И вот мне уже 15 лет, шел третий год средней школы.
Я все также училась, затем шла в парк с Кирию и Кросс, чтобы успеть побыть с друзьями в неформальной обстановке, до того как они пойдут к воротам Ночного общежития, чтобы защитить подростков от опасных последствий их необдуманных и дерзких поползновений в сторону прекрасных чудовищ.
— Ёри-чан! Катастрофа! Караул! Это полный провал! —кричала Юуки так отчаянно, будто сейчас начнется потоп, огненный дождь и землетрясение одновременно.
— Что случилось? — лениво зевнув, спросила я, еле отрывая взгляд от книги.
— Мне назначили отработку! — возмутилась перфект.
— Поздравляю с юбилейным разом! — фыркнув вновь принялась читать.
— Ёри-чан!
— Ах и как только посмели! — иронично воскликнула я, прижав левую руку к сердцу. На что девушка обиделась и надула губы.
— Что ты от меня хочешь, глупый ребенок? — поинтересовалась, не отвлекаясь от страницы.
— Завтра будет фестиваль и наш класс вызвался оформить зал.
— Очевидный факт — Не смогла не сыронизировать я, на затянувшуюся паузу.
— Но Ёри-чан! Ведь это я должна была купить украшения и пирожные для чаепития! — послышалось хлюпанье и шмыганье носом.
— Нужно было сходить неделю назад.
— Я не могла, я выполняла обязанности перфекта. Ёри, пожалуйста, сходи за меня. Я очень тебя прошу! — она сложила ладошки в умоляющем жесте прямо на книгу, и очень грустно смотрела слезящимися глазами прямо в мои, словно, заглядывая в душу.
С тяжёлым вздохом я отложила книгу, после чего глаза подруги как по команде высохли. Она сунула кошелек в мои руки и стала толкать к воротам, напоминая про комендантский час.
Чувствуя себя Иванушкой-дурачком, которого послали туда не знаю куда и зачем, тоже толком не объяснили, я неторопливым шагом направлялась в сторону кондитерской.
Оповестив всех о своем прибытии легким перезвоном дверных колокольчиков, я приблизилась к витрине.
Здесь были пирожные различных видов. Но какие выбрать я понятия не имела, а потому растерянно стояла, смотря на сладости. У Кудзавы аллергия на шоколад, у Сатсуки на еще черт знает что, а остальным может что-то категорически не нравиться.
— Там ягодные ассорти, а там шоколадные, есть медовые и с кремом, они мне больше всех нравятся. Если берешь на большую компанию и не знаешь кому какие нравятся — бери ассорти. Их еще можно разрезать пополам, тогда они будут смотреться как сладкие канапе, вместо скучных полосок — приятный, но безжизненный голос раздался справа.
Это был Шики Сенри. Он был немного сонным, его усталый взгляд направленный на меня, в отличии от взглядов его одноклассников, совсем не пугал, даже успокаивал и располагал.
— Спасибо, Шики — семпай! Без вас я бы еще долго здесь стояла. Вы подали мне замечательную идею — я, против воли, открыто улыбнулась.
Красноволосый вампир улыбнулся уголком губ. Я почувствовала тепло, словно встретила старого друга. Ученик ночного класса задумчиво смотрел на меня, затем выдал:
— Ты хорошая — затем немного смутившись от собственных слов, наклонил голову, почесывая затылок.
— Вы тоже — сказала и легко рассмеялась, чувствуя какое-то облегчение от этой немного наивной беседы.
— Шики! — прозвучал знакомый голос чистокровного — Нам пора.
Мое прежнее расположение духа исчезло, вытеснилось тяжелой аурой сильнейшего существа на земле. Канаме насмешливо взглянул на меня.
— Саёри-сан! Рад встрече.
— Комендант Куран — кивнула я — Здравствуйте.
— Саёри-сан, Вы готовитесь к фестивалю? Не поздно ли вспомнили о своем задании?
— Я вообще предпочитаю не заниматься подобной ерундой. Пришлось взять на себя обязанности безответственной подруги. — взглянула на главу Ночных, с упреком, как бы говоря: видишь какая у тебя сестра нахалка!
— Ну не будьте так строги, уверен у нее была уважительная причина! — Он улыбнулся. Все это явно позабавило его, как взрослого забавляют детские конфликты.
Это меня возмутило, и попрощавшись с братом подруги, ее кузеном, а так же кивнув Ичиджо Такуме, что стоял в отдалении, я с полными пакетами вышла на улицу и направилась в общежитие, но на полпути вспомнила об украшениях для зала.
Пришлось возвращаться, не хотелось подвести Юуки. В классе к ней испытывают неприязнь из-за того, что она перфект и дочь ректора. Лишний повод задеть ее, только подогрел бы и без того напряженную обстановку. Это ранит ее не хуже ножа. Она такая незащищенная, разбитая и уязвимая, что сердце кровью обливается. Я чувствую ее состояние и от него становится так горько, словно это я стою перед этими жестокими детьми и в свой адрес выслушиваю их пустую подростковую чушь, порой абсурдную и дикую, но которая травмирует и уязвляет неискушенного слушателя. «Я должна успеть! Должна успеть!»: эта мысль настойчиво гнала меня вперед.
Купив, наконец, эти бестолковые, бесполезные вещи, такие же как и в прошлом году от которых спортзал становится нелепым, но принципиально важные для наших одноклассников, которые и представить себе не могут, что мы могли бы украсить помещение «старомодными», я с чувством выполненного долга, возвращалась.
Было уже темно,тихо, по улицам почти никто не ходил.
Слышно лишь мои торопливые шаги по мостовой, разбавляемые шелестением крон деревьев на ветру, шуршанием крыш домов и легким поскрипыванием качелей на детской площадке.
