Последний фараон

— Гарри! Поттер! Гарри Поттер! Веки мальчишки дрогнули, и он раскрыл свои глаза. И сначала не понял, где находится. Все было размытым и нечетким. Потом ему напялили на глаза очки, и у мира появились границы и цвет. Находился он явно не в гостиной Райвенкло… — Как вы? Это оказалась мадам Помфри. Она аккуратно смерила рукой температуру, и осталась более-медленнее удовлетворена его состоянием. — Что случилось? — Гарри понял, что лежит не на диване, а в кровати. — Ничего не помню… — Вас не могли добудиться, — объяснила снисходительно ведьма, — и вас отнесли в Больничное крыло. Очевидно, вы были полностью без сил… Но что вы такое делали?! — Без понятия… — Поттер и рад бы провалиться обратно в сон, но боялся, что целительница этого не поймет. — Наверное, просто переучился… *** Целительница нехотя, но все же отпустила паренька из Больничного крыла. И почти сразу же его окружили гомонящие наперебой одноклассники, пытающиеся рассказать все и сразу одновременно. А новостей было много… За два дня его «обморока». Гарри с трудом расслышал лишь Эрни. Тот рассказал ему что Джинни Уизли спешно увезли в больницу Сент-Мунго — у девочки нашлись серьезные нарушения психики; туалет Миртл был разрушен до основания кем-то неизвестным. Само привидение так отыскать в замке и не смогли. Еще по замку очень долго бродили (и бродят) мракоборцы — кто-то из учеников заметил хвост какой-то гадины, и заорал от испуга так, что привлек внимание и учителей. Гадину ловили совместно преподаватели с мракоборцами. Все, кроме Локонса, который, едва услышав про существо, забился в самый темный из углов своего кабинета, и наотрез отказался оттуда вылезать, пока зловредную тварь не поймают и не убьют. *** Гарри напряженно ожидал, когда оцепеневшей Гермионе вольют ярко-рыжую жидкость в горло. Это был очень ожидаемый настой из мандрагор, который был сварен Снейпом для «воскрешения» жертв таинственных нападений. Спустя три минуты, веки девочки дрогнули, и она оказалась в горячих объятиях верного друга. — Что? Что случилось? Чудовище… — задрожала было девочка, но Помфри, заставив парня разжать объятия, успокоила ее: — Все хорошо. Чудовище уже ловят мракоборцы. — Тут многое произошло, — сказал Поттер, садясь на краешек кровати, — рассказать? — Да, конечно! — Гермиона налила в стакан воды из графина; Помфри подошла к следующей оцепеневшей жертве, и начала вливать той настойку… — Мой рассказ будет долгим… *** На ужине вечером присутствовали уже все ученики в полном составе. Гермиона очень радовалась, что их не стали оставлять отлеживаться на койке много времени. У всех было почти праздничное настроение, и тут, наконец, выступил директор: — Дорогие учащиеся! Я очень рад, что наконец созерцаю все факультетские столы в полном составе… Все горячо захлопали, соглашаясь с ним. Ну, или почти все… Почти все — это слизеринский стол, хранил почти полное молчание и не шевелился. Наверняка весь колледж думал, что магическая школа из-за скандала достанется только им. -…И мы, посовещавшись, решили, что все экзамены в этом году будут отменены! Тут это решение пришлось по нраву всем. Многие заорали от избытка переполнявших их чувств, и громогласно захлопали. Единственной, кто выглядел наиболее раздосадованной, это была Гермиона. Гарри, как и все, выразил свое одобрение хлопая в ладоши. Отмена экзаменов показалась ему наиболее адекватным решением из всего. — Так что, — хлопнул в ладоши директор, и сменил повседневную еду на праздничную, — ешьте! Директор вернулся за преподавательский стол; Гарри Поттер, как все ученики, дружно налег на вкуснейшую еду. И, да, ни малейших следов всяких зелий в ней не было… *** Гарри сидел в одном купе вместе с девушкой. Поезд Хогвартс-Экспресс вез их из школы по домам. До сентября у них теперь будут каникулы. Гермиона в дороге говорила больше его самого; он просто молча слушал, раздумывая о том, что он очень скучал по царству Египтус и пирамидам-пескам. Да и нужно было проведать друзей по оружию… — Гарри, ты вообще здесь? Мальчик встряхнулся и уже глянул на подругу осознанными глазами: — Да, прости… Задумался просто. О лете… — Не хочешь возвращаться к дяде и тете? — Ты проницательна. Конечно же нет, не хочу! Герм, давай о чем-либо другом поговорим, а? Не о неприятном… *** На Египтус наступала ночь. На охранные статуи древних богов и правителей наползли длинные тени. Караул на стене сменился: выкрики прозвучали и отгремели, а ночной тьме, и усталые воины отправились на покой. До зари. Практически во всем царстве одновременно засветились огни. Полная луна медленно всплывала из-за горизонта. Жители Золотого города большей частью ушли с городских улиц, и спали сейчас в своих домах. Лишь редкие прохожие спешили по своим делам. Но и те старались вести себя как можно тише. Кефер, сбросив тяжелые доспехи, завернулся в шелковые одежды и вышел на балкон — полюбоваться полнолунием. Охранник быстро подошел к нему, чтобы доложить о визите к нему главного жреца. — Пусть войдет, — кивнул фараон, не сводя своих глаз с небесного светила. — Фараон, — склонился в полупоклоне Осирис, и подошел к правителю Золотого города ближе. — Какая лунная ночь… — Да, эта ночь прекрасна. — Я могу даже сделать предсказание, мой фараон, — мужчина с острой бородкой начал что-то чертить пальцем в небе, негромко бормоча. — Что ты видишь? — Скоро… Скоро, мой фараон, все изменится. Небо предсказывают нам смутное время… Время побед, и поражений, добра и зла, сплетенных воедино. Еще сияет Марс, посмотрите… Это значит, что битва разразится совсем скоро… — Когда-то луна так же сияла… Давно это было… Кефер тяжело дышит. Осирис молчит. — Фараон, — через некоторое время проговорил Золотой жрец, — вы все еще думаете о… нем? — Если бы… если бы была возможность все изменить… А тут… еще и Гарри… — Дух еще не пробудился до конца. Когда он очнется в его теле, то вспомнит все о своих предыдущих жизнях и, возможно, у вас будет шанс все изменить… ждите, мой фараон. Кефер замолк, и снова принялся любоваться луной.