрано, хотя обычно юноша старательно заправлял постель, стараясь чуть ли не каждую складочку примять так, чтобы ничего не торчало, чтобы все выглядело аккуратно и чисто. Словно Хибари отошел на пять минут, чтобы поссать и вернуться спустя некоторое время с обычной мрачностью на лице. Голова гудела и болела, и Дино обхватил ее обеими руками, словно стараясь заглушить эту боль; от подушки неприятно пахло дешевым алкоголем, и это восстанавливало в памяти небольшие отрывки из произошедшего вчера — и пьянку с друзьями со своего курса, и недовольного, но мирного Кею, что смотрел на него слишком спокойно и холодно, словно случилось что-то непоправимое; ненормальный, непривычный для его восприятия юноша. Почему-то глаза видели не белый потолок, а лицо собственного соседа, который неприязненно морщится и кусает губы; Каваллоне словно хватает его за запястья, вжимая куда-то. Кея молчит. Кея больше не смотрит на него и даже начинает поддаваться, думая, что пытка скорее закончится, если Дино наконец-таки спустит в него, Кея старается приблизить этот момент. Все встает на свои места. Парень не хочет об этом думать, но ноющая голова совершенно отказывается его слушаться; возможно, сегодня выходной — какой сегодня, блять, день?! Явно не выходной. На часах ровно десять — на пары можно не идти. Проспал. Плевать. Дино поднимается с кровати, наблюдая за тем, как зрительное восприятие заставляет рассудок помутиться, и кажется, что все вокруг кружится; белые стены отдают серостью и начинают сдвигаться, давя на без того больную голову человека, который только сейчас начал осознавать, что его стошнит. Натурально стошнит на пол. Он срывается с места, но ноги двигаются, словно подкошенные, и те минуты, пока он бежал до туалета, показались Дино тысячивековой вечностью; он едва успел наклониться над раковиной, когда все выпитое вчера спиртное полилось наружу, заставляя маленький отросток в горле рефлексировать, отчего некоторое количество отравы полилось через нос. Отвратительный вкус и запах. Наверное, Дино таки спустил вчера в Кею — или успел вытащить? В любом случае, в голову ударила новая волна тошноты от странного и необычного запаха спермы, словно Каваллоне успел попробовать ее и даже проглотить, когда она выливалась из возбужденного члена. В презерватив — это парень успел заметить только после того, как его вывернуло наизнанку. Использованный, он лежал в мусорке, а находившаяся внутри сперма давно уже успела выплыть наружу и заполнить туалет своим запахом, уже давно ставшим мерзким от затхлости. Стухшая сперма, блять. Значит, Хибари остался чистым — в каком-то смысле. Интересно, каково ему было ощущать в своей заднице член? Судя по реакции этого парня, он был в этом смысле девственником. Вряд ли его кто-то успел вытрахать до Дино. Вполне возможно, что Хибари с кем-то и трахался, но... Какого ляда такие мысли лезут в голову, которая и так раскалывается с бодуна, а самого Дино окружают запахи спермы и блевотины, которую осталось только смыть в раковине. Включив воду, юноша сунул свою голову под кран после того, как остатки алкоголя смылись в канализацию — холод сразу остудил его и заставил почувствовать еще одни рвотные позывы, которые пришлось подавлять. Рот надо прополоскать. - Энма, - шепчет Тсуна, склонившись над братом — тот не может открыть глаз и пошевелиться, но понимает, что ему чертовски хреново. Возможно, он даже понимает, что рядом с ним находится близнец, но кому какое до этого дело, когда он лежит без дозы уже вторые сутки. Ломка. Хочется взять в руки пистолет и застрелиться, но Энма только глубоко дышит, не в силах больше кричать и драть ногтями руки своего брата, который крепко прижимал его к кровати, не позволяя двигаться. Они находятся в доме Энмы — мама ушла на работу, а Гокудера и Тсуна нашли мальчишку только после звонка какого-то неизвестного человека, который сообщил, что этот парень лежит на входе в бар в каком-то нищенском районе Токио, куда даже станцию метро еще не провели. Обдолбанный и дикий, Энма вырывался из их рук, но перестал кричать после того, как к бару подъехало такси — и очень кстати, они сразу же поставили новый заказ бедному мужчине, дабы он довез их на другой конец столицы. Таксист ни слова не сказал, наблюдая в зеркало, как Тсуна бережно обнимает своего близнеца, а тот безучастно смотрит в окно, словно совсем не наблюдая за тем, что происходит вокруг него; возможно, он именно наблюдал за ночными огнями города, и за тем, как матерится таксист, попав в очередную пробку. Гокудера молчал, наблюдая за своим любовником и его братом — возможно, эта картина повергала его в отвращение, и именно поэтому осьминожка отвернулся к другому окну, подперев подбородок кулаком; но Энма то и дело кашлял, заставляя Хаято лишний раз вздрогнуть и посмотреть на мальчишку — блеванет или нет? Нет, не блеванул. Он не блеванул даже в доме, уложенный на свою кровать, и только крепче вцеплялся тонкими пальцами в подушку, словно это было единственной защитой от боли, которая все крепче охватывала тело, заставляя его подрагивать. Гокудера ушел на кухню — курить, и Тсуна вскоре покинул своего брата, томясь чувством вины и перед ним, и перед своим любовником, оставляя Энму одного. Тот так и смотрел в потолок, а потом — на стену, где стоял шкаф-купе с зеркалом во весь рост на створках; от ощущения собственной ничтожности хотелось умереть, чтобы не видеть себя таким больше, но останавливало одно — семья будет тосковать. Видеть их скорбные лица — даже представлять их себе — было тошно. Хотя какая ему разница? Брат занят своим любовником, мать вечно на работе — единственное, в эту ночь он не слышал стонов и всхлипов за стеной — значит, его состояние каким-то боком задевало окружающих. «А не пошли бы они на хуй», - размышлял парень, прикрывая глаза. Все в этой комнате его раздражало — и знакомые стены, и мебель, а главное — все это было в родительском доме, было тяжело палиться перед остальными людьми, чье мнение почему-то было важным. Теперь Энма в состоянии отвечать, и он даже тянет руку, заставляя брата облегченно выдохнуть. Гокудера стоит в дверях, внимательно наблюдая за ними, и от него так и чувствуется исходящее во все стороны презрение, Энме даже хочется уничтожить его. - Все хорошо, - шепчет он одними губами и улыбается. Этот жест должен был уверить этих двоих. Но Энма все равно остается жалким. Кея молчал, когда Фонг попытался расспросить Кею о том, что именно случилось; в молчании они дошли до какого-то паба, который работал далеко за полночь и закрывался только в шесть утра, когда в общежитии исполнительные студенты уже собирались вставать и идти на пары. Зайдя внутрь, они заняли столик у самых окон, подальше от остальных людей, и услужливый официант в этот момент почему-то был зол — он только кинул вошедшим посетителям папку с меню и удалился по своим делам, одновременно переругиваясь с барменом. Заказали по бокалу вина. Кея сидел напротив и наблюдал за тем, как Фонг отпивает немного из своего бокала, после чего они встретились взглядами — настороженными, но интересующимися, и при этом волновали далеко не отношения. В каком-то смысле они бы могли стать друзьями, если бы не официально-деловой подход, и эта мысль точно проскальзывает в голове того, кто сидит напротив. Так думают оба. Кея сглатывает, но отпивает. - С девушкой расстался? - кажется, сейчас Фонг копирует мрачную интонацию Хибари, сам того не замечая, но в ответ глава дисциплинарного комитета только качает головой. - Не совсем так, но