Сигма

      Об Учихе Наруто знал несколько широкоизвестных вещей и чуть меньше того, что не придавалось широкой огласке. Саске родился и вырос в клане Учиха — клановые были вне закона Конохи и размножались как им в голову взбредет. Они же, вопреки остальным, не отдавали детей в детдома, где из них делали настоящих шиноби, а занимались этим сами.       Это была первая причина зависти к Учихе: у него была семья.       У Наруто она тоже была когда-то: родители не отказались от него, как делали это большинство шиноби, а решили воспитывать сами, подобно клановым. И погибли. В наследство Наруто достались скромная квартирка, каменная статуя отца над головой и ехидная рыжая бестия, наладить отношения с которой получилось совсем недавно, да и то не до конца.       А еще они с Наруто учились на одном потоке, пусть и в разных классах. И все-то у гения-Учихи-Саске было хорошо: альфа, умен, красив, надменен, всего добивается с первого раза. И пусть шиноби практически не делали разницы между альфами и омегами, все равно считалось, что омега не способен подняться выше ранга чунина. И Наруто, стиснув зубы и разбивая в кровь кулаки, доказал всем, как они были неправы.       Кто бы еще знал, чего ему это стоило!..       Доказал-то всем, помимо Учихи. Потому что ублюдок не замечал наличия Наруто рядом или где-либо еще: варился в своем котле, даже не глядя на лужу, в которой барахтался Узумаки. И это до зубовного скрежета бесило!       Совсем не удивительно, что Саске стал недостижимой целью, почти наваждением. Наруто шумел, ругался, выпендривался — до тех пор, пока Учиха не заметил его и не хмыкнул свысока. И в этом безмолвном (а иногда и очень болтливом) соревновании жизнь окрасилась новыми красками.       А потом было то лето. Жаркое, удушливое, пропахшее дымом. Их поставили в пару — тогда еще совсем генинов, — тушить горящие леса. Смог забивался в ноздри, пропитывал одежду и отшибал нюх, от пламени было жарко, поэтому Наруто не сразу понял, что произошло. И только когда и без того черная радужка Учихи стала еще чернее из-за расширившихся зрачков, осознал, что текущая по бедрам жидкость это вовсе не пот.       Разумеется, их учили сдерживаться. Наруто не знал, что там говорили в жутко правильном клане Учиха в жутко правильные уши наследника, но самого Наруто не единожды заставляли чакрой гонять по телу гормоны, сужать сосуды и расширять их, усиливать и ослаблять перистальтику кишечника и даже на мгновение останавливать сердце: полный контроль над сознанием, чакрой и телом.       Это то, что вбивается в подкорку с самого детства: держи руку над огнем и блокируй болевые импульсы, идущие от ладони. Сможешь? Сейчас Наруто смог бы и даже делал не единожды. Тогда — не умел ничего. Правильно Ирука-сенсей называл его бездарностью, а Джирайя, научивший всему с нуля, ворчал, что проще было взять в ученики пятилетку.       Вот тогда Наруто и не смог. Первая, еще смазанная и нелепая, но все же течка, захватила с головой. Наруто до сих пор в дрожь бросало, когда он вспоминал себя, ползущего на коленях и тонко, просяще скулящего. Он помнил, как сворачивались в горячий комок внутренности, как горела задница и бежала, пачкая ноги, смазка. И абсолютно, беспросветно черные глаза Саске на снежно-белом лице он помнил тоже. Дрожащие ноздри, жадно втягивающие запахи, стиснутые в кулаки руки и россыпь капель из-под впивающихся в кожу ногтей.       