Пантера и лис

- Султанша, - в покои Нурбану, поклонившись, зашел верный слуга Газанфер. – Вас желает видеть Великий Визирь Соколлу Мехмед Паша. Говорит, очень важно – это касается состояния нашего Повелителя. Нурбану коротко кивнула, будучи не в силах ответить, и стиснула зубы – от волнения к горлу подступила тошнота, и стало тяжело дышать, словно из легких выпустили воздух. Она всю ночь напролет просидела у постели Селима, плача и молясь за его жизнь и здоровье, но лучше ее мужу не становилось – он угасал прямо на глазах. Неужели сейчас ему стало ещё хуже? Нурбану изо всех сил сжала руки в кулаки, отчего ногти впились в ладони. Глаза защипало от подступивших слез. Нет, нет, она не может его потерять… - Здравствуйте, Султанша, - раздался голос ее зятя Соколлу Мехмеда. – Не хочу причинять Вам лишнюю боль, но… Наш Повелитель уже практически не дышит, не подает никаких признаков жизни. Лекари делают все, что в их силах, но тщетно. Нам надо отправить срочно весть в Манису, чтобы шехзаде Мурад приехал как можно скорее… Он станет следующим падишахом после султана Селима Хана… Нурбану застыла, глядя на Соколлу широко раскрытыми глазами, нижняя губа ее задрожала. Ей показалось, что ее сердце камнем упало в желудок. От охватившей ее боли она не могла даже выдохнуть. В голове эхом отдавались слова Соколлу: «не подает никаких признаков жизни...», «практически не дышит…» - Султанша, я понимаю Вас, понимаю, как Вам тяжело… Позвольте мне заняться этим… Я отправлю… Резко вскочив с места, Нурбану оттолкнула зятя в сторону, едва не сбив его с ног, и бросилась к выходу. Изумленные оклики евнухов и служанок в коридорах звучали для нее словно издалека. Нурбану бежала, не обращая внимания ни на покалывание в боку, ни на резкую боль в подвернутой лодыжке, ни на растрепавшиеся волосы, упавшие спутанной копной ей на глаза. Лишь только оказавшись у султанских покоев, она остановилась и умоляющим взглядом посмотрела на хранителя Башира агу – худощавого, болезненного на вид мужчину с вытянутым лицом. Тот кивнул ей, присел в почтительном реверансе и тут же посторонился, пропуская ее в покои. - Селим, - дрожащим от волнения голосом проговорила венецианка, подходя к кровати мужа. – Мой Повелитель, мой Селим… Я здесь, я с тобой, мой милый… Женщина замерла, глядя на бледное неподвижное лицо рыжеволосого султана. Робко протянув руку, она коснулась его лба и тут же отдернула: кожа Селима была холодна, как лед. - Нет… - пошарив рукой по прикроватному столику, Нурбану схватила негнущимися пальцами зеркальце и прижала его к побледневшим губам Селима. Поверхность зеркальца осталась абсолютно чистой и гладкой. Отшатнувшись, венецианка издала звук, напоминающий хрип полузадушенной жертвы. Зеркальце выскользнуло из ослабевших пальцев и со звоном ударилось об пол, разлетевшись на множество осколков. Этого просто не может быть, он не мог так быстро уйти… - АААА!!!!! НЕЕЕЕЕТ!!!! – душераздирающий крик несчастной вдовы, казалось, проник в каждый угол дворца. Рухнув на колени, Нурбану схватила руку Селима и принялась покрывать ее страстными поцелуями, словно надеясь согреть ее своим дыханием. - Любимый, свет души моей, прошу тебя, не уходи, не уходи в мир иной без меня, - шептала она. – Селим, ты ведь не можешь умереть, не попрощавшись со мной. Ты ведь жив, правда? Открой глаза, любовь моя, открой глаза, взгляни на меня! Ты слышишь меня, Селим?! Ты же не оставишь меня, правда? Рука султана по-прежнему оставалась холодной и равнодушной к ее поцелуям и прикосновениям. Нурбану осторожно поднялась на ноги, но у нее резко закружилась голова – обмякнув, она рухнула на кровать, прямо на тело Селима, и потеряла сознание. - Мама, мамочка… Очнись же… - Гевхерхан… - слабым голосом проговорила Нурбану, приоткрывая глаза. – Ты здесь… - Я здесь. И Шах, и Эсмахан. Матушка, прошу Вас, держитесь. Ради нас, ради Мурада. Не падайте духом, умоляю. Мы тоже скорбим по отцу, да упокоит Аллах его душу, - Гевхерхан всхлипнула. – Матушка, не губите себя! - Вы нужны всем нам, а особенно Мураду, - раздался голос Эсмахан. – Ведь Вы теперь Валиде Султан. Соколлу уже отправил брату письмо… - Вы должны быть сильной, мама. Вы ведь никогда не опускали руки, не сдавались, - прошептала Шах. - Подумайте о Мураде, ему нужна его Валиде. Вздохнув, Нурбану осторожно присела на кровати и с гордостью и любовью посмотрела на дочерей. Когда-то она очень огорчилась, когда вместо ожидаемого сына-наследника родила сразу трех девочек-близнецов, но теперь поняла, насколько ошибалась – именно дочери стали для нее поддержкой и опорой, именно они знали все о ее страхах и тревогах. Венецианка растроганно улыбнулась: - Мои луноликие красавицы, мои дорогие девочки, частички моей души! Я не устану благодарить Всевышнего за то, что он послал мне вас! Вы мое утешение, мое счастье. Ради вас и моего смелого льва Мурада я буду бороться до последнего. Если бы вы знали, как я хочу покинуть этот мир, чтобы воссоединиться на небесах с вашим отцом, как тоскует и плачет моя душа, - Нурбану жалобно всхлипнула и зашлась в рыданиях. – Но я буду держаться ради детей и внуков… Девочки мои, оставьте меня ненадолго одну, позвольте собраться с силами… Дождавшись ухода дочерей, Нурбану подошла к столу и вынула из ящика небольшую коробочку, в которой хранила письма любимого и его стихотворения, которые он посвящал ей. Распечатав самое любимое из стихотворений, она крепко прижала его к груди и прошептала сквозь слезы: - Да прибудет твоя душа в раю, любовь моя. Я каждый день буду молиться за тебя и благодарить Всевышнего за то, что он подарил мне встречу с тобой, Селим.