Конец лета сопровождался жаркими днями и душными ночами. О ветре никто и думать не смел. Окна каждого дома открывались нараспашку в надежде получить хоть немного прохлады.
Однако в этот вечер, вернее, ночь, окна ближайших к корпусу столичного института домов резко захлопывались или из них высовывались заспанные и разъяренные физиономии, кричащее что-то нечленораздельное, неслышное и неразборчивое.
А все дело в том, что через раскрытое окно самого верхнего этажа корпуса Будапештского Университета Гуманитарных Наук, на всю округу раздавались ужасно громкие звуки, отдаленно напоминающие музыку - студенты просто решили отметить свой приезд в университет и устроили вечеринку.
Знаменитая группа Рамштайн, чья музыка лилась из мансарды, мешала спать не только кампусу, но и близ стоящим домам.
— Безобразие! Выключите музыку!
- Да когда же это прекратится! — неслось со всех сторон, но разношёрстная компания студентов, даже и не подумала умолкать.
Полюбившаяся практически всем за каких-то пару часов белокурая девушка с факультета естественных наук Юльхен Байльшмидт устроила великолепную вечеринку, на которой можно было познакомиться со всеми. Ну почти со всеми, ведь остались не у дел те, кто не желал появляться на этом мероприятии. Кто-то устал и хотел спать, однако дрожащие стены, пол, потолок и кровать, мешали расслабиться. Кто-то уже начинал учиться, ведь учителя обещали в первый же день тесты. А кто-то просто боялся давки, полных народа помещений и предпочитал сидеть в пустом блоке, в комнате, и его совсем не беспокоила громкая музыка. Наоборот, он удивлялся, как это за столько времени еще никто не остановил шумных ровесников.
Феликс посмотрел на соседа, что-то строчившего в толстой тетради мелкими иероглифами.
— Интересно, как скоро они угомонятся или как скоро их угомонят, ведь тотально мешают, — вздохнув Феликс вытащил бесполезные наушники, громогласные звуки пробивались даже через включенного на всю Шопена.
— Жизнь в Европе самых первых секунд мне показалась настолько захватывающей, что я хочу записывать, все что будет происходить со мной… и с окружающими, — бесстрастно проговорил черноволосый парень, не отвлекаясь от своего занятия.
— Походу, тебе придется написать о первой крови, которая прольется в эту ночь, — блондин стукнул кулаком в стену, не рассчитывая ни на что.
В комнату влетела беловолосая бестия.
— Мальчики, а вы чего не с нами? — девушка плюхнулась рядом с блондином. — Пойдем со мной!
— Чт… Нет! — Феликс отодвинулся дальше. — Тотально н-не хочу никуда идти! Я лучше типа тут посижу и д-дождусь, когда в ту кампашку ворвется староста и разгонит их. Я тотально хочу услышать венгерские ругательства!
Сосед по комнате забился в угол комнаты, сливаясь с темными стенами и делая вид, что его тут нет. Что очень хорошо получалось, ведь внезапная гостья его не замечала.
— Ты про того тотально удивленного шатена с во-о-от такими глазами? — девушка-альбинос показала размер глаз. — Так Даниэль уже там, но вот разогнать у него нас не получилось. Аннушка, такая девушка, которой отказать невозможно! Она накачала его за пять минут, и спит наш староста на ее груди. Кстати, я Юльхен.
— Тотальный облом… — расстроился Лукашевич. Нужно было срочно придумать кучу отговорок и причин, лишь бы не идти на вечеринку.
— Интересное имя, — засмеялась девушка. — У твоих родителей шикарная фантазия!
Блондин, не понимающе, уставился на нее. В полумраке комнаты её волосы чуть ли не светились, словно белое пламя, а темно-красные глаза горели.
«Неужели она тотально пользуется какой-то светящейся краской, с таким странным цветом и носит линзы?»
— Тотальный облом, а у тени в углу имя столь же замысловатое, или ты и с ним не познакомился? — Юльхен всегда привлекали блондины, а уж этот ее заинтересовал конкретно. Он завораживал своей непринужденностью и в то же время для нее стало делом принципа ввести соседей в компанию.
Брюнет дернулся.
— Он этот… как его… — Феликс зажмурился, пытаясь вспомнить имя своего соседа по комнате. — Куку Тойота… нет… Ниссан... не так. Чел, прости, я тотально забыл как тебя зовут! Сузуки?
— Хонда Кику, — еле слышно донеслось из полутьмы. Японец впопыхах пытался запихнуть свою тетрадь под матрас, быстро вскочил на ноги и поклонился в знак уважения. — Простите, за грубость. Мне надо было сразу же Вас поприветствовать.
— Чувак, расслабься, - Юля притянула его, усаживая рядом. - А скажи мне Кику, его что правда зовут Тотальный облом или у него есть нормальное имя?
— Его зовут Феликс Лукашевич. Уроженец Польши, девятнадцать полных лет. Боится незнакомцев и большие кампании незнакомцев. Это пока что вся информация, которую я узнал, — стальным, механическим голосом, словно робот, отчеканил Хонда.