Что бы там Саске ни пели в уши в его клане, пели они неплохо. Учиха сумел удержаться, с неимоверным трудом отступил, хотя Наруто тянул к нему руки и говорил что-то совершенно постыдное. Просил. Да что там, умолял и пластался, как жаждущая кобеля сука! А Учиха делал шажок за шажком, отодвигаясь прочь, и Наруто видел, с каким трудом ему это давалось. А потом Саске развернулся и бросился прочь, оставив воющего Наруто на выжженной земле.       А потом за ним пришли Ирука-сенсей и пара бет из Академии, вкололи транквилизатор, и проснулся Наруто в Госпитале: с удивительно трезвой головой, тщательно сохранившей каждую крупицу воспоминаний. Наруто пострадал с неделю, поизбегал и без того не жаждущего контакта Учиху, а затем встретил Эро-сеннина.       Вернувшись в Коноху, он узнал, что Саске отправился в странствие со своим учителем. И вернулся на несколько наполненных тренировками лет позже.       А потом их пути окончательно разошлись и отчаянное стремление Наруто достичь недостижимого сошло на нет. Появились свои друзья и проблемы, мечта стала целью, а Саске потерялся в воспоминаниях, оставшись тенью. Такой зыбкой, что Наруто и не узнал его сразу.       Зато помнил, как оказалось, до сих пор. И не он один.       - От тебя смердит, — заявил Саске, стоило им получить свиток. — Прими таблетки, а лучше посиди дома, я сам все сделаю.       Хорошенькое начало разговора!       - Пошел в жопу, даттебае! — тут же распетушился Наруто. — Это совместная миссия! А ты, небось, не хрустальный, потерпишь! Ты, знаешь ли, тоже не розами пахнешь!       Саске и впрямь пах не розами: тяжелый, вкусный, пряный аромат лесных теней и прелой листвы. Запах скользил по позвоночнику, как прикосновение — мурашками, теплом и шепотом, и мягким касанием языка, жестким укусом и трепетом первого проникновения.       Ох, не розами пах Учиха Саске…       Наруто подавил мрачный оскал в ответ на безэмоциональный взгляд, мысленно пнул себя, усилием воли гоня прочь непрошеное возбуждение (что бы там ублюдок ни думал, Наруто умеет себя контролировать!) и чуть не лопнул от негодования, разглядев усмешку.       - Да я-то потерплю. За тебя не уверен, идиот.       И неприкрытая ухмылка, как бритвой по воспоминаниям. Помнит, сука, и намерен издеваться, понял Наруто, сцепляя зубы. Ну ничего. Много лет прошло, а ублюдок даже не представляет на кого напал!       - Да ты не сомневайся, теме, я даже без сознания круче тебя раза в три!       - Разве что вниз, добе. А без сознания это ты хорошо придумал: давай я тебя вырублю и полежишь в тенечке? Всяко пользы больше будет.       - Вырубалка сломается, ублюдок!       - У тебя, что ли, идиот? Не сомневаюсь.       - Скотина!       - Тупой болван!       - Высокомерная сволочь!       - НА-РУ-ТО!!!       Наруто аж подпрыгнул от знакомого вопля, отрываясь от безмерно увлекательного препирательства с Учихой. На мгновение ему показалось, что Саске недовольно поджал губы, но дамоклов меч разъяренного Ируки-сенсея привлекал не в пример больше внимания, поэтому Наруто поспешил свернуть ссору и ретироваться.       Уже за пределами Конохи, скользя к месту выполнения миссии в двух метрах от бегущего рядом Учихи, Наруто вспомнил, что оставил таблетки дома. И даже сумел тихо позлорадствовать.

