Помочь вспомнить

Стэнфорд Пайнс не копался в себе с самого подросткового возраста. После ухода Стэнли из дома это было слишком больно, после попадания в портал рефлексировать было банально некогда: в большинстве случаев, стоило уйти в себя хоть на пару минут, как на него кто-нибудь набрасывался, будто только этого и ждал. А по возвращении в родное измерение Форд вдруг обнаружил, что у него нет причин заниматься самокопанием, да и опять некогда было: грянул Странногедон. Надо было куда-то бежать, думать, как все исправить, и бороться с этим чертовым треугольником. Хотя нет, пока Билл держал его при себе как забавную зверушку, некоторые воспоминания невольно всплывали в голове и буквально вынуждали их анализировать. Форд проклинал себя и глупую людскую психологию: ему надо было думать, как выбраться, как одолеть Билла, а он смотрел на вечеринки монстров невидящим взором и вспоминал. Вечный ученый с привычкой изучать. Может, Стэн и не был так уж виноват в том, что проект Форда сломался? И в том, что Форд загремел в портал? «Да, Стэнфорд, — горько усмехался про себя он, поскольку усмехнуться физически не было никакой возможности, — тебе явно надо было стать золотой игрушкой Билла, чтобы понять это. Браво, что сказать!» А после «разморозки» все воспоминания, сбившиеся в одну кучу, рассеялись от огненной боли, которую Билл раз за разом пропускал через обессиленное тело. Форд только умолял самого себя не сдаваться и с бессвязными криками бился в голубых цепях на радость уродам, собравшимся в башне. И вот теперь этот кошмар наконец-то кончился, но осталась еще одна проблема. Спасший всех Стэн совершенно не помнил брата. Сколько раз Форд загонял воспоминания о своем близнеце на задворки сознания, сколько раз в приступе ненависти мечтал никогда не знать Стэна. И чтобы Стэн никогда его не знал. Форд надеялся, что брат забудет о нем раз и навсегда, не станет разрушать мир ради его спасения, не станет рисковать своей жизнью, в конце-то концов! И вот теперь Стэн забыл, но Форд почему-то не чувствует себя счастливее. Все кардинально поменялось. Теперь Форд отчаянно хочет вернуть себя в жизнь Стэна и впустить его в свою. Он начинает понимать, каким заносчивым идиотом был все это время. Форд готов твердить чертово «Спасибо» вечность, только бы это помогло. Но не поможет, ведь Стэн даже не поймет до конца, за что его благодарят. Брат лишь продолжает заинтересованно-недоуменно коситься на Форда и иногда заглядывает в подвал. Кажется, он и сам не прочь вспомнить этого странного шестипалого мужчину, с которым делит имя и лицо. Но одних рассказов недостаточно, а фотографий семьи и у Стэна, и у Форда было разве что пара штук. И все они как назло не несли в себе каких-то особых эмоций. Обычные дежурные семейные фотокарточки. Хотя нет, вчера Стэн каким-то чудом отрыл фото, где они с Фордом стояли в боксерских перчатках, обнимали друг друга за плечи и открыто, по-мальчишески смеялись. Стэн спустился в подвал и осторожно спросил: они что, правда занимались боксом? Форд тогда кивнул, с затаенной надеждой смотря, как хмурится брат. Но в итоге тот только с виноватым видом покачал головой. Да, с этой фотографией были связаны какие-то приятные мысли, но в случае с Фордом все работало не так, как с Мэйбл и Диппером. У них было много визуальных подтверждений их словам, у Форда — всего пара. Ему нужно было что-то особенно яркое, взрывное, то, что повлечет за собой разблокировку других воспоминаний. Позже Форд вспомнит про фотографию, где двое таких похожих мальчишек гордо стояли на своем корабле, и будет проклинать себя, что забыл такое важное событие: хваленый разум опять подвел. Но сейчас он слишком цепляется за такой, кажется, стопроцентный способ. Сегодня