Немного ускорившись, от необъяснимого чувства тревоги, я почувствовала как волосы на затылке встали дыбом. По позвоночнику пробежал холодок. И, задрожав, я обернулась.
Из темноты улицы на меня смотрели два, как огоньки ярких, красных глаза.
«Нужно бежать так быстро, как только это возможно» — пронеслась мысль в голове. И, вырвавшись из оцепенения, я бежала.
«Если бы только у меня был мой меч, пусть и не из сплава охотников, пусть и не убил бы эту тварь, но точно задержал бы до моего возвращения! »
Я понимала, что ни с покупками, ни с пустыми руками, мне вряд ли удастся избежать прямого столкновения с неумолимо нагоняющим меня исчадием ада. Но решение попытаться ускользнуть, в любом случае, как мне казалось, лучше, чем просто стоять и ждать явления неотвратимой гибели.
Лишь мое тяжелое дыхание и кровь, что стучала в висках, улавливал мой слух. Тварь внезапно появилась впереди меня, на расстоянии метра, спрыгнув с крыши здания. Не долго раздумывая, монстр больно вцепился в мою шею, от чего я вскрикнула.
«Все, это конец…» — подумала я и зажмурила глаза.
***
Утро я встретила в лазарете академии. Живая и относительно здоровая.
Как оказалось, меня спасли Куран, Ичиджо и Шики — семпай.
Кто-то предложил стереть мне память, Канаме, объявил всем, что я знаю о вампирах.
Ректор на радостях предложил стать перфектом, что совсем мне не нравилось, но я пообещала подумать, чтобы меня оставили в покое. Вся эта история дурно повлияла на меня: шокировала и испугала. Находиться здесь хоть еще одну минуту, казалось смерти подобно.
— Почему ты не ешь мясо? — вытянул меня из задумчивости голос одноклассника, повлекший за собой шум большого количества народа и звона посуды, что вполне объяснимо, ведь я в столовой.
— Вегетарианка — нехотя ответила я. Врать по таким пустякам не хотелось, но приходилось, ведь мясо можно было только дома, на каникулах и всего неделю, а вторая снова без, чтобы избавиться от приятного вампирам запаха.
Сайто спросил что-то еще, но я лишь отрешенно повела плечом и раздраженно начала кромсать яблоко столовым ножом — когда Юуки отсутствовала на завтраке, со мной, почему-то, только ленивый не пытался заговорить. Неожиданная боль от пореза сняла раздражение.
— И как только умудрилась? — спросила Харука Кудзава — Ты куда? — удивилась она, когда я встала, протягивая мне белоснежную салфетку, видимо, чтобы зажать рану.
— Перевяжу палец. Встретимся в классе — улыбнулась я.
Зайдя в комнату, привычным движением открыла баллончик с противной вонючей жидкостью для ран, которую мне дал Кодама, чтобы заглушать запах открытой раны и сделать его непримечательным для учеников в белой форме.
Но, как назло, на ладонь не распылилось ни капли, лишь издевательская струйка воздуха пощекотала разрезанную кожу.
— Класс!
Я достала мобильник, данный отцом на такой случай и отправилась в кабинет ректора, где не работают глушители сигнала.
***
В семь вечера уже стемнело, я торопилась, не хотелось заставлять водителя ждать.
Когда ворота академии были отчётливо видны, я остановилась как вкопанная. Меня беспокоили две вещи.
Первая: у машины стоял не водитель, а Вакаба Кодама собственной персоной. Неужели соскучился?
Вторая: рядом с ним стоял глава Куран, и что-то яростно втолковывал политику, сжимая в руке мой баллончик. Если бы можно было их услышать…
Когда мы с отцом встретились взглядами, разговор оборвался. Господин Вакаба принял безразличный вид, словно это не он секунду назад, подобно юному школьнику, не знал куда прятать глаза.
Семпай, вслед за взглядом собеседника, обернулся. Выражение лица вампира было суровым и раздраженным, затем резко сменилось на спокойное, хотя глаза его, по-прежнему искрились от недовольства.
Нерешительно сделав шаг, я остановилась, чтобы вдохнув побольше воздуха, продолжить путь к машине.
Заметив мое набирающее скорость приближение, ото-сан с неописуемой жалостью взглянул на меня и, сев в машину, спешно уехал. От удивления я остановилась, к глазам подступили слезы, в носу предательски защипало, а обида, взявшаяся из ниоткуда, сковала грудную клетку.
— Твой отец так спешил, что не смог поздороваться с тобой, но он передал тебе это — сказал Куран и, изящным, будто издевательским движением руки, подал мне необходимое средство — Он также сообщил мне, что тебе хотелось бы уехать из Академии. Разве тебе здесь плохо, тебя обижают, Саёри-сан?
Он злился, очень злился. Это было понятно по напряженным плечам и укоряющему взгляду.
— Нет — тихо ответила я, потому как все на что меня хватило, это беспомощный полушепот однозначного ответа. Весь его вид, его голос, даже воздух вокруг давили и пугали. Только сейчас я осознала в полной мере — он не человек.
— Надеюсь, ты не успела попрощаться с Юуки — продолжил хищник — Уверен, новость о том, что ты пыталась уехать, разобьет ей сердце — он почти вырвал у меня ручку чемодана, за которую я судорожно цеплялась.
Уверенным шагом он отправился в сторону Дневного общежития.
Я тоскливо перебирала ногами, понимая, что для меня предусмотрена роль в этой шахматной партии. Роль пешки развлекающей королеву, претворяющуюся такой же пешкой. И до той поры пока я полезна, с игровой доски я не сойду. Однако, в тот миг Академия «Кросс» казалась, скорее тюрьмой.