***

      Прошло все неплохо. Если это вообще применимо к тому ужасу, который творился на простой, в общем-то, миссии.       Миссия сложнее не стала и, расспросив местных жителей, они без труда вышли на след банды бесчинствующих идиотов, которым захотелось поиграть в разбойников в лесах окрест Конохи. Наруто стискивал зубы, вдыхая пряный запах бесшумного Учихи. От каждого взгляда на Саске по телу разливалась теплая волна желания, пока еще мягкого, а потому невыносимого. Заглушить до конца его не получалось, а игнорирование взвинчивало и без того напряженные нервы.       Единственное, что могло успокоить: Саске чувствовал себя не лучше. То есть внешне Учиха был безукоризненно невозмутим, его не выдавали ни единый лишний вздох или слово. Он вообще на Наруто не смотрел и с ним не разговаривал — в этом и прокололся. Учиха был воспоминанием прошлого, не очень приятным, но весьма ярким. И поорав на него несколько минут у Штаба, Наруто убедился, что самодовольный ублюдок остался тем же самодовольным ублюдком, что и пять лет назад. А значит, будь ему и в самом деле все равно, он не преминул бы унизить Наруто ехидным комментарием или хотя бы коронным хмыком.       А если их не было, значит и Учихе было не так-то легко, как он пытался показать.       Не то чтобы это помогало самому Наруто.       Каждый вдох — как огнем по венам. Печет и душит, и хочется впечататься лицом в изгиб шеи и разодрать его зубами до крови — оставить след и память, предъявить хоть какое-то право…       Когда они наткнулись на «разбойников» обстановка накалилась до такой степени, что Наруто впервые в жизни не захотел даже разбираться в мотивах. Они настороженно замерли напротив огромного главаря, беззубо ухмыляющейся огромины.       - Вы забрели на мою территорию, парни! Придется вас проучить, — прогудел тот, поигрывая мышцами на обнаженных руках. Свитые из стальных сухожилий шиноби таким впечатляющим богатством похвастаться не могли.       Наруто едва заметно поморщился, подбираясь.       «Разбойник» насмешливо и немного нетрезво их оглядел, посмотрел на Наруто внимательнее, втянул носом воздух, и взгляд его поплыл, проваливаясь в ту ненавистную муть, после которой отбиться от альфы можно было только убив его. Узумаки по-лисьи ощерился, когда главарь протянул навстречу огромную ручищу и поманил его пальцем, словно вшивую сучку.       - А ты иди сюда, сладенький! — пробулькал главарь. Спешно щетинящаяся оружием банда за его спиной мрачно заухмылялась. — Мы с тобой поиграем!       Наруто опустил руку, медленно концентрируя чакру в ладони. Вряд ли главарю понравится, когда Наруто засунет ему разенган в задницу, но черт возьми, он же сам захотел поиграть!..       - Хм. Давайте тогда я начну первым.       Голос прозвучал неожиданно. Совершенно позабывший про Саске, взбешенный до крайности Наруто даже вздрогнул, а Учиха уже молниеносно сложил печати и мгновенно исчез.       - Чидори!       Птичий щебет заполз в уши смертоносным взвизгом. Следом поползла тяжелая вонь паленого мяса, на мгновение заглушившая остальные запахи. Наруто даже не заметил, как все произошло: уследить за Саске получилось бы разве что в режиме Мудреца. Мгновение — и темная тень застыла посреди разбросанных по земле тел. Учиха огляделся, брезгливо перевернул ногой ближайшее.       - Надо спалить это. Сюда могут гражданские забрести.       - Какого черта ты их убил?! — отмер Наруто, подскакивая к Учихе и хватая его за шиворот.       - В чем проблема, Узумаки? — холодно спросил Саске, перехватывая его запястье и отдирая руку от ворота. — Я выполнял миссию.       - Но убивать их было не обязательно! Мы могли доставить их в Коноху!       - Превратился в кисейную барышню, идиот? — зло усмехнулся Саске и ткнул его пальцем в скрытую рубашкой татуировку АНБУ. — Ты же ликвидатор. Или в группе ты только ноги раздвигаешь, чтобы парни от перенапряжения не рехнулись?       Это был уже перебор и по побледневшему лицу Саске, которое Наруто видел ровно два мгновения, за которые кулак долетел до четко очерченных черт, стало ясно, что Учиха тоже это понял. Но своя ошибка совсем не помешала ему зло встряхнуться, сплюнуть кровь из разбитой губы и ответить.

