***
Концерт снова прошел на ура, зрители были довольны, даже кричали «Мы вас любим». Казалось, что только на концертах я могу получить необходимую эмоциональную разрядку, выместить все чувства и эмоции на бедных барабанах. Но мне нравилось. Хоть что-то в этом адском туре мне нравилось. После концерта я должен был снова сыграть роль: обыграть встречу с давней знакомой, а Женя, наверное, снова «ухлестывает» за Лерой: его было не видать, не слыхать. Уже давно стемнело, я лег спать, а Мильковского все не было. Я не мог заснуть: без него было как-то неспокойно и неуютно. Чертов вокалист! Я лежал на боку и изучал стенку, на которой красовалось множество надписей, а-ля: «Здесь был Вася, 2003 год, 2 смена», «Оля+Миша=любовь». Хм, а ведь наши имена тоже можно также беспалевно написать: «Женя+Тошик=вечность», ведь Женя – универсальное имя… А вот вечность ли? Сколько могут продолжаться такие отношения? Рано или поздно мы повзрослеем, вся эта розовая влюбленность либо пройдет, либо уступит место настоящей любви... и что тогда?.. Вдруг Жене захочется детей? Он был бы замечательным отцом… Не то, что я. Я никогда не испытывал тяги завести пищаще-кричащее и вечно что-то требующее существо. Может, это потому, что я младше? Вряд ли, просто у меня такой характер. Мне не нужен никто, кроме Жени… Только вот надолго ли? За столь глубокими размышлениями я не заметил, как дверь скрипнула и в трейлер зашел объект моих душевных терзаний. Кровати здесь опять были двухъярусные, так что Женя стоял и как раз был на уровне моего затылка: я чувствовал на своих волосах его дыхание. - Тошик, ты спишь? – прошептал он, несмело касаясь моего плеча. Я промолчал. Пусть подумает, что я сплю: не хочется сейчас с ним разговаривать, а уж тем более выяснять отношения. Что-то зашуршало под моей подушкой, а затем я почувствовал, как внизу моей кровати скрипнула другая. Через несколько минут Мильковский размеренно засопел. Я осторожно повернулся, пошарив рукой в области подушки, палец что-то кольнуло. Я выудил из-под подушки красивую розу. Она ароматно пахла, а лепестки были нежными, как кожа Жени на щеках. Я тяжело вздохнул, еще раз вдохнув аромат цветка и засунув его обратно. Ну вот что мне с ним делать? Я же люблю его, моего сопливо-романтичного идиота!***
На следующий день у нас была запланирована поездка в аквапарк: замечательно, можно было развеяться! По крайней мере, по мнению всех остальных. Ребята с воодушевлением запрыгнули в автобус, побросав в сумки купальные принадлежности. Аквапарк… это же полное издевательство надо мной: сочетание воды и высоты. Я же просто умру со страха… Ладно, позагораю на лежаке, поем мороженого, но на эти адские горки – ни ногой! В автобусе я сидел на галерке с Хаки, мы хорошо позабавились, засунув плавки Саши в сумку Лере. Женя периодически кидал в мою сторону щенячьи взгляды. Я, наверное, уже давно простил его, еще со вчерашней ночи, но вот если бы он на меня не орал тогда… Пусть подумает над своим поведением! Только я вылез из автобуса, всех, как ветром сдуло: парни и единственная девушка разбежались по горкам. Ну и ладно, пойду посижу в кафе-мороженом: может, с кем-нибудь познакомлюсь. Однако днем народу здесь было мало, тем более в будний день. В основном посетителями аквапарка были семьи, влюбленные парочки или шумные компании друзей, которым посчастливилось быть в отпуске или на каникулах. Я оглядывал горки и пил уже надоевший молочный коктейль. Но ведь есть же небольшие горки… Может, попробовать?.. Я посмотрел на одну из самых невысоких горок: с нее каталась одна малышня в кругах и нарукавниках. Мда, я представил всю эту экипировку на себе. Весьма прозаично. Даже если я и преодолею страх высоты, как тогда, на крыше, то я не справлюсь с неумением плавать – там же надо со всего размаха приземляться в бассейн… Да и на крыше побороть страх мне помог Женя, а сейчас я, как некстати, в ссоре с ним. Через пару часов мне стало окончательно скучно. Я выбрал самую дальнюю горку, с которой, почему-то, никто не катался: походу, она была самой высокой и страшной. Ну да, Тошик, ты же не мелочишься: если уж помирать, то по максимуму. По крайней мере, там нет народу: не будет стремно заорать или сделать