Любовь - это...

Это больше не актуально, то, каким Шерлок был раньше. Тот человек целиком состоял из самозащиты и драматичности. Того Шерлока можно было описать одной превосходной степенью – гений – и бесконечными эпитетами – идиот, ублюдок, выродок, дурак. Как и все остальные, Шерлок думал, что первое обязательно должно идти вместе с последними, и он так близко познакомился с полным ненависти перечнем, что в конце концов стал жаждать проклятий и ругательств, потому что каждый, кого достаточно пинали, начинает искать пинков, потому что любой зверь ищет внимания, не важно, насколько зверского. Так что когда Шерлок явил на свет свою гениальность на заднем сидении такси, направлявшегося в Брикстон, он выложился по полной, перескочив от вроде-как-вежливого – «но ты герой войны, который не в состоянии найти себе жилье» - прямо к неприятному и ненужному – «и, возможно, тебе нравилась его жена». После этой демонстрации Шерлок откинулся на спинку и принялся ожидать потока внимания, которого он так жаждал. Давай, Джон Уотсон. Что же это будет? Идиот? Козел? Выродок? Все это уже испытано и соответствует истине. А еще есть мудак, сучара, тварь, урод и полудурок. Эти менее распространены, но все же в ходу. Или может быть у тебя есть новые слова для того, кем я являюсь. Давай же. Слабо? И, словно он читал мысли Шерлока, Джон не стал сдерживаться и выполнил его желание. Прямо там, на заднем сидении такси, которое совершало долгий путь на южный берег реки, Джон нашел совершенно новые слова для мужчины, который сидел рядом. Потрясающе. Фантастика. Выдающийся. Это были лишь первые слова, что пришли ему на ум. Годы спустя Джон признается, что это не было лучшим, на что он способен, хоть эти слова и справились с работой, которая тогда была необходима. Они стали достойным основанием, на котором можно было строить, и строить Джон и стал. Добрый доктор не знал тогда об этом, но это стало делом всей его жизни, возведение этого изящного и хрупкого убежища из слов для мужчины, который станет его единственной настоящей любовью. И когда это произошло, когда они перешли от соседей по квартире к друзьям, а потом к возлюбленным, вот тогда-то кирпичики, которыми пользовался Джон, чтобы построить это убежище в форме Шерлока, начали меняться, вот тогда-то кирпичики признания достоинств стали принимать удивительные новые формы. Некоторые были элегантными. - Мой дорогой, мой милый, мой единственный. Некоторые более грубыми. - Ах ты, сексуальное животное, моя роскошнотелая любовь. Некоторые были большими. - Навеки. - Всегда. А некоторые поскромнее. - Мой. - Твой. - Да. Независимо от формы или размера, каждый кирпичик-слово был значителен, хотя достаточно долго один из них оставался любимцем Шерлока. Этот кирпичик? Ну, его заложили однажды ночью после того, как в постель уложили Шерлока. В начале их отношений Джон, опытный в сексуальном плане Джон, любимчик-всего-полка Джон, тот Джон, которого на самом деле в библейском смысле познали на трех континентах и в акватории семи морей и океанов, ну, он мог заниматься любовью, сексом, трахаться, сношаться, кувыркаться, тереться, лизать, щекотать, целовать и обниматься полночи, а на следующее утро все равно проснуться с улыбкой во весь рот, упругой походкой и песнью в своем сексуально удовлетворенном маленьком сердечке. Шерлок? Это совсем другое дело. Сейф с тройным замком и потайной камерой, полной газа с хлороформом, из которого каким-то образом пропали драгоценности на три миллиона фунтов, и не было никаких отпечатков пальцев, следов или подозреваемых? Эта восхитительная дилемма не давала Шерлоку спать шестьдесят восемь часов, и он ни разу даже не заметил, что солнце всходит или заходит. Цепочка частей тел, которым было около ста лет, подвешенных на шести мостах Лондона, причем каждая сопровождалась стихотворением и небольшим количеством рождественской мишуры? Этот омерзительный новогодний подарок держал Шерлока в таком напряжении, что он забывал даже моргать и в конце концов потратил целую бутылку глазных капель Лестрада. Да, для определенных вещей у Шерлока был запас энергии. Но потом появился оргазм. В самом начале их отношений с Джоном у Шерлока был сексуальный опыт на уровне заключенного в аквариуме мраморного крабика. То есть никакого. Это не значило, что он не был страстен в проявлениях страсти, просто что его желание не соответствовало выносливости. Когда он впервые кончил с Джоном, в Джона, ну, после этого он начисто вырубился и капал слюной на подушку добрые семь часов. Джон не возражал, поскольку ему, по уши влюбленному, хрипловатый негромкий храп Шерлока после секса нравился примерно так же сильно, как и его страстные крики. И все же подобное состояние вещей не удовлетворяло Шерлока, который по сути своей был любопытным. А потому Шерлок хотел изучать тело Джона до оргазма, во время и после. Он хотел попробовать его на вкус везде, от подмышек до задницы и в обратном порядке. Он хотел слушать, как бьется его сердце и ворчит его желудок. А после того, как он кончит, он хотел закрыть глаза и ощущать, как пальцы Джона скользят по его покрытой мурашками коже и влажным от слюны губам. Хотел слушать, как Джон считает удары его сердца и глубокие вдохи. Чего Шерлок крайне настойчиво не хотел, так это засыпать. Потому он и не стал. На это ушло некоторое время, но со временем Шерлок научился, как черпать силу в поцелуях Джона и его оргазме, как находить подпитку в понимающих стонах Джона, когда кончал он сам. И хотя они проведут еще много долгих ночей вместе, именно первую такую Шерлок запомнит лучше всего, ту мечтательную, сонную ночь, когда они кончили быстро, а потом шалили и ласкались, пока не оказались готовы кончить медленно. Они попробовали и в третий раз и покрылись потом, несмотря на то, что зимние ветры прорывались в щели оконной рамы. И вот после всего этого, когда они лежали, обнявшись, и рассвет разгонял тени, Джон приподнялся на локте, одновременно пьяный от любви и торжественно-серьезный, посмотрел на сонные глаза Шерлока, его божественно потрескавшиеся от поцелуев губы и пушистый нимб кудрей и назвал свою единственную настоящую любовь «мой прекрасный, качественно оттраханный ангел.» И хотя слова были грубоватыми, тем не менее они стали сладким, сладким катализатором, потому что именно тогда, в тот момент, прежний Шерлок Холмс стал увядать, а новый пустил корни. Этот новый Шерлок все еще верил в собственную гениальность, о да, но он больше не верил в то, что ценой за это была его гордость. В ту ночь, давным-давно, когда они с Джоном неспешно закладывали основание для того, кем они станут вместе, Шерлок перестал верить, что он выродок, а взамен поверил в нечто реальное, нечто истинное. Шерлок поверил, что его любят.