***

      Спустя час Наруто понял, что Учиха очень сильный шиноби. И, будь проклята старуха Цунаде, Саске и впрямь не уступал ему. Ни в чем.       Они отпрыгнули друг от друга, тяжело переводя дыхание и настороженно отслеживая движения. У Наруто кровь клокотала в груди и отчаянно хотелось закашляться. Но тогда он точно не смог бы остановиться, и приходилось дышать рвано и неглубоко. Учиха зажимал рукой раненный бок, сквозь пальцы текла темная кровь. Выглядел он ужасно, но учитывая, что по ощущениям Наруто должен был больше походить на кусок мяса, придирки были неуместны.       - Успокоился, добе? — хрипло прошипел Саске, переступая на неповрежденную ногу.       - Устал, теме? — осклабился Наруто, судорожно переводя дыхание.       Они настороженно уставились друг на друга, а затем одновременно фыркнули и в меру сил осторожно повалились на землю. Наруто тут же выкашлял часть легких, Саске с тихими матами глотал кровоостанавливающие пилюли из набедренной сумки.       Они посмотрели друг на друга одновременно. Взгляд зацепился за взгляд. Первый пласт снега, с которого обычно начинаются сметающие все на своем пути лавины, медленно заскользил вниз. Саске дернул уголком рта, Наруто едва заметно усмехнулся, отвечая на тень улыбки.       - А ты не такой слабак, уссуратонкачи, как я думал. Почти даже тянешь на чунина.       - Ну, в тебе я все так же разочарован, теме, — едва нашел в себе силы огрызнуться Наруто.       В воющей от боли груди расцветал, распускался огромный теплый солнечный шар. И боль затихала, сметенная жаром.

***

      В Пещерах играла негромкая музыка, не мешающая ориентироваться на слух и ошметки отражающийся от стен звуков, но приглушающая тембры голоса до неузнаваемости.       - Прошу.       Наруто взял протянутую таблетку, проглотил. Почти сразу в незаметном собственном запахе появилась раздражающая нотка, а чакра обиженно взвыла, меняя точки концентрации. Мерзкое состояние, неудобное. Изначально эти пилюли изобретались для изменения чакры и запаха перед разведывательными операциями, но потом выяснилось, что гораздо проще спрятаться полностью, чем по частям, и пилюли ушли в Пещеры.       Для шиноби, превыше прочего ценящих конфиденциальность, это стало спасением: во время секса меньше всего хочется думать о сокрытии чакры. Да и вообще, лучше не знать. Наруто вот совсем не хотел знать, кто из высшего боевого состава Конохи вытрахивал из него в Пещерах душу…       Учитывая, что один раз он наткнулся руками на шрам, очень уж похожий на шрам Ибики… Бррр… Лучше не думать. В конце концов, это просто секс. Голая физиология, тупые инстинкты. Ничего другого.       Привычная мантра на этот раз не помогла. Наруто остановился у лестницы, ведущей в комнаты к альфам. Вздохнул пару раз, прогнал безвкусный сухой воздух по легким. Немного трясло, дрожали руки и обносило голову вязким дурманом. Взятая в тиски самоконтроля природа бушевала, требуя выпустить ее на волю: хотелось заскулить и прогнуться, позволить проникнуть внутрь, а от навязчиво мелькающих мыслей об узле прошибало потом и стучали зубы.       Наруто бесил сам себя, но ничего не мог с собой поделать. Это все виноват чертов Учиха, из-за которого Наруто пропустил целых пять дней приема таблеток: разумеется, его накрыло. Не могло не накрыть, он в Пещерах не появлялся уже шесть течек подряд, без малого три года… Вот его и скрючило, разумеется, все естественно…       Какая жалкая ложь, трезво отметило подсознание. Дело ведь не в таблетках: бывало и так, что Наруто вообще их не принимал. И нормально себе отлеживался дома, и не швыряло его на каждого встречного альфу. То есть, швыряло конечно, но глубоко внутри, без малейшего внешнего проявления. Черт возьми, он даже как-то раз завершил миссию с Медведем на пару — вот уж кого колбасило, Наруто пришлось даже один раз врезать ему как следует, чтобы очухался. И ничего, нормально. Хотелось, конечно, но не более, чем всегда.       