Prompt Fills

      Дэдпул, как правило, не умел обращаться с деньгами. Это главная способность, однако одним из его особых талантов было накапливание оных в бесчисленных количествах. Питер находил их везде; большими пачками и маленькими, еще запакованными в бумагу. Он находит их в кухонных шкафах, ящиках для столовых приборов, за зубной пастой в ванном шкафу, напиханными между книг, заброшенными под диван, а однажды, открыв стиральную машину, нашел их отжатыми, сырыми, испорченными банкнотами.       Уэйд оправдал, что его деньги на самом деле не такие уж и грязные, и Питер не должен отхватывать дерьмо от своего босса целый год, если не хочет этого. У них были деньги на съемную квартиру.       Деньги все время были в ходу. Они не задерживались, если только не были закинуты куда-то, куда Уэйду будет лень заглянуть. Когда Питер находит их, они по-любому тратятся. Любые разговоры с Уэйдом об их инвестировании встречаются нытьем и истериками о его херовой жизни, и разве не может он просто наслаждаться простыми вещами? Они платят за аренду, как хорошие, добропорядочные граждане, так что Капитан Блестящие-Штаны мог бы гордиться ими, у них достаточно еды, и Уэйд даже разрешает Питеру подкладывать ему овощи. Они могут даже обеспечивать тетю Мэй. Уэйд тратит деньги на оружие, больше на костюмы, еще больше на платья, женское белье, секс-игрушки, на сувениры, видео игры и телевиденье, что проведено в их квартиру.       Все тратится, и затем Уэйд исчезает на неделю или две, чтобы заработать еще больше. Это становится рутиной спустя некоторое время.       Питер протирает под журнальным столиком, Уэйд вытирает пыль, бегая вокруг в костюме французской горничной, не скрывая попытки отвлечь Питера от уборки, в то время как Питер находит еще деньги.       Это целые пачки денег. Они завернуты в банковскую бумагу, шесть из них перевязаны розовой лентой с подарочным бантом и биркой на вершине. На ярлыке динозавр, на нем написано корявым почерком Уэйда: «Для Элеоноры». Питер мог бы и пропустить сверток, не делай он столь тщательную уборку. Он думал, что, если будет убираться усерднее, то Уэйд не сможет навести беспорядок. Но эти пачки купюр — все сотенные -… спрятаны. Не потеряны.       — Уэйд? — спросил медленно Питер, мысли бешено крутились в его голове, он заставляет их прекратить на каждом новом повороте. Он ничего не может предположить о Уэйде. Мужчина слишком непредсказуем и зачастую безумен, чтобы пытаться догадаться о его мотивах.       — Да, зеница моего ока, дорогой владелец прекрасной задницы и сладчайший червячок в моем сердце? — весело напевая, он поворачивается, излишне размахивая бедрами в кружевной юбке, вытирая пыль с верхних полок.       — Кто такая Элеонора?       Напев оборвался, и Питер увидел, как щетка для пыли упала на пол. Уэйд сделал шаг к нему, его молочного цвета глаза шокировано открылись. Он смотрел на пачки денег в руках Питера, кажется… потеряв дар речи. Уэйд сглотнул, не будь он таким напряженно застывшим, Питер назвал бы его бараном.       — Ты… ты не должен был найти это.       Питер нахмурился. Она не стриптизерша, говорит он себе, и не проститутка или кто-то типа того еще. Уэйд казался Питеру любителем его обманывать, и то, что для Уэйда ничего не стоят чувства мира сего, он не понимал, но и не делился с ним этим непониманием. Он знал других, которые тоже этого не разделяли, но и Дэдпул показал свое лицо Питеру лишь раз во время боя. — Оу, — все, что он мог сказать, слишком легко представив то, что Уэйд нашел кого-то другого, кого-то более подходящего ему по вкусу, того, кто стоит Питера. Хотя вряд ли, если она принимает наличные.       Уэйд все еще стоял столбом, яростно кусая губы, кажется, рассуждая под нос со своими личностями. В конце концов, сказав. — Я их просто положил туда, потому что у меня не было работы на этот месяц.       