Любовь - это...

Джон когда-то встречался с женщиной, которая встречалась с мужчиной, который был членом группы, которая играла трибьюты австрийской группы «Эдельвейс». Джон и Клэр встречались почти год, так что Джон Уотсон знает все слова – включая ту часть, что поется йодлем (особенно йодль) – песни «Принеси мне эдельвейс». Полную версию. Которая длится семь минут. Больше семи минут. Все это должно объяснить, почему именно сейчас Шерлок Холмс лежит на полу, сжимая живот и постанывая от боли. Он пытается прохрипеть «Прекрати.» Он, задыхаясь, пытается сказать «Нет.» Он предпринимает попытку доползти до Джона и ухватить его за колени, но вместо этого сворачивается калачиком на полу спальни и не может сделать ничего, кроме как выть, реально, в натуре, выть, потому что Джон голый, если не считать крошечные, самые тесные трусики Шерлока – настолько тесно прилегающие, что задница Шерлока выплескивается из них, словно он слишком пухлый – и Джон танцует вокруг, выплескиваясь из этих трусиков, и он, черт. побери. поет йодлем. Шерлок обычно не ругается. Кроме как в те моменты, когда он, очевидно, помирает. Потому что Шерлок реально отдаст концы, если не сможет перевести дыхание от смеха. Он не может дышать, и хотя он и двигаться не может, он может трепыхаться, и наконец Шерлок это и принимается делать, и ему удается выбросить вперед длинную руку и ухватиться за лодыжку Джона одной громадной лапой. Ситуация ухудшается. Ухудшается, потому что вместо того, чтобы прекратить, теперь Джон стоит прямо над распростертым на полу Шерлоком, напевая, и извиваясь, и размахивая членом так, словно он чирлидер и это помпон. Как только у Шерлока прекратится истерика, он убьет Джона, убьет его до смерти за всю восхитительную радость, что он доставил этой жуткой песней, за то, что он заставил его смеяться, когда он не хотел смеяться, когда все, чего он хотел – это, чтобы его оставили в покое и он смог бы обдумывать нечто мелкое и кошмарное, пока оно бы не разрослось до громадного и кошмарного, пока оно не стало бы жутким символом всего, что в нем не так…а….а… ….а потом зазвучал йодль. Идиотский йодль, и Шерлока заставили, подтолкнули, погнали, черт побери, унесли прочь от меланхолии посредством явного сумасшествия. Посредством Джона Уотсона, извивающегося-танцующего в крошечных трусиках, размахивающего своим мягким членом, и кружащегося, и поющего, а потом йодль, и вот тогда Шерлок начал испытывать проблемы с дыханием, и семь минут – это очень долго без кислорода, но Шерлок сделал это, он смог, и теперь все прошло, он распластался на полу, как морская звезда, хрипя и мирно хихикая, в то время, как Джон пыхтит рядом с ним. Во что бы он ни хотел верить раньше, какие бы ужасные полуправды не хотел сказать себе о себе самом, ну, теперь у Шерлока нет на это энергии. Нет, единственное, на что у Шерлока хватает сил, - это думать, думать, думать, и знать, в натуре, реально, что…вот что такое любовь, вот что такое любовь, это любовь. Это мягкий член, все еще свисающий из крошечных голубых шелковых трусиков. Это мужчина, который будет вести себя по-идиотски, чтобы Шерлок не хмурился. Это сказать этому прекрасному дурачку, что у тебя судорога в мышцах из-за того, что ты слишком сильно смеялся, и что, возможно, ты слегка описался. Это почти держаться за руки, когда вы лежите рядом друг с другом на пыльном полу. Любовь – это гребаный эдельвейс.