А сейчас печет и давит, и свербит желание выдохнуть длинный гортанный стон, невесть кого подзывая. А чертов Учиха красивый, чертов Учиха все тот же — недоступный, далекий, недосягаемый. Бесконечно желанный — догнать, схватить, встать плечом к плечу.       Смеялся, сука. Усмехался, глядя в лицо довольной бабульке. Бесстрастно рассказывал, как прошла первая миссия. А Наруто стоял рядом навытяжку и боялся пошевелиться, потому что любое движение могло закончиться постыдным стоном. И течка началась на неделю раньше…       Черт, черт, черт!       Будто откинуло на годы назад и ткнуло носом: смотри, ты как был ничтожеством, так и остался. Ни на что не способен: стоило только раз наткнуться на того, кто увидел в тебе не просто омегу, но еще и достойного противника, как сразу проснулось и понеслось. Иди, проси у гражданских косметику и крась губки, как женщина! Сиди дома, рожай детей, кончай с узлом в жопе и жуй радугу на завтрак, пока альфа будет проливать кровь и наматывать тонкие петли кишков на темные сучья.       - Даттебае, да я лучше сдохну! — пробурчал Наруто под нос, ища успокоение в своем голосе. Помогло не намного, но хватило, чтобы поставленная на первую ступеньку нога не дрожала.       Обычно Наруто старался разделаться со всем этим побыстрее. Сжигающее желание толкало вперед, но он неторопливо поднимался наверх, открывал первую же свободную комнату. Неспешно прикидывал, подойдет-не подойдет, кивал, кривился, ускользал от первых прикосновений и молча раздвигал ноги. Не целовался и уж тем более не позволял себя тискать. Бессмысленный секс для того, чтобы можно было восстановить боеспособность, а не валяться изнывающей тряпочкой на кровати.       Комната справа оказалась занята. Оттуда доносились скулеж и утробные рыки. Наруто передернул плечами, застыл на мгновение, гоня жар прочь, скручивая его тугим комком внизу живота. Он не животное и умеет контролировать себя.       Ноги дрожали, несмотря на все ухищрения. Наруто хотел уже нажать на теплую ручку соседней двери, как неожиданно дернуло и повело. Он вскинул голову, принюхиваясь. Даже измененный, запах пробивал кунаем навылет, изо рта помимо воли вырвался тихий вздох. Наруто втянул воздух в себя поглубже, абстрагируясь от посторонних ароматов, потянулся ниточкам чакры навстречу. Чужая сила — обжигающая, огненная — дрогнула в ответ.       Последняя дверь.       Что-то просило остановиться. Велело рвать когти. Наруто не смог послушаться.       Попасть по ручке трясущимися пальцами в кромешной темноте получилось не сразу.       Запах ударил в голову сразу же, рванул в ноздри, железными тисками скрутил низ живота. Наруто тихо охнул и осел на пол. Колотило как в лихорадке, и все силы уходили на то, чтобы не ползти навстречу, а остаться сидеть у медленно закрывающейся двери.       В кромешной темноте источник запаха пошевелился, осторожно вдохнул и тут же выдохнул: низким гулом, утробным рычанием. Наруто прикрыл бесполезные глаза, всем телом ловя дрожь звенящего воздуха. Чакра взметнулась в теле опаляющим вихрем, рванулась навстречу тьме ледяной стужей, потянулась ниточками-щупами — ловя ответ, ища источник.       