Они ,блять,будут вместе.

      «С ненавистью к себе, осознание всего дерьма в этой жизни приходит быстрее, чем пинок под зад.И если вы подумаете, что дерьмо уже закончилось, то нет, потому что в этом мире вы тоже для кого-то полное дерьмище.» Я хотела бы и дальше истязать себя, размышляя над всем тем, что я натворила, думая лишь своей пиздой, а не головой, сидя на подоконнике и попивая дорогое вино, которое теперь я могла себе позволить, но вдруг я поняла, что спиваюсь, причем, по крупному.Я очень много размышляла о семье в последнее время, даже думала съездить, но вспоминая, как отец кричал матом мне в след, желание пропадает. Сделав еще глоток, я направила свой взгляд в пустую комнату, где уже несколько суток единственным живым созданием являлась я, и то не особо подавая признаков жизни. Забавно смотреть на это все: на то, как рушится твоя жизнь или на то, как ты убиваешь себя бухлом : «лучшее развлечение в моей жизни.» — Пробубнила я, сползая с подоконника. Следы той ночи… С Мин Юнги почти исчезли.Единственное, что напоминало о его визите и не давало мне сходить с ума — это забытая пачка сигарет и парочка засосов на шее и ключицах. Я сделала глубокий вдох и запрокинув голову вверх, выпила залпом приблизительно полбутылки. — Готова поспорить, ты специально забыл эту пачку, чтобы вернуться. — Прошептала я в темноту. — Кайф, сейчас бы еще и самой с собой разговаривать! Легкий смешок вылетел с моих губ и я поспешила на кухню, дабы взять еще одну. И все бы пошло по моему сложнейшему плану на будущее, если бы я не увидела фортепиано, стоящее в углу моей спальни, давно забытое мной. Сегодня я впервые взглянула на него. Пальцы коснулись инструмента, проскользнув вдоль крышки фа-но, и я в голову ударили воспоминания о тех днях, когда мадам Люб’э — славная француженка боролась с моей правой рукой. мизинец постоянно прятался под всю кисть, точнее, сгинался, а так быть не должно. С каждым разом, когда я не следила за пальцами, она била меня толстенной указкой по кисти, и доходило до того, что на фалангах оставались синяки. Ее лицо выглядело как баскетбольный мяч: круглый овал лица и пара полосок на щеках (так называемые румяна). Когда она злилась, то становилась красной, как помидор и начала что-то говорить по-французски. Думаю, она материла меня, но я этого никогда не узнаю. Я перевезла это фортепиано из дома. Каждый раз смотря на него, я задаюсь вопросом « зачем оно мне здесь? Со своими деньгами, что я сейчас имею, я могу купить себе самое дорогое фа-но, которое есть в Корее, но я почему-то взяла эту дешевку в свой дом.» Распахнув крышку я уставилась на пыльную партитуру, так же забытую мной когда-то, как и сам инструмент. Пальцы смазано проволоклись по клавишам и несколько одиноких звуков вылетели на свет, растворяясь в тишине комнаты. Мне купили его, когда мне было 5, чтобы я духовно развивалась или чтоб все вокруг думали, что моя семья настолько богата, что может позволить девочке фортепиано. Но на самом деле, это был самый дешевый инструмент, который годился только на свалку. Потертые клавиши кое-где и поцарапанная крышка, несколько трещин лака по бокам и западающая клавиша ля — не смотря на все недостатки, я была готова играть часами, бегая пальцами по клавиатуре, терпеть удары учителя, и с каждым разом осозновать, что музыка — это не просто слово и не просто звуки, это то, с чем я буду идти по жизни, но моему счастью не суждено было продлиться долго. Через год родился А Ён и за ним, как оказалось, должна была присматривать я. А с младенцем времени на музыку становилось все меньше и меньше. Все еще надеясь на светлое будущее, я пыталась выкроить больше времени, когда усаживала его играть и вот ему уже три, а к этому времени Ын Хеку — моему миленьком братцу исполнился год, а затем я и вовсе погрязла в домашней суете. Что-ж, я тоже расту. Наконец школа. Место, где можно было оставаться до 6-ти или приходить на пару часов раньше и играть в свое удовольствие. В кабинете музыки всегда было фортепиано, которое расстраивалось мгновенно, поэтому, успеть, когда оно было еще настроено равнялось чуду. Вспоминая эти моменты, я расплакалась. Я действительно люблю свою семью, хоть они и ненавидят меня. «Но что я сделала не так? » — Этот вопрос всплывал постоянно во время учебы. Я реально была хорошей дочерью по меркам среднестатистической семьи. Что ж, для моих родителей я была всего лишь бесплатной нянькой для младших детей или той, которая в будущем будет возглавлять семейный ресторан. Только вот беда, девочка не стала следовать воли семьи и сбежала из дома, чтобы играть, чувствовать пальцами и душой. И в разгар моего ебанутого утра в мою дверь постучали. Затем последовал звонок, но я не вставала, возлагая надежду на почтальона, который просто просунет под дверь мою почту, но звонки продолжались. На секунду я даже дала себе надежду, что Мин Юнги решил заскочить ко мне впервые за прошедшую неделю, но какой смысл, если я еще не порвала с Чоном. Правильно, он не придет. Неожиданно воцарилась привычная тишина, и я успокоилась, снова проведя пальцами по фортепиано, но услышала, что в скважине зашевелился ключ и я вздрогнула. Вооружившись бутылкой я пошла к двери, а в это время вошел он… — О, боже, что с тобой? Выглядишь отстойно. — Сказал тот, кого я действительно не ожидала увидеть здесь. В руках он держал два пакета с чем-то съедобным, виднелись овощи сквозь прозрачный пакет. С волос стекала вода, а куртка была настолько мокрой, что ее можно было выжить раза три и полить цветы на моем подоконнике. — Как ты вошел? — Спросила я вслед. Он, скинув куртку на стул, поспешил на кухне, попутно зачесывая свои каштановые волосы назад. — Что с тобой? Уже не помнишь, как дала мне ключ от своей хаты? — Да, точно, извини… — Пробубнила я, садясь за маленький белый стол на кухне. — У тебя в холодильнике скоро мыши построят шалаш и будут молиться Будде, чтобы он послал им кусочек сыра. Совсем все запустила! — Чонгук, не делай вид, что все хорошо. Просто скажи, что хочешь и закончим на этом. Неожиданно он развернулся к столу и бесцеремонно кинув на стол миску, поспешил ко мне. Приблизившись, он выхватил пустую бутылку из моей руки и прошептал: «Если я еще раз увижу, что ты пьешь по середине дня и не отвечаешь на мои звонки и смс, я силком притащу тебя в больницу и заставлю пройти курс лечения от алкоголизма и это не просто слова. Понятно? » Его голос был злее обычного и эта быстрая смена настроения не сулило ничего хорошего. — Понятно. — Вылупив на него свои глаза, сказала я. Улыбнувшись, Чон погладил меня по голове и вернулся к плите. Вот так. Он приходит, готовит мне, мы едим и разговариваем, целуемся и он уходит. Обыденный вечер, домашняя еда и музыка в дешевой колонке, но мне придется отказаться от этого. Как мне теперь смотреть ему в глаза? Тому, кто заботится и думает обо мне…никак