Форд даже не выходил из подвала. Заботливая Мэйбл недавно принесла дяде завтрак, из которого тот, впрочем, съел разве что тост. Полночи ученый пытался придумать машину, которая способна обратить эффект стирателя памяти, а вторую половину, поняв, что его гениальный ум слишком выжат, чтобы изобретать, потратил на самокопание. Вернее, этот способ ему подсказала Мэйбл. «Тебе необязательно создавать какую-то супер крутую машину, — сказала она вчера вечером, когда проверяла своего дядю в подвале. — Просто попробуй напомнить дяде Стэну о себе, как мы с Диппером. Какой-нибудь вещью, которая для него является приятным воспоминанием». Медленно и дотошно Форд перебирал все свои воспоминания, связанные со Стэнли, анализировал его психологию, пытался понять, что же, относящееся к Форду, могло помочь вспомнить его. К шестипалости близнеца Стэнли привык еще с детства. Конечно, на его лице промелькнуло удивление, когда он обратил внимание на странный дефект незнакомца, но никакого узнавания. Это не подходило. И только в четыре утра предательски засыпающего Форда осенило. Он подорвался со стула и с красными от недосыпа, странно поблескивающими глазами принялся чертить схему. Если он все еще что-то знает о Стэне, то это сработает. По крайней мере, вероятность этого высока. Ну, должна быть высока. Ведь на этот раз это было для Форда по-настоящему важно. И именно поэтому он сейчас аккуратно, как только мог из-за шести пальцев и накатившего волнения, выводил маркером на покрашенном коричневой краской боку маленького кораблика надпись «Стэновар». Собственные воспоминания всплывали одно за другим. Например, как зимой того года, когда они нашли обломки корабля в пещере, Стэнли тосковал, потому что было слишком холодно для продолжения работ над ним. Форд тогда смастерил вот такой же несколько неказистый кораблик и с широкой улыбкой вручил его брату. Стэнли был в восторге. А с каким упорством этот маленький комок энергии тащил его на их пляж, отрывая от «нудных», по мнению Стэнли, книг! Форд ворчал, конечно, но быстро забывал о своем недовольстве, едва погружался в работу. Господи, каким же он был болваном, когда мечтал все это забыть! И когда отсылал брата подальше от себя, едва встретив! Да вообще половину своей жизни он был гениальным идиотом. И опять же, ему потребовалось пережить чуть ли не конец света, чтобы понять это. Форд потянулся к банке с акриловым лаком, который остался после ремонта хижины. Полдела было сделано, оставалось только покрыть кораблик лаком и подождать два часа, как утверждала надпись на банке. Закончив, Форд широко зевнул и осторожно отставил свою работу, придвигая ближе тарелку с безнадежно остывшей едой. Сейчас поесть, а потом можно и поспать, и неважно, что уже десять утра. В итоге сон все-таки сморил измотанного ученого раньше, чем он доел свое собственное ухо из омлета. Проснулся Форд только в три часа дня от неприятных ощущений в согнутой шее и затекшей спине, сгорбившейся над столом. Пайнс с удовольствием потянулся, наслаждаясь тихим безболезненным хрустом, и его взгляд упал на самодельный кораблик. Небольшой одномачтовик с флагом из белой бумаги и надписью «Стэновар» на боку гордо возвышался на импровизированной полке над рычагами. Форд приподнял очки и потер зудящие после сна глаза. Ничего, это должно того стоить. Обязано. Проведя рукой по взлохмаченным волосам, Форд с зевком встал со стула и бережно взял в руки «Стэновар». Черт побери, если это не сработает… Ну нет, это же Стэнли! Он всей душой любил их корабль, он не мог и его забыть. Хотя в чем Форд вообще имеет право быть уверен после всего, что он натворил? Было слышно, как в гостиной работает телевизор, включенный на какой-то дурацкой комедийной