Зверёныш

Зима в тот год выдалась на редкость холодная и снежная. Лес, окружавший старинное поместье, мрачными фигурами маячил за каменной оградой. С еловых ветвей то и дело падали снежные комья, и порой казалось, что из чащи выглядывают жуткие белые призраки. Днём работники едва смогли расчистить дорогу к воротам, чтобы карета директрисы, которую ждали ещё к обеду, смогла подъехать к крыльцу. Пожилая женщина, то и дело поправляя очки в массивной оправе, с тревогой вглядывалась в вечернюю темноту. Заметив, как работники распахнули кованые ворота, она с облегчением вздохнула и, накинув на плечи пуховой платок, вышла на крыльцо. Извозчик, невысокий полноватый мужчина, остановил карету прямо у каменных ступеней и поспешил помочь своим пассажирам выйти. Пассажирка была одна: рослая худая женщина с белыми, словно снег, волосами, сейчас спрятанными под тёплой шапкой. Гостья легко шагнула на ступеньку, придерживая полы длинного пальто, и, увидев пожилую женщину, улыбнулась:  — Миссис Лукас, не стоило нас встречать на таком холоде. Что же будет, если моя главная помощница заболеет?  — Незаменимых людей в этом мире нет, — отмахнулась женщина, но видно было, что слова директрисы ей приятны. — Что вас так задержало, миссис Фрост? Мы волновались.  — В Лондоне ужасные снегопады. Мы едва оттуда выбрались, — гостья повернулась к карете и протянула руку в сторону открытой дверцы: — Не так ли, милая? Из кареты выглянула маленькая девочка. Она настороженно оглядела удивленную миссис Лукас, кучера, который хотел помочь ей выйти, и, кубарем свалившись с низенькой подножки, спряталась за юбками директрисы, ухватившись за её протянутую руку.  — Она пока диковата, — пояснила миссис Фрост, мягко поглаживая испуганную девочку по голове. — Немного заботы, немного ласки, немного дружбы, и она станет прелестным ребенком.  — И откуда же это чудо? — поинтересовалась пожилая женщина, не понимая, откуда могла взяться девочка. — Неужто ваша?  — Господь не даровал мне своих детей, — покачала головой директриса.  — Так это что, — недоуменно протянула миссис Лукас, — подкидыш?  — Верно. Отныне будет жить в пансионе. Пожилая женщина, помедлив, кивнула:  — Я скажу работницам, пусть найдут ей место.  — Вы меня не так поняли, — возразила ей миссис Фрост. — Девочка будет жить с воспитанницами.  — Так ей же наверняка нечем заплатить, — Лукас наклонилась чуть вперед, пытаясь рассмотреть девочку, и вдруг услышала приглушённое рычание. — Вы это слышали?! Она же дикарка, самая настоящая!  — Один Господь знает, сколько она прожила на улице, — встала на защиту своей подопечной директриса. — Ещё одна воспитанница не сильно отяготит наши расходы.  — Так ведь…  — Отец наш Небесный говорит нам проявлять милосердие, так разве можем мы оставить бедное дитя погибать на улице? — миссис Лукас пристыженно кивнула, соглашаясь. — Я сама оплачу её обучение, и пусть никто не смеет сказать, что Ингрид Фрост не помогла несчастной сироте! .. …Они вошли внутрь и оказались в просторном холле. Малышка тут же стала стягивать с головы тёплый платок, но только больше в нём путалась. Миссис Лукас пришла ей на помощь.  — Иди сюда, горюшко, — женщина быстро развязала мешавший узел, и в следующую секунду девочка вывернулась из платка и вновь прижалась к своей опекунше.  — Миссис Фрост, ну как же я с ней управлюсь? Она же дикая, настоящий зверёныш!  — Зверёныш? Это вы плохо её знаете, — усмехнулась директриса и обратилась к девочке: — Милая, посмотри-ка сюда и скажи, что там написано. Она показала на табличку, висевшую у входной двери. Витиеватая надпись была сделана на французском, и воспитанницам из младших классов уж точно представлялась странным набором букв.  — Пансион святой Анны для девочек из благородных семей, — звонко прочитала малышка. Миссис Лукас ахнула, прижав ладони ко рту, а высокая гостья продолжила:  — Теперь скажи, сколько в этой комнате картин, милая? Девочка завертела головой, высматривая изображения в богатых рамах.  — Одиннадцать.  — А эту ты посчитала? — директриса показала на картину над входной дверью.  — Двенадцать, — выпалила девочка.  — А если мы разделим их на три? Светловолосая девочка на несколько мгновений задумалась, а потом подняла вверх руку, показывая четыре пальца. Миссис Лукас, казалось, онемела от удивления.  — Умница, — Ингрид ласково коснулась тоненьких косичек девочки. — Вот какой у нас звереныш.  — Французский и математика, — пожилая женщина все ещё не могла поверить. — Она уж точно не дочка какой-нибудь чернавки, быть такого не может!  — Каким же жестоким человеком надо быть, чтобы бросить такое очаровательное дитя? — вздохнула директриса. — Зовут её Эмма Свон, восьми лет от роду, и это все, что она помнит.  — Вот оно как, значит, — пожилая женщина снова наклонилась, разглядывая девочку. На этот раз та не зарычала, но все равно выглядела настороженной. — Здравствуй, Эмма. Меня зовут миссис Лукас. Девочка крепче вцепилась в юбки платья директрисы и беззвучно, одними губами произнесла новое имя.  — Ей нужно привыкнуть, но, смотрю, вы скоро подружитесь, — заметив это, произнесла миссис Фрост. — Но для начала, не мешало бы нам отдохнуть с дороги. Миссис Лукас, быть может, принесете нам ужин на троих и присоединитесь? Мне нужно ещё рассказать вам о девочке. Пожилая женщина, кивнув, заторопилась на кухню, а директриса взяла свою подопечную за руку и повела в сторону широкой лестницы. Так случайная встреча Эммы Свон и Ингрид Фрост привела к тому, что пансион святой Анны для девочек из благородных семей стал для Эммы новым домом.