Питер старался не нахмуриться сильнее, но у него не вышло. — Оу, — все, что он смог выдавить вновь.       — Не могу выходить днем, маленькие глаза, все такое. Я не должен выходить вообще… но ты же меня знаешь, — пробормотал Уэйд.       — Хм. Знаю, — будь терпелив напоминает себе Питер. Он повторяет советы Стива, что если обращаешься к Баки, то должен дать ему закончить предложение, должен позволить ему найти путь через клубок его разума и помочь, только если попросит. Уэйд придет к этому, думает Питер, и это будет мойщик окон или что-то типо того.       — Да, мой маленький мальчик знает меня и снаружи и внутри, — засиял Уэйд, и Питер в ответ вяло улыбнулся.       — Уэйд… — потому что наемник сошел с пути, как и ожидалось, но Питер не был уверен, что просто так это все забудет. Его гложет то, что Уэйд платит кому-то по имени Элеонора. Его воображение создало уже пятьдесят вариантов, почему Уэйд может выходить только по ночам, почему он вовсе не должен выходить… — Ты можешь… ты можешь представить, как это выглядит? — он спрашивает. — Я держу пачку денег размером с мою голову, и это… это подарок на имя девушки, которое я никогда не слышал.       — Ты никогда раньше не слышал имени «Элеонора»?       — Уэйд.       Уэйд поморщился и начал мять пальцами подол платья горничной, жуя покусанную нижнюю губу и переминаясь, как получивший нагоняй ребенок.       — Я… Я не хотел тебе говорить. Чем меньше людей об этом знает, тем… тем безопаснее для нее. Но потом, когда я подумал, что ты должен знать, так случилось, малыш, что мы уже жили вместе, и оказалось слишком поздно.       — Ты лишь думал о том, что это важно, когда мы стали жить вместе? — повторил Питер менее недоверчиво, будто пробуя на вкус. Они съехались несколько месяцев назад, но они, блядь, до этого встречались уже очень давно. Ласка казалась тем, чего желал Уэйд и совершенно не понимал, как получил ее, любовь стала даже сильнее.       — Да, я имею в виду… да ладно, малыш, — Уэйд пожал плечами. — Я никогда не думал, что буду с тобой — что ты останешься.       — Уэйд… — Питер положил деньги на кофейный столик и медленно подошел к нему, поглаживая покрытую шрамами грубую кожу вверх и вниз, от манжета к щеке. — Ты думал, что этот переезд навсегда?       — Надеялся, что это возможно. То же самое, верно? — его руки сразу же смяли задницу Питера, потому как, чтобы не произошло, он всегда остается Уэйдом Уилсоном, и по его словам «не бывает неподходящего времени для того, чтобы пощупать чудесную задницу». Питер просто ухмыляется и мягко его целует.       — Ну, поздравляю, ты был прав. Я здесь надолго, — ухмыляется Питер, послушно отвечая «хай-хо», когда Уэйд запевает «it's off to work we go», по-видимому связанной как-то со всем этим. Возможно, одна из личностей начала ее. Питер аккуратно возвращается к главному. — Кто такая Элеонора?       — Она моя малышка, — бормочет Уэйд.       Это хорошо известный факт, что Уэйд предпочитает женщин. Он не склонен упускать возможность полюбоваться кем-то — или чем-то — он может быть полностью обезоружен намеком на декольте, Питеру долгое время было трудно представить, что интерес Уэйда был неподдельным, когда Уэйд сделал первые шаги навстречу. Питер чувствует, как холодеет, он немного отодвигается назад и старается не встречаться взглядом с Уэйдом, потому что мужчина редко имеет ввиду вещи именно в том смысле, как они звучат от него. — Так же… так же как я твой малыш? — Питера бесит, что его голос прозвучал столь робко. Он знает, правда знает, что Уэйд не может иметь в виду это. Не сейчас, когда он стоит здесь и признается, что не уверен, что Питер останется.       — Ох, срань Господня — вот дерьмо, Боже, нет, — Уэйд, казалось, был в ужасе от самой идеи, и Питер бы соврал, если бы сказал, что ответ не подарил ему облегчение. — Нет! Ты мой малыш, мой маленький сладкий паучок с самой сочной задницей, а она… она моя дочь.       Питер удивленно поднял брови и уставился на Уэйда. — Оу, — подавился он. — Конечно. Твоя дочь. Почему я об этом не подумал. Это же очевидно. Я забыл сегодня свой мозг, совершенно забыл.       Уэйд постучал себя по лбу огрубевшим пальцем. — Пити, только одному из нас позволено нездорово лепетать, и я вполне это восполняю.       Питер все еще глотал звуки и слоги, пытаясь осознать, что Уэйд является отцом. — У-Уэйд, ты… почему… это так… это нечто важное! — попытался подчеркнуть Питер.       — Ну, нда. Вот поэтому я не знал, как сказать тебе!       Питер вновь подавился, казалось, будто икнул. Он немного отступил, чтобы схватиться руками за голову. — Да… это не лучший способ.       Уэйд неуверенно двинулся, потянув за оборки юбки. — Позволь мне переодеться, малыш. Я покажу тебе.       Питер кивнул, решительно не представляя себе, как он будто «другая женщина» заламывает руки и ждет. Он ожидал, что Уэйд вновь выйдет в костюме Дэдпула, но он вернулся из их спальни в джинсах и просторном худи. Он низко надвинул свою бейсбольную кепку и положил сверток с деньгами в передний карман толстовки с капюшоном, жестом показал на выход и, когда они вышли, начал объяснять.       Рассказ оказался целостен и хронологичен по большей части, и Питеру удается понять достаточно из извилистой истории Уэйда, чтобы выяснить, что он встретился с красивой женщиной несколько лет назад. Женщина — Карамэль, Кармэн, Коко, память Уэйда слишком повреждена, чтобы вспомнить то, что он так отчаянно старался — была в ужасе от внешности Уэйда и ушла от него. Но она забеременела, и история продолжилась. Питер выяснил, как мать и дитя, о котором Уэйд не знал, были использованы против него, и мать умерла, защищая Элеонору. Уэйд затихает, когда они садятся в метро, и Питер увлеченно слушал историю о потери и боли Уэйда из-за того, чего он никогда не знал, пока они не оказались на улице в тихом пригородном районе, Питер наконец понял, что Уэйд указывает на входную дверь.       — Она живет здесь. Нормальная жизнь, нормальная семья… симпатичная, как бутон, и ни грамма сумасшествия от ее старика. Она совершенно на меня не похожа, — Уэйд улыбается, будто с облегчением, словно он боялся, что она будет такой же как он. Питер был бы удивлен, если бы эта девчонка была похожа больше на отца, чем он думал. — Я не могу… не могу подойти к ней. Это слишком… слишком опасно. Ее мать умерла из-за меня, а я даже не знал, что она существовала, — Уэйд вынул сверток с деньгами. — Она заслуживает мира и это… это все, что я могу дать ей.       Уэйд неловко заталкивает сверток в почтовый ящик, Питер оглядывается, мирную ночь в пригороде мог побеспокоить странный человек, засовывающий деньги в почтовый ящик. Так часто случается; соседи за ними не подсматривают, собаки не лают… Питер удивился, сколько раз Уэйд был в этом районе и делал это.       Он думал, что это должно быть больно, то, что не рассказал ему Уэйд, и никогда не расскажет, но, когда он смотрит на него, пихающего в почтовый ящик плохо оформленный сверток с деньгами в скромный маленький домик для дочери, которую он никогда не знал… Питер не думал, что имеет право переживать по этому поводу.       Уэйд неловко потирает шею и спешит вниз по лестнице из дома, смотря на Питера:       — Итак… мы, я имею в виду…?       Питер мягко улыбается и берет руку Уэйда:       — Все в порядке, большой парень. По-моему, нам стоит взять тако к чаю.       По лицу Уэйда расплылась широкая ухмылка:       — Пити, вот, почему я люблю тебя.       — И мою задницу.       — И твою задницу, — соглашается Уэйд.