программе, то и дело слышался хохот студии. Форд усмехнулся: лучше бы Стэн забыл свою страсть к этим отупляющим шоу, но, видимо, привычка — вторая натура. Форд прошел в гостиную. Действительно, на экране показывали какого-то полного комика, вдохновенно читавшего устаревшие шутки с листа, а Стэн развалился в своем кресле и уплетал мороженое. — Стэнли? — позвал Форд, вдруг чувствуя необъяснимый стыд за самого себя. Как глупо. Это не сработает. Надо быстро спуститься обратно в подвал и придумать другой, более научный, более рациональный способ вернуть брату память. Но поздно: Стэн повернул голову на голос и теперь удивленно разглядывал Форда и кораблик в его шестипалых руках. Ложка с мороженым, которую не донесли до рта, застыла в воздухе. Лакомство быстро начало таять и капать на домашние шорты Стэна, но тот, казалось, этого не замечал. — Ты про него рассказывал? — Форд кивнул, делая шаг вперед. Давай, Стэн, вспомни, вспомни, вспомни… Стэн нахмурился и отставил мороженое на череп около кресла. Какое же знакомое судно, так близко, он так близко… Форд вглядывался в напряженное лицо Стэна, пытаясь увидеть хоть намек на узнавание. Глаза того расширились. — А я его помню, — Стэн перевел взгляд на близнеца, — смутно помню. Что-то… — Он наклонил голову, — ну это… А! — Форд вздрогнул от громкого восклицания. — Я писал это же, только без апострофа. Форд непонимающе вскинул брови. — На лодке, на которой я рыбачил, — медленно пояснил Стэн, снова сосредотачиваясь на надписи. — Я не писал апостроф над «о». А еще, — он замолк. Картины прошлой жизни потихоньку проступали из тумана. Форд и не заметил, как с надеждой затаил дыхание. Это работает, работает, он угадал! — А еще я вспоминал наш корабль, когда делал ту лодку. — Вспышка: пляж, качели, Форд говорит, что хочет уехать, боль, обида, недостроенный, но могучий «Стэновар». — А в первый раз вместо флага были какие-то странные полосатые тряпки. — Вспышка: пещера, обломки, торжествующие радостные возгласы «Короли Нью-Джерси, короли Нью-Джерси!», мерзкие типы, дразнящие Форда за шестипалость, обещание уплыть далеко-далеко. — Но тот маленький корабль был кривоват, если честно, — усмехнулся Стэн. Вспышка: густой снегопад, смертельная скука и сияющее лицо брата, протягивающего ему заляпанный клеем кораблик. События, люди и чувства завертелись, как в калейдоскопе. Воспоминания полезли одно за другим, перебивая друг друга, оттесняя и запутывая. Виски заломило, Стэн уткнулся лбом в ладонь, покорно принимая этот безумный шквал. — Ли? — обеспокоенно спросил Форд, не до конца понимая, хорошо это или плохо. — Ты его всю ночь делал? — как-то приглушенно отозвался Стэн, не поднимая глаз. — Да уж, явно всю ночь, хоть бы в зеркало на себя взглянул, страшилище. Форд напрягся. Голос у брата звучал довольно странно и непривычно, он что… заплакал? — Стэнли? — Форд быстро поставил кораблик на стол и заметил, поворачиваясь обратно, как Стэн украдкой вытер слезы. Тот вызывающе взглянул в ответ, и внутри у Форда что-то потеплело. — Ну что? Старому человеку уже и поплакать нельзя? — Стэн угрюмо уставился в телевизор, нахохлившись. Лицо Форда озарила улыбка. — С возвращением, Ли. И… спасибо. — Он благодарил его за все, за что должен был. Стэн фыркнул. — Только не жди, что я кинусь тебе на шею, — проворчал он. — И корабль все равно кривоват, кстати говоря. — Ну так, вместе мы сделаем лучше. И больше. — Стэн с неверием посмотрел на продолжающего улыбаться брата. — Ты это серьезно? — Форд невольно вспомнил, как он сам однажды с надеждой задал этот вопрос в детстве на пляже. Он поднял руку, смотря, как Стэн медленно встает с кресла. — Дай шесть. Стэн ухмыльнулся. — Держи шесть. Комнату огласил звонкий радостный хлопок.