Всё, что ты любил когда-то, ветром унесёт

Слэш
Перевод
PG-13
Завершён
539
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
73 страницы, 10 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
539 Нравится 90 Отзывы 151 В сборник Скачать

Часть 9.

Настройки текста
      Это нельзя было назвать выдающимся поцелуем. Вряд ли он получился бы удачным, даже не окажись оба участника полузамёрзшими в тесном пространстве, рассчитанном на одного штурмовика с бронёй и походным обогревателем. Опыт Хакса был очень ограничен, а Рен, вероятно, вообще ничего не мог сделать от изумления.       Когда Хакс отодвинулся, лицо Рена заливала краска, чистая кровь под бледной кожей, а вовсе не пара лёгких пятен на скулах. Он уставился на генерала широко распахнутыми глазами. В этом освещении зрачок не отличался от радужки, на их месте, казалось, были чёрные дыры. Молчание так затянулось, что в груди Хакса начал кристаллизоваться страх. Наконец слова прозвучали, но не вслух, а прямо в глубине разума, и никогда ещё этот ментальный голос не был таким бессвязным.       «Ты... ты только что... ты... меня...»       «Да», – подумал Хакс в ответ.       «Ох», – Рен моргнул.       «Что ох?», – страх не исчез, острые грани готовились рассыпаться.       «Ох, чудесно».       И руки Рена, длинные пальцы – пальцы музыканта, подумал Хакс из ниоткуда – притянули его вновь, губы Рена нашли его губы... Только благодаря громкому хрусту свежего снега под ботинками штурмовиков эти двое успели вовремя оторваться друг от друга и попытаться привести себя в порядок до прибытия отряда. Преимуществом Рена была маска. Хакс ещё никогда так ему не завидовал, стараясь вернуть своему лицу обычное сдержанно-неодобрительное выражение. «Официальный вид», значит. Ну что же, с этим можно жить.       Ещё хуже было от того, что дурацкое приключение в снегу вымотало генерала намного сильнее, чем представлялось сначала. Когда вход в укрытие распахнулся, впуская ослепительный свет и порыв кусачего холода, Хакс выбрался наружу без труда, но обнаружил, что не может стоять без поддержки. Казалось, вся сила вытекла из его ног, как вода из бумажного пакета. И по-прежнему болело всё, будто он умудрился потянуть разом все мышцы.       – Вот чёрт, – выругался Хакс, тяжело опираясь на руку штурмовика, который помог ему подняться. Остальные приблизились.       – Вы в порядке, сэр?       – Я в норме, только слегка...       – Генерал Хакс восстанавливается после переохлаждения, – послышался голос сквозь динамики маски. Обернувшись, Хакс увидел, как Рен разбирает укрытие – ловко, словно только этим всегда занимался. Генерал никогда бы не подумал, что магистр уделял время приобретению подобных навыков.       – Восстановился. Уже восстановился, – сказал Хакс, всё ещё придерживаясь за штурмовика, и попытался выпрямиться. Слегка пошатнулся, но устоял. – Что с отрядом? Тридцать пятый и сорок второй доложились?       – Да, сэр. Они что-то обнаружили вчера, но потом буря затруднила передвижение. Сейчас они проверяют это и присоединятся к нам у шаттла позже.       – Что-то обнаружили? – повторил Хакс. – Они сообщили, что именно?       – Идентификаторы двух кораблей с гиперприводами, припаркованных в посёлке. Это может быть зацепкой.       Генерал пристально посмотрел на штурмовика, чей шлем, конечно же, ничего не выражал.       – Отличная работа, – сказал Хакс, удивлённый тем, что эта провальная миссия принесла хоть какой-то результат, кроме проблем. – Очень похвально в данных обстоятельствах. Ладно, выдвигаемся. Нужно вернуться к шаттлу и убраться с этого булыжника до того, как нас обнаружат.       «Ты будешь держаться прямо, – решительно приказал себе генерал. – Не смей опираться на чью-то руку, как дрожащий старик. И ни в коем случае не падай. Это не обсуждается».       «Ты не похож на себя, когда так разговариваешь, – беззвучно произнёс Рен. – Можно хотя бы потише? Я бы предпочёл, чтобы ты не орал мне прямо в ухо».       Хакс прищурился.       «Я не ору».       «Именно это ты и делаешь», – ответил магистр, и через миг Хакс с изумлением обнаружил, что гравитация Келлан-IV внезапно ослабла в непосредственной близости от него. Или же что-то решило противодействовать притяжению в его интересах. Застигнутый врасплох, Хакс споткнулся, и тут же нечто поймало его и удержало на ногах, уберегая от встречи лицом к лицу со снегом. Штурмовик поблизости остановился и протянул руку.       – Генерал? Сэр... вы уверены, что всё в порядке?       –Уверен, – ответил Хакс, выпрямляясь с помощью невидимой опоры. – Вперёд.       Штурмовик ещё секунду в нерешительности смотрел на генерала. Хакс мог сейчас различить сомневающийся взгляд даже сквозь шлем. Ему пришлось добавить жёсткости выражению своего лица. Этого оказалось достаточно: больше не пришлось повторять команду. Их колонна продолжила движение, каждый шёл по следам в снегу, оставленным впереди идущим.       «Это ты, – подумал Хакс, не оглядываясь на Рена, который шёл замыкающим. – Ты что, поддерживаешь меня своими мозгами?»       «Интересно, что ты воспринимаешь это так, – прозвучало в ответ. – Я даю тебе возможность исполнить твоё эгоцентричное желание не проявлять слабости перед солдатами».       «С помощью твоих мозгов».       «С помощью мозгов, можно и так сказать».       «Так или иначе, это не желание, а решение, – добавил Хакс. – Что ты имеешь в виду под «эгоцентричным»?»       Если можно закатить глаза мысленно, то именно это Рен и сделал внутри разума генерала. Удивительное ощущение.       «Именно то, что сказал. В основе многих твоих действий лежат глубоко эгоцентричные мотивы. И это само по себе неплохо».       У Хакса начинала болеть голова, как вершина всей остальной боли. Такой разговор, когда ты вроде как говоришь сам с собой, а другой подслушивает, был очень необычным. А может, и не очень, ему ведь не с чем даже сравнивать.       «Это другая форма коммуникации. Она требует расхода энергии, которой у тебя сейчас не особо много, так что советую прекратить попытки».       «У меня масса вопросов».       «Знаю, – сказал Рен, и его голос звучал с такой нехарактерной мягкостью, что у Хакса перехватило горло. – Для них будет время позже».       Хакс не отозвался, сосредоточившись на ходьбе. Когда показался шаттл, генерал понял, что никогда в жизни ещё так не радовался характерным очертаниям белых тройных крыльев корабля типа «Лямбда». Хакс запоздало осознал, что шаттл – белый на белоснежном поле – был идеальным транспортным средством в этих конкретных условиях. Хотя он предпочёл бы выбрать такой корабль из соображений стратегии, а не из-за того, что он оказался единственным из имеющихся на борту «Чёрного Сердца», который не грозился развалиться на полпути. Нужно как-то его назвать, непоследовательно подумал Хакс, пока они поднимались по трапу. У каждой вещи должно быть имя.       Тут генерал сообразил, что его мыслительные способности сейчас оставляют желать лучшего. Поэтому он не стал спорить, когда Рен сказал, что ему по силам выслушать доклады членов отряда без надзора Хакса. Было так приятно сесть, пусть даже в жёсткое кресло шаттла, закрыть глаза и ни о чём не думать.