Наруто усилием воли загнал ее вглубь и покрепче сцепил зубы. Такого еще не бывало. Никогда не срывало настолько, чтобы потерять контроль над чакрой. Только давным-давно, в первую течку, перед Саске… Но тот раз не в счет, тот раз вообще не считается, первый, никчемный, без грамма контроля…       Мысль о Саске отозвалась неожиданной злостью, заставившей собраться. Наруто стряхнул мысли вместе с выступившим потом и медленно поднялся. Вело и шатало, запах гвоздями вбивался в череп, пригибая к земле, умоляя открыться. Наруто знал, что сейчас произойдет. Альфа почует его желание и сорвется, накинется, как на безмозглую игрушку, покорную желаниям хозяина. И Наруто соберет свою чертову омежью сущность в кулак, если надо пропорет себе кунаем ногу, да даже живот (рассыпанные по полу кишки не вдохновляют на секс, а Курама потом подлатает), и сможет отбиться. Убежать, спрятаться в угол, раздираемый на части желанием и инстинктами — потому что если в Пещерах накрывает так, значит ничем хорошим дело не кончится.       Вот сейчас. Прямо сейчас. Еще секунда, и неизвестный шиноби кинется. Главное — удержаться первое мгновение.       Тьма вздохнула рокотом и тут же прошуршала выравнивающимся дыханием. Неожиданно к запаху примешалось давящее, гнетущее ощущение чужой чакры. Наруто дернулся и машинально спустил с поводка свою. И замер. Потому что альфа не давил, как делали это все и всегда, даже натренированные до контроля над сердцем дзенины. Ведь для того и созданы были Пещеры, чтобы спускать контроль, а альфа не может не подчинять, как омега не может не подчиняться…       Но нет. Чакра скользила по воздуху, тянулась вперед. Изучала. Принюхивалась ниточками силы. Ощупывала чакру Наруто — огненная, жгучая, неимоверно яркая, — словно прикосновениями скользила по коже, касалась волос, проникала вглубь… Отступала и напирала, ловила в ловушку и попадалась сама. Огромный, всесокрушающий, испепеляющий огненный вал. И вихрь внутри вздрогнул и заревел, раскручивая стылые обороты крутых боков.       Равный.       - Не встречал тебя раньше, — буднично сказала темнота глубоким хриплым голосом.       - Давно здесь не появлялся, — ответил Наруто. — Тебя я тоже не припомню.       - Не доводилось случая сходить.       Давит, печет, гладит жаром по коже, заползает в нутро, щекочет огоньками и тут же вздрагивает и отступает, когда ледяные потоки забираются под рубашку…       - Сделаешь что-нибудь? — все так же буднично поинтересовался тот, кто неподвижно замер в темноте. Наруто удивленно вздрогнул и чуть не сорвался в хриплый стон, когда чакра мазнула жарким прикосновением по груди.       - Я? — нашел в себе силы ехидно хмыкнуть Наруто. — У самого нервишки шалят?       - Боюсь без члена остаться, — насмешливо огрызнулась темнота. — Не вызываешь ты доверия.       Он хотел. Наруто чувствовал это всей кожей: неуемное, опасное, дикое, что нависло сверху и окружало со всех сторон. Наруто чувствовал, потому что сам кричал и бился в оковах контроля, и хотел так же сильно, и так же яростно.       - Ну я пошел тогда.       - Иди, — охотно согласилась темнота. — Только я не пущу.       - «Непущалка» не сломается? — прохрипел Наруто. Дежа-вю остро ударило по нервам, но было слишком горячо, слишком жарко, и ширинка штанов уже давно давила на болезненно пульсирующий член, а в голове клубился и ревел жаждущий тепла ледяной вихрь. Наруто не смог даже осознать, не то что вспомнить.       - Разве что у тебя, — так же бессмысленно-сипло прохрипел голос.       И запах дрогнул от движения воздуха. Наруто напрягся и тоже двинулся навстречу. По кругу, скользя рукой по шершавой стене пустой комнаты, в которой кровать заменяла жесткая циновка. И нечего было и думать, чтобы сбежать: слишком сильно, слишком… Все слишком.       