***
*стук в дверь* — Эльза, двери уже десять минут как открыты, а ты до сих пор здесь! Будь так добра, выйди к людям! — послышался писклявый голос Эфит. Быть добра? Знаешь, единственное, чего я хочу прямо сейчас — стукнуть топором по твоей напудренной башке! Меня наполняла злость, но получилось сдержаться и оставить всё при себе, так что Амалия не пострадала, к сожалению… Через минуту я покинула эту ужасную комнату, в которую уже, слава богу, никогда не вернусь и вышла на платформу, где собрался, кажется, весь дистрикт, и я не хотела их видеть, чувствуя вину… Но это чувство вины не сравнится с тем, что пришлось испытать, случайно встретившись с глазами Элис Оверлэнд, которая, вопреки моим ожиданиям, смотрела на меня с пониманием, а не с ненавистью, несмотря на то, что из поезда вышла я, а не её сын. — Эльза! — на меня бросилась сестрёнка, которую я всё же была безумно рада видеть, а затем и мама. От этого настроение немного поднялось — получилось даже улыбнуться, хоть слёзы и начали безостановочно лить как у меня, так у остальных. — Мы так рады, что ты вернулась! — прозвучал спокойный, уверенный голос. Отец хотел присоединиться к нам, но у него не вышло. — Никогда больше ко мне не прикасайся! — я максимально сдержанно процедила это сквозь зубы, но невозможно было скрыть явную ненависть — он отошёл. Люди на перроне, поприветствовав меня, уже расходились, а мы собирались идти в свой новый дом, куда были переправлены все наши вещи, после объявления победителя. Анна всё пыталась поднять мне настроение, мама подыгрывала ей, а папа отстранился, с позором идя позади. Так весь оставшийся день я привыкала к новому жилищу, а вечером началась буря, поэтому погулять по дистрикту сегодня не получилось, зато первый раз на моей памяти мы всей семьёй плотно поужинали, хоть и один здесь для меня теперь уже навсегда стал лишним… На следующий день, в воскресенье, я всё же вышла в город. На улице приятно пахло сырой травой и соснами, что немного успокаивало, поскольку ещё с утра меня начало трясти от волнения: я не хотела встретится с семьёй Оверлэндов, потому что это бы лишь причинило боль и ещё сильнее усугубило чувство вины, но со мной так всегда — если не хочу кого-то встретить, то обязательно встречу… На самом деле я вовсе не хотела вот так бродить по городу: я шла к лесу, но когда проходила мимо рынка, то зазевалась и врезалась в кого-то. — Ой! Извините пожалуйста! Я не хотела! — Ничего, всё хорошо. О нет… Ну почему мне вечно так не везёт! — Ты теперь всегда будешь отворачиваться, когда меня увидишь? — мягко спросил женский голос. Я не сдержалась, по щеке тут же скатилась слёза… Попытка спрятать её провалилась. — Не нужно… — она обняла меня, и снова началась истерика, которая обычно случалась теперь вечером: тихая, беззвучная, но такая явная, — Всё хорошо! Ты не виновата, мой ангел! Ты первый трибут на моей памяти, не убивший никого на Играх! — Элис долго пыталась сдерживаться, но и её сила воли оказалась не столь железной. — Если бы не я, он бы не заболел… — И что тогда? — она подняла на меня свои льдисто-голубые глаза, которые Джеку достались именно от неё, — Тогда бы вас могли убить профи, или же вы могли остаться вдвоём, но вам бы сказали, что победитель может быть только один, а конец был бы тот же… — Может, они бы позволили победить двум? — Нет. Брату с сестрой пару лет назад не позволили… — Но… Я больше так не могу! Я предпочла бы умереть, нежели жить теперь!***
Прошло двенадцать лет… — Так! Стоп! Ничего не забыла?! — Всё на месте! Успокойся! — Точно?! — она взглянула на меня осоловелыми глазами, отчего я не смогла сдержать улыбку. — Точно! Анна готовилась переезжать в новый дом, который мы с семьёй Бьоргманов недавно достроили. Сестрёнка на пятом месяце и в последнее время стала жутко суетливой, что временами начинает меня бесить, но ничего не поделаешь — приходится терпеть. У них с Кристоффом всё отлично, особенно теперь, когда Капитолий свергнут, и мирная жизнь восстановлена. Я так и не смогла простить отца, но теперь хоть изредка с ним разговариваю, зато с мамой всё прекрасно. После окончания школы был выбор: поле, фабрика или магазин. Мой выбор пал на поле, где я работала теперь с Туоф, и, в целом, я всем довольна, почти счастлива, но поздним вечером по-прежнему продолжаю ходить к лесу, где теперь образовался пригорок, и лежать там, смотря на звёздное небо и вспоминая… Я и не думала забывать о Джеке, и никогда не забуду… У меня, конечно, никогда не будет того, что называют женским счастьем, то есть мужа и детей, поскольку никогда и ни на кого я Его не променяю, зато теперь каждый вечер, приходя сюда, я смотрю на звезду, которой раньше никогда не замечала, хотя в детстве по нескольку часов смотрела на ночное небо — она появилась в тот самый день, когда я вернулась с Игр… И что бы кто не говорил, для меня это всегда будет Он, навечно пообещавший присматривать за мной и защищать эту упрямую, своенравную девочку. Я говорю с ним иногда, а временами Джек даже отвечает, чаще всего во сне, но бывает и сразу… Может, кто-то и считает меня чокнутой, но я слышу, и я знаю, что если он пообещал быть всегда рядом, то он будет…