что-то не так. Я довольно долго поднимался на самую вершину горки. Я встал, осмотрев небольшую площадку. Так, судя по размерам трубы, ехать надо лежа на спине. Я выдохнул, собравшись с мыслями и закрыв глаза. Подойдя к краю горки, я лег, держась за ее края. Осталось только расцепить пальцы, и я стремительно понесусь вниз, в неизвестность. Я зажмурился и собрался было убрать руки, как кто-то навис надо мной, а затем перекувыркнулся так, что я оказался на нем. В следующую секунду я полетел в пропасть, широко распахнув глаза от испуга. Оказалось, что я лежу на груди Мильковского, который лыбился во все тридцать два, наблюдая за моим лицом. Струя воды на горке была небольшой, так что в глаза и уши она не заливалась. Женя крепко прижимал меня к себе. Казалось, что мы летели вниз вечность, виляя петлями. Смотря глаза в глаза: его спокойные, с задоринкой и мои, широко раскрытые от шока. У самого подножия горки Женя поцеловал меня так, что когда мы нырнули под воду, то все еще продолжали целоваться. Это было так классно: главное, не пропускать воду в рот. Раньше такую хрень я видел только в дешевых мелодрамах. Но я и не думал, что целоваться под водой – так приятно. Правда, воздух заканчивается в разы быстрее, чем при обычном поцелуе, на суше, так сказать. Не без помощи Мильковского я вынырнул, все еще поддерживаемый его крепкими руками. Вокруг не было ни души, только через пару горок от нас кричали дети и смеялись взрослые. Я убрал мокрые волосы, прилипшие к лицу, назад, и с ненавистью посмотрел на Женю. - $@%&@ &#&$%$$@@!!!!! - Нифига себе, я даже таких слов-то не знаю, - рассмеялся Женя в ответ на мой громкий поток отборного трехэтажного мата. - Теперь знаешь, блять! Какого хуя ты подкрался так неожиданно?!?!? - Ты бы так и не решился, - улыбнулся он, прижимая меня еще ближе к себе. - Я уже почти расцепил руки! Справился бы и без тебя: засунь свое самодовольство куда подальше! – я попытался вырваться из его цепкого захвата. - Нет, я еще не договорил с тобой, - Женя не выпускал меня, прижимая к себе за талию. - А если я не хочу с тобой разговаривать?.. - Любимый, прости меня… - Женя медленно покрывал поцелуями мою шею. – Я не знаю, что тогда на меня нашло… Просто сама мысль о том, что я могу потерять тебя навсегда… Даже не хочу об этом думать! Я закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на пылкие губы, мягко касающиеся каждого миллиметра кожи на моей шее, вызывая мурашки, и сохранять рассудок. - Я тебе не шлюшка какая-то, чтобы кричать на меня, как на свою собственность. - Милый, я правда не хотел… Я так хочу проводить больше времени с тобой наедине, мне всегда тебя мало… Я просто с ума схожу… Прости, прости, прости… - горячие поцелуи спускались по ключицам к груди. Он-то не знал, что я давно уже простил. - Если ты вытащишь меня из этого адского бассейна и накормишь мороженым, то, может быть, прощу. - Все будет сделано в лучшем виде, - улыбнулся Женя и снова поцеловал меня, поплыв в сторону бортика.***
Стоит ли говорить, что в том же кафе-мороженом, но теперь уже в компании Жени, время неслось семимильными шагами? Когда тебе тыкают трубочкой от коктейля в щеки и мажут лицо мороженым, тебе совершенно не до часов. А хочется лишь урыть эту сволочь или же несдержанно поцеловать. Но так как последнее нереально в условиях людного места, приходилось отбиваться подзатыльниками и щекоткой, вслушиваясь в мелодичный заливистый смех любимого человека. - Тошик… тут такое дело… Мне завтра придется полдня потаскаться с Лерой по рынку – типа она потеряла чемодан, а я любезно согласился подыскать ей шмотки на рынке, - отдышавшись, сообщил мне "приятную" новость Мильковский. - Так вот почему такое внимание ко мне сегодня, - фыркнул я. - К тебе всегда будет такое внимание, в каждый свободный миг, - Мильковский вытер салфеткой остатки мороженого с моих губ. – Я бы хотел сделать это языком, но люди не поймут… - Как всегда, - усмехнулся я. - Я просто счел необходимым предупредить тебя, чтобы больше не было обид, - Женя заискивающе посмотрел мне в глаза. – Или они будут?.. - Будут, - я сложил руки на груди. - Еще мороженого? – обреченно вздохнул Женя, поняв намек. - Да! – я самодовольно усмехнулся.