А тот, в темноте, хищно скользил напротив, принюхиваясь и тихо рыча. И когда Наруто прислушался, то стало понятно, что их рык сплетается тональностями и отзвуками, как сплетаются чакра и запахи.       - Не целуюсь, — предупредил Наруто. Виски ломило уже существенно, по ногам, несмотря на железную волю, предательски текла смазка, анус пульсировал, а член ныл ему в такт, прижатый тесной тканью.       - Не люблю прелюдий, — согласно хмыкнул голос.       А потом Наруто резко прижало к стене, впечатало до содранных в кровь лопаток. И что-то сжалось внутри, забилось испуганной птицей и рухнуло, рассыпаясь осколками, оставляя жалкие крупицы. Губы прижались к губам, и Наруто ответил просящими стонами вперемешку с рычанием, заострившимися когтями, пропоровшими чужое плечо. Альфа пах восхитительно сладко, а бегущая в горло кровь отдалась хищным урчанием в гортани. Наруто выдохнул, скользя языком о язык, зализал прокушенную губу, всхлипнул, когда его сильнее вжали в стену резким толчком бедер. Чужой член уперся в живот, Наруто потерся о него, выгибаясь напряженной струной.       - Сказал же, не целуюсь, — пробормотал он, запрокидывая голову. Альфа покрывал его шею короткими сладко-болезненными укусами, от которых подводило живот и ускользали последние крупицы разбившегося контроля.       - Ага, — откликнулся альфа, а потом не выдержал, сорвался в длинный, хрипящий рык: — Ты такой…       Наруто всхлипнул, отвечая ему скулежом. Неторопливые толчки бедер вспышками взрывались под стиснутыми веками, расцвечивая темноту. Никогда еще, ни разу Наруто не срывало голову настолько, чтобы позволить небрежно схватить себя и кинуть на пол, вжимая в жесткие грани циновки выгнутой спиной. Никогда, ни разу, ни за что… Он же шиноби, а не течная сука…       Но сейчас он был именно течной сукой: ноги тут же предательски раздвинулись в стороны, голова с силой стукнулась о пол, открывая беззащитное горло, а альфа покровительственно навис сверху, непрерывно рыча и когтями торопливо срывая с него одежду. Сейчас, вот прямо сейчас его разденут, поставят раком и выебут. Покорят, заставят прогнуться, потому что омега остается омегой даже наряди ты его в дутый жилет особого дзенина…       То, что осталось в Наруто от личности, ненавидящей блядскую природу, собралось и вылилось рассерженным рыком. Негромким, затихшим в постыдном скулеже. Вот сейчас, сейчас, стоит члену альфы проникнуть в него, и тупые мысли вылетят из башки. Это правильно, это природа. Надо лишь немного потерпеть.       А альфа на мгновение замер. Втянул носом воздух, тихо выдохнул. И негромко усмехнулся. Насмешливо и словно бы… разочарованно. Так, будто ничего другого и не ожидал.       Наруто взвился, швырнулся в открытое горло, метя когтистой рукой, пнул коленом мгновенно увернувшееся тело. Вихрь чакры, почти застывший в безмолвии желания, почти покорившийся, взревел внутри яростно и непримиримо. Наруто рванулся вперед, ловя ускользающего в темноте альфу, с рычанием перекатился, впечатывая в пол уже его, длинно выдохнул, толкаясь навстречу бедрами. И поймал изумленный выдох на губах.       - Засунь свое блядское покровительство себе в жопу! — прорычал Наруто.       - Лучше засуну тебе, — спустя бесконечное, тихое мгновение рявкнул альфа и, уже не сдерживаясь ни на йоту, впечатал кулак Наруто под дых. И пока Узумаки ловил ртом воздух, схватил его за плечи и снова швырнул на циновку, держа за шею и вжимая лицом в жесткие рейки. Вот только теперь это было не небрежное превосходство, а вызов. Борьба.       Бой.       