***

      Оказалось, что штурмовикам ФН-2042 и ФН-2035, несмотря на погодные условия, в самом деле удалось засечь точный идентификатор одного судна, стоящего на окраине посёлка старателей, и вероятный – второго. Им не нужно было определять регистрацию кораблей через запутанную сеть подлинных и подставных лиц. Добравшись до «Тёмного Сердца», Хакс и Рен сразу же передали информацию на базу Сноука. Расследованием теперь займётся та же самая тайная разведка, которая направила их в систему Келлан.       Хакс настоял на том, чтобы присутствовать на сеансе связи, и Рен согласился: благоразумнее было произвести доклад вдвоём. Тем не менее, как только канал закрылся, генерал без дальнейших протестов позволил отвести себя в медицинский отсек.       Остаток дня прошёл как в тумане, Хакс потерял чувство времени. Корабельный врач и разномастная компания медицинских дроидов совершали над ним слегка болезненные и унизительные манипуляции. «Чёрт, – подумал генерал, – это судно снаряжали на самом деле тем, что под руку подвернулось...» Но вины дроидов в этом не было, и он не смог достаточно сконцентрироваться, чтобы закончить мысль. В конце концов уколы, толчки и гудение вроде бы прекратились, и Хаксу разрешили вернуться в каюту, настойчиво порекомендовав отдохнуть. Обещали, что к утру он более-менее восстановится. Было удивительно понимать, что причиной его страданий и боли в каждой мышце была всего-навсего сильная дрожь.       Кровать – вернее, койка – ещё никогда не выглядела такой привлекательной. Генерал задумался, куда же подевалась его шинель, и понял, что скорее всего оставил её в медицинском отсеке. Но вернуться за ней в таком состоянии было так же невозможно, как вскарабкаться на гору, например, или полететь, взмахнув руками. Поэтому Хакс просто забрался в постель, свернулся на боку и почти тут же заснул.

***

      Он проснулся ненадолго, когда что-то знакомое и тяжёлое накрыло его, успел увидеть нечёткий образ чёрных глаз на белом лице и почувствовать нежное прикосновение над бровью, прежде чем сон снова вступил в свои права. Проснувшись в следующий раз, Хакс понял, что голова почти прояснилась, а за столом сидит Кайло Рен и читает его датапад.       – Эй, – генерал приподнялся на локте, частично сбросив шинель, которую кто-то накинул на него. – Это моё.       – Да, – ответил Рен, подняв глаза. – Конечно, это твоё, мы же в твоей каюте. Как ты себя чувствуешь?       – Не читай чужие датапады, Рен, – проговорил Хакс, снова натягивая на себя шинель. – Там может быть личная информация.       – Мне было скучно, – Рен отложил планшет и подошёл к кровати. – Всё равно твои частные сведения не назовёшь особенно скандальными. Должен сказать, у тебя очень много места занято музыкой.       Хакс посмотрел на него.       – Видишь, вот поэтому людям ты не нравишься. Это одна из причин. Как я, наверное, уже отмечал, у тебя есть множество способов быть неприятным, и ты используешь их чрезвычайно усердно. Если ты можешь заглядывать в чужие головы или читать чужие хранилища информации, это не значит, что тебе следует это делать.       – Это тебя беспокоит? – спросил Рен и сел на край койки. В этом освещении его глаза были коричневыми, а не чёрными, в волосах плясали отблески света. Он всё ещё был закутан в свои многослойные одеяния, но снял драный плащ с капюшоном и из-за этого выглядел – не заурядно, нет, это было невозможно – менее театрально.       – Да, – ответил генерал с ясной улыбкой, потянувшись к нему. – Беспокоит.       – Вижу, – Рен наклонился, позволил себя опрокинуть, и Хакс подумал сквозь безудержный, немного пугающий прилив счастья, что кривая их обучения поцелуям вроде как поползла вверх.       