вроде того, - Кея отпивает еще немного из бокала, прикрывая глаза. Дорогая замена дешевой выпивке и не более того, однако юноша сейчас не в состоянии ужираться до такого же состояния, в каком вчера пребывал Каваллоне; это кажется мерзким и противным для его восприятия. - Ясно, - кивает Фонг. Вино заканчивается слишком быстро и не стремится воздействовать на организм китайца, который, собственно, был безразличен к такому делу, но хочется как-то поддержать, и, возможно, установить какие-то дружеские отношения. Значит, надо довериться. Человек не может оттолкнуть того, кто делать это не умеет, но старается. Сейчас Фонг понимает, что Кея, по сути, точно такой же, как и он. - Я недавно расстался с парнем, - задумчиво произносит он, стараясь не выдавать в себе того, что ему действительно тяжело говорить это коллеге. - Знаешь его. Рокудо Мукуро. Сам же и отчислил из университета, с моей подачи было. Несколько тошно сейчас, - усмехается парень, после чего подзывает официанта и просит принести две стопки водки. Значит, Кея сейчас ужрется вусмерть. Единственное, что юноша очень хорошо понимает — ему нельзя о случившемся говорить Фонгу. Как-никак, а он точно так же, как и Хибари, отвечает за безопасность студентов, а поэтому Дино может быть исключен с подначки китайца; если нет, то Каваллоне явно окажется в черном списке, будет исключен из дисциплинарного комитета, после чего и из старост... Фонг просто так это не оставит. А водка сможет развязать язык. Суперби Скуалло приехал ровно через полчаса после звонка Гокудеры. Стук его ботинок в гостиной заставил Саваду, который мирно уснул на кровати брата, проснуться, но Энма не хотел отпускать своего близнеца из объятий — если прижаться к нему, может стать немного легче. Это просто конечности онемели, это просто холод: Энма дрожал всем телом, но не отпускал брата, а тот молча обнимал в ответ после своего пробуждения. - И кто у нас тут больной? Звонкий голос парня заставил Энму вздрогнуть: он явно слышал этот голос где-то. Воспоминания не хотели возвращаться в голову, которая явно была опустошена этой дикой ломкой: сначала он кричал и сжимал пальцы, потом голос охрип, и пришлось только корчиться в конвульсиях, стараясь себя сдерживать при родном брате и его любовнике. - Скуалло, тут один мальчик лежит, прямо по коридору и налево, - проговаривает слишком спокойно Гокудера, и Энму передергивает. Скуалло. Это имя он слышал из уст своего дилера, который пичкал его тогда героином, и этот же самый Скуалло — Суперби его фамилия, насколько хорошо мог помнить юноша — принес тогда коробку веществ Рокудо. Не хотелось видеть никого, кто мог бы хоть как-нибудь оказаться знакомым, но тот мужчина — не сказать, что старый, но и парнем его точно назвать нельзя — вошел в комнату совершенно один, не сопровождаемый ни братом, ни осьминожкой. Противно и больно от того, что его в очередной раз оставили — впрочем, наверное, сам виноват в том, что накачался? А какая им, собственно, разница? Пока мать дает на карман — все хорошо, а способ найти еще веществ всегда найдется в случае утраты матери... О чем он только думает. Суперби приподнял его голову и чем-то посветил в глаза — так, что Энма неприязненно зашипел. Тсуна стоял так, чтобы не выдать своего присутствия, не заходя в комнату, но с его места ему было очень хорошо видно, что делает знакомый Гокудеры. Видеть этого больше юноша оказался не в силах, а потому очень тихо спустился вниз, на кухню. - Как он там? - интересуется осьминожка, заваривая чай для гостя, и Савада только качает головой в силу незнания. Его крепко обнимают, не давая отстраниться. - Скуалло знает свое дело. Все будет хорошо. - Я надеюсь, - вздыхает Савада и обнимает парня в ответ. Когда парни выходят на улицу, оба