И от восторга сознание затопило слепящим жаром и запахами, и биением чужой чакры. Адреналин взвился в крови, Наруто восхищенно рыкнул и отпустил те крупицы сознания, что еще держал в кулаке.       Они перекатывались по полу, рыча и сдирая друг с друга одежду. На коже оставались кровоточащие царапины от когтей, зализываемые шершавыми языками. Наруто трясло, руки дрожали в такт ногам, сердце колотилось в горле, а запах смазки и пота перемешивался с терпким ароматом лесной прелой травы, почти знакомым, но все еще неузнаваемым. Они бились о стены и попеременно нависали друг над другом, расцвечивая тела невидимыми в темноте синяками и засосами, кусаясь до крови и тут же целуя ощущаемые раны.       И когда альфа в очередной раз перекатился и навис сверху, притираясь обнаженным членом, Наруто выдохнул протяжно и хрипло, и сознательно развел колени в стороны. И это не было поражением, потому что на короткое мгновение альфа опасливо замер, прижимаясь губами к изгибу его шеи. Терпеливо ожидая разрешения, не решаясь оспорить право Наруто на его тело.       Легко покорить слабого и покориться сильному. Довериться равному и принять доверенное — сложнее, чем кажется.       Кем бы ни был этот альфа, он понял. И Наруто притянул его к себе за жесткие волосы, прижался губами к искусанным губам и хрипло выдохнул:       - Давай с узлом.       Отчаянный, яростный рык зажал жаждой виски.       От первого же прикосновения головки к пульсирующей заднице повело и накрыло снежной лавиной. Наруто застонал, подаваясь навстречу, выгибаясь. Альфа с негромким рычанием скользнул вверх вниз, невыносимо медленно размазывая смазку по члену, и когда Наруто был уже готов сорваться и шваркнуть его по спине кулаком, вошел одним резким движением, тут же начиная размашисто двигаться.       Наруто сорвало на вой, сиплый и задушенный. Он выгнулся, сотрясаясь в такт толчкам, под рычание нависающего сверху альфы схватил его за плечи, впился когтями, дернул, привлекая ближе. Зубы сомкнулись на шее, пропороли мышцы, потекла по ключицам горячая кровь. Мир плыл и качался в бушующем огненном торнадо, чакры ревели, переплетаясь, цепляясь друг за друга, скованные изменяющими таблетками, запах заполнил все вокруг, а перед глазами вспыхивали сверкающие, расцветающие в темноте всполохи.       И не было безумию ни конца, ни края. Наруто потерялся в ощущениях, захлебнулся ревом сплетающихся стихий и опаляющим жаром, и рычанием — двойным, спаренным, окружающим и ослепляющим, и резкими движениями внутри, длинными, сильными, выбивающими душу из тела.       А когда альфа сорвался на резкие, отрывистые толчки, Наруто почувствовал, как внутрь него проникает что-то огромное, распирающее, и его замкнуло на этом ощущении, оборвало в сверкающий водоворот без мыслей и чувств.       И только тихое рычание в кромешной мгле пробивалось сквозь толщу окружившей бездны. А затем стихло и оно.

***

      Наруто не помнил, как добрался до дома. Помнил себя, вылетающего из пропахшей сексом и смазкой комнаты. Наползающие со всех сторон стены Пещер. Дрожащие ноги, фонари ночной Конохи. Тумбочку у кровати. Таблетки, которые он заглотил, превысив дневную дозу в четыре раза.       Еще одни таблетки, запрятанные в самую глубь. Маленькие, белые, безвкусные. Он долго смотрел на них, прежде чем решился проглотить одну.       Ему не нужны дети от случайного альфы.       Не узнанного. Признавшего равным. Повязавшего.       А потом он рухнул рядом с тумбочкой и бессильно, отчаянно завыл, раздирая виски.       Ему радостно ответили собаки клана Инузука. А на востоке раздался яростный, протяжный рев.       На востоке находились Пещеры.