— Ты универом тотально не ошибся? Тебе в шпионы идти нужно, — прыснул Феликс, скрестив руки на груди, и обиженно отвернулся к стенке.
— О, а я думала просто не любишь шумные компании, — девушка погладила поляка по спине. — Прости, надумаете, приходите. Мы в соседнем блоке.
Едва дверь закрылась Кику выдохнул.
— Странная она какая-то. — Японец вытащил тетрадь и стал записывать.
— Только, типа, не пиши что-то типа: «Мой сосед по комнате тотальная тряпка, которая не может ни с кем нормально общаться», о-кей? Пусть это чистой воды правда, но все же… — донесся приглушенный подушкой голос.
— Странный ты, вот это да. И я знаю как минимум двух человек, с кем ты помимо меня уже общался, поэтому формулировка «ни с кем » не подходит. Мне интересно, а Юльхен альбинос или она так красится? — разговаривая, Кику продолжал писать. - И еще, ты не в курсе про Аннушку?
— Тебе понравилась перспектива, что можно использовать, типа, ее грудь в качестве тотальной подушки? — Феликс убрал с лица подушку и, ухмыляясь, посмотрел на вмиг покрасневшего соседа. — А насчет Юльхен я тотально без понятия. Самому интересно.
— Нет, мне больше понравилась ее младшая сестра, если только, это та Аннушка. — Кику еще больше покраснел.
— Эта девица со льдом в глазах, больше похожая на опасную бритву, чем на человека? — удивился поляк, — ну ты тотальный псих!
Внезапно стены перестали дрожать, музыка резко стихла, зато в коридоре эхом стали разноситься недовольные голоса, тех, кто только вошел во вкус вечеринки. Звонкий девичий голос просил разойтись по комнатам, ибо завтра начиналась учеба.
— Я поражаюсь, эта девчонка сворачивает вечеринки, так же быстро, как и начинает.- Кику с восторгом посмотрел на двери. — Вот это девушка!
Между тем, все недовольно расходились по комнатам, спрашивая когда будет следующая вечеринка.
— Я ее тотально поправлю, — покосившись на часы, вздохнул Лукашевич. — Первая пара начнется, типа, через четыре часа.
Блондин с головой накрылся одеялом и уткнулся лицом в стенку, делая вид, что давно спит. У него была маленькая надежда, что остальные соседи по комнате проявят хоть какое-то уважение и, стараясь сохранить хоть относительную тишину, спокойно займут свои койки, а не начнут принуждать к разговорам, откровениям и прочим отвлечением от досуга.
Кику кивнул, гася свет и укладываясь спать.
— Какой же ты тяжелый! Куратор, продери зенки и хоть чуть потопай ластами! — Альфред затаскивал их куратора в соседнюю комнату. — Ну вот, миссия выполнена!
Уложив начальство в постельку, парень зашел в свою комнату.
— Кореец! А ты знаешь японку, что живет с Аннушкой? — обратился к Кику американец.
— Простите, я не корейской национальности, — смутился брюнет. — Я из Японии. Неужели в этом заведении есть кто-то еще из моей страны?
— Тотальный идиот… - Феликс запустил в Альфреда полотенец, завязанный узлом. — перепутать китайскую гражданку с японкой… это надо быть клиническим идиотом. Вань Чунь из Китая. А из Кореи тут нет никого.
— Для меня все азиаты на одно лицо. И да, откуда ты можешь знать, если не видел ее? — спросил русоволосый парень у фигуры, запутавшейся в одеяле. — Тебя там не было! Ведь если был, то Герой знал бы твое имя!
Кику вздохнул.
— Герой, ложись спать! — рыкнул поляк, не отвечая на реплики Джонса. — Сегодня подъем тотально рано!
Кику проверив телефон отвернулся к стенке.
***
Гордость и уважение к тем, кто вчера также устоял перед искушением пойти на вечеринку, насквозь пронизывали Феликса. Хоть таких было человек семь от силы, не считая его и Кику, но даже этого было достаточно. Этих счастливчиков выделяли из шеренги прямая и прочная стойка, злой, заспанный вид, приятная, выглаженная одежда и тихое злорадство в глазах. Злорадство над теми, кто шатался, не имея возможности стать прямо, а кто и вовсе сидел на кафеле или лежал.
Администрация читала лекции провинившимся, цитировала основные правила поведения учащихся, а после развесила на стенде список групп на разных факультетах и расписание пар.
***
"Сегодня я прилетел в Венгрию - страна изумительной архитектуры и вальсов. По зрелому размышлению решил завести дневник.
Куратор серьезный парень, оказывается он аспирант. Ко мне подселили стеснительного парня.
Боже! И ЭТО тут называют музыкой? Где же их знаменитые вальсы?
Странные у нас соседи…
Родители были правы, когда сказали, что после переезда в Европу моя жизнь резко изменится. Но я и подумать не мог, что это случиться буквально, сразу, стоило мне выйти из кабинета директора, после подачи документов.
Я уверен, что если новая жизнь встретила меня именно таким образом, то, кажется, это лишь цветочки и дальше меня ждет больше невероятных и удивительных вещей."