смотрят на часы — уже полночь, и комендант в общежитие точно не пустит опоздавшего Кею, а если и пустит, то наложит штраф; почти ничего не остается, кроме как шляться по ночному городу и внимательно наблюдать за огнями поредевших машин. Можно пойти и на главную автомагистраль, выйти по ней за пределы города, и только рано утром, когда откроется метро, можно будет поехать на метро в университет и запереться в своем кабинете, чтобы уснуть. Фонг думает в противоположном направлении — он прекрасно понимает, что юноше не помешало бы и поспать, особенно после такого количества алкоголя, влитого в его организм, а потому кивает ему, предлагая идти в сторону остановки. - Пойдешь ко мне, проспишься хоть. Тон его звучит в некоем роде как назидательный, и Хибари не видит смысла ему перечить, направляясь следом за Фонгом. Полчаса назад Ке рассказал китайцу все так, как есть, после чего молча выслушивал от него предложения вроде отчисления Каваллоне или снятия с него полномочий, но Хибари молчал; после чего выдал свою точку зрения, по которой все должно остаться на своих местах. «Сор из избы не выносят, я не вел себя, как Тсуна», - усмехнулся он, выпивая залпом очередную стопку водки, после чего недовольно морщась. Успел реабилитироваться в каком-то смысле. Автобус был достаточно пуст — свободные места для сидения нашлись, и они еще полчаса ехали по ночному городу в тишине и спокойствии. Если Фонг смог выкинуть Мукуро, почему этого не может сделать Кея? Пожалуй, дело в корнях ситуации. Дать послабление Дино — то же самое, что не выполнить собственную работу, но дело вовсе работы не касалось, и Каваллоне, безусловно, очень хороший работник. Все слишком сложно. Дино так и не смог сомкнуть глаз до того, как Кея вернулся в общежитие. От того очень сильно несло алкоголем, но брюнет нашел в себе силы поменять постель, заправить ее, прибраться на своей территории, после чего совершенно спокойно уснуть, отвернувшись к стене. Где Хибари был все это время, где он провел ночь — неизвестно, но, кажется, с сегодняшнего дня он станет очень четко игнорировать Дино. Итальянец внимательно смотрит на парня, что лежит к нему спиной, свернувшись в клубок, и испытывает жалость. Не к нему — к себе. Кею оттрахали, он проветрился и пришел обратно, словно ничего не случилось. Вроде и не сломался. А блондин просто воспользовался тем, что в него влюбились, как новым способом получения адреналина. Конечно, его больше не станут любить. Но стыдно, больно, противно от самого же себя. Хочется отмотать назад время и закричать самому себе, когда только пришла в голову дурная мысль — не смей, остановись. Впрочем, Хибари же сам виноват? А Тсуна? Влюбленный в Гокудеру, вроде и живет с ним. Но после такого он разве трахается с ним? Что-то Дино сильно в этом сомневается. "Ебать же мою душу за ногу," - усмехается парень, укрываясь одеялом. Безумно хочется курить, но можно ли брать те сигареты, которые принадлежат Кее?

Обращение автора. 1. Прода была задержана потому, что автор во время поломки сайта честно пинал хуи готовился к сессии. Он забыл половину собственной матчасти, а поэтому он перечитал работу двадцать раз перед написанием новой части, чтобы вспомнить и понять, а что, собственно, произошло дальше. 2. Сюжет был полностью проработан, но автор - тугодум, а потому он спрашивает: ребята, хотите ли Вы дальше видеть Мукуро в фике? Понятна ли Вам его месть? Хотите ли продолжения всем сюжетным линиям, или Вам еще каких-то получить хочется? 3. Были добавлены предупреждения в шапку. Тугодум я. Предупреждения касаются предыдущих глав, лол. И, пожалуй, будут подобные сюжеты, но резко сглаженные. 4. Больше ли Вам нцы? 5. Последний вопрос, ибо я опять же тугодум. У этого фика рейтинг NC-17 или NC-21?