Закончилось всё быстро, да и не могло иначе – казалось, что под весом такого аномального, продолжительного удовольствия можно сломаться. Это напоминало привычный тяжёлый узел беспокойства и раздражения, напряжения в груди, но на месте силы, которая постоянно жестоко давила и сжимала под ложечкой, сейчас было ощущение расцветающего тепла. Что-то внутри Хакса, горячее и сияющее, поднималось, расплёскивалось – такое бескрайнее и оттого страшное в своей простой чужеродной непредсказуемости. Генерал не знал, что с этим делать, опасно ли оно и где его пределы, но оно дарило такую радость – и поэтому вызывало скорее волнение, чем ужас.       «Слишком много думаешь», – донеслось от Рена. Может, так и есть, решил Хакс, чувствуя, как его рёбра распирает от нелогичного веселья. Кажется, не так уж необходимо было думать прямо сейчас. Но он не протестовал, когда Рен осторожно высвободился и откинулся назад, снова весь залитый румянцем.       Хакс отметил, что глаза магистра, пожалуй, сияют ярче, чем обычно, а губы его изгибаются в лёгкой неосознанной улыбке. Это было хорошо. Всё. Очень. Хорошо. Невозможно было прервать контакт полностью, поэтому генерал захватил ладонь Рена и прижал к груди, как трофей.       Хакс не собирался спрашивать, что с ними происходит, как будто вопрос мог каким-то образом разрушить чары, привлечь внимание каких-нибудь сил к этому нарушению правил – потому что это уж точно было против правил, и не только тех, что каждый знает с детства. Если не задавать вопросов, не намекать Вселенной на эту оплошность, тогда всё может продолжаться. Чем бы оно ни было.       На задворках сознания генерал знал, что ему придётся хорошенько над этим поразмышлять, попытаться решить, что значит происходящее и к каким может привести последствиям. Но сейчас Кайло Рен смотрел на него вот так, а сам он крепко сжимал руку Рена в ладонях, и поэтому – потом. Позже.       – Ты думаешь... – начал магистр, и Хакс прервал его.       – Слишком много. Да. Так и есть. Не позволяй мне.       – А вот здесь ты можешь увидеть границы моих возможностей, – сказал Рен, переплетая свои пальцы с пальцами Хакса, нежно, так нежно. Генерал помнил, как эти пальцы крушили его собственные на вершине боли, а внизу умирал «Старкиллер», и Вселенная была полна неопределённости. Как только этот образ мелькнул в его сознании, Рен скривился.       – Мне правда очень жаль. Не понимаю, почему ты сразу же не показался врачу.       – Не жалей. Ты не был виноват в этом. И ты всё поправил, – Хакс вызвал мысленный образ удивительного тепла, которое впитывалось в его раненую руку и уничтожало боль. Рен моргнул и снова улыбнулся.       – Хорошо. Попробую не винить себя, – он склонился над их сплетёнными руками и легонько тронул губами пальцы Хакса. Было почти невозможно поверить, что Рен способен на такое деликатное прикосновение. А потом генерал вспомнил то невесомое касание, которое ощутил у себя на лбу в полудрёме.       – Спасибо тебе, – сказал он.       – За что?       – За многое. Например, за то, что нашёл меня в снегу.       – А ты нашёл меня, – ответил Рен.       – Точно. Давай не делать из этого привычку. Не будем теряться в снегу, ладно?       – Даю слово.       – Хорошо, – проговорил Хакс. – И спасибо за то, что... поддерживал меня сегодня. Даже если это было эгоцентрично.       – У слова «эгоцентричный» необязательно отрицательное значение, – возразил Рен. – Но меня бесконечно трогает то, что ты считаешь, будто я делал это своим мозгом.       – А на самом деле?       – На самом деле это Сила. В этом большая разница, думаю, ты согласишься.       – Ладно, ты используешь свой мозг, чтобы управлять Силой, не так ли?       – Да. Ну, технически. Но я не сталкивался раньше с такой точкой зрения.       – Она постоянно вокруг нас и... я не знаю, заполняет Вселенную, – сказал Хакс, легко поглаживая костяшки пальцев Рена. – Не понимаю, как именно ты приказываешь ей сделать что-то, как воздействуешь на неё, чтобы она была способна подчиниться тебе. Я имею в виду, что это твоя воля. Твоё... – он поискал слово, – побуждение. В любом случае, меня откровенно поражают вещи, которые ты можешь совершить с помощью Силы, используя свой мозг.       Рен прищурился на него.       – Что? – Хакс сжал руку. – О чёрт, мне не следовало так говорить?       – Нет. То есть... подобного я точно раньше не слышал. Мне нужно это обдумать.       – Прости меня.       – Нет, на самом деле, ты не... – магистр осёкся. – Ты правда считаешь поразительным то, что я делаю?       – Ох, ради... Да, Рен, считаю. Потому что это так и есть. Не сказал бы, что всем вокруг по силам... лечить сломанные кости, левитировать предметы, слышать мысли или раздражающе болтать внутри чужой головы.       – Или извлекать информацию, не портя людям кожу.       – И это тоже. Намного эффективнее, чем альтернативные способы допроса, и меньше уборки потом остаётся, – ответил Хакс. – Эффективность всегда похвальна.       – Но тебе... нравится то, на что я способен.       – Не мне судить. Не имеет значения, нравится мне или нет, и всё же – да, Рен. Нравится.       – Я должен подумать об этом.       – Непременно. Только... не уходи? Не сейчас. Ты можешь подумать здесь со мной?       Рен засмеялся – такой неожиданно простой смех.       – Нет. Я совершенно не могу думать рядом с тобой. Ты нарушаешь мою концентрацию.       – Кажется, я уже давно не слышал ничего более приятного, – Хакс улыбнулся и широко зевнул.       – Тебе нужно поспать, – сказал Рен. – Я получу выговор от разноглазого дроида 2-1B и от этого доктора с кислым лицом, если ты не будешь спать.       – Я спасу тебя от этой участи, – ответил Хакс. – Останься. Пожалуйста. Я знаю, что ты тоже устал, ты ведь всю ночь провёл на ногах, пока таскал меня сквозь бурю.       – Не могу. Плохо, если... пойдут слухи, что я ночевал в твоей каюте.       Хакс вздохнул.       – Знаю. Просто притворяюсь, будто не знаю. Я... я не понимаю, что это, Рен, – он поднял глаза, неуверенный, что именно хочет увидеть. – Не знаю, что это такое, но не хочу, чтобы оно прекращалось.       – И я не хочу, – сжав пальцы Хакса, Рен наклонился и поцеловал его в лоб, прямо над левой бровью. – Вот это я знаю точно.       Там, где губы коснулись кожи, стало и горячо и холодно одновременно. Рен ещё сидел рядом на кровати, а в сознании Хакса успело всплыть жуткое тоскливое «уже».       «Дьявол, – подумал генерал, позабыв о попытках делать это тихо, – я буду чувствовать себя так каждый раз, когда он уходит, как же я это вынесу». Он почти увидел, как Рен поймал его мысль на лету.       «Не знаю, – пришёл ответ. – Я тоже не знаю, как это вынести, но...»       «Но у нас нет выбора, – закончил Хакс со вздохом. – Мой отец говорил...»       «Твой отец», – подхватил Рен.       «Среди всего прочего отец говорил: каждый делает то, что должен. И мой опыт это подтверждает».       «Мой тоже. Мне нужно идти. Если я не уйду сейчас, то вообще не смогу уйти. Честно».       Хакс смутно порадовался тому, что необязательно говорить вслух, потому что горло у него перехватило. Он поцеловал пальцы Рена и мягко отпустил их.       «Знаю. Спасибо».       Когда Рен ушёл, Хакс снова свернулся на боку, натянув простыни и шинель на голову. Он был очень благодарен своей бескрайней усталости за то, что сон не заставил себя долго ждать.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.