Зверёныш

Лето для Реджины пролетело незаметно. Июнь она провела дома, в лондонском пригороде, а потом вместе с родителями отправилась в Германию, в Кёльн, по приглашению хороших друзей её отца. Шестнадцатилетняя девушка с восторгом вспоминала роскошные поместья, утопавшие в зелени, неторопливые воды Рейна, напоминавшие ей Темзу, и пышные приёмы, которые устраивали чуть ли не каждый вечер. Немудрено, что, вернувшись домой, Реджина едва дождалась своего отъезда в пансион, чтобы поскорее рассказать обо всем своей дорогой подруге — и отдать ей подарок, который случайно увидела в одной из торговых лавок. Миллс приехала, как обычно, за три дня до начала занятий. К её удивлению, Зверёныш не сидела на крыльце. Реджина вошла в холл и тут же услышала чьи-то взволнованные голоса. Девушка прошла дальше в правый коридор и увидела двух помощниц, которые стояли у одного из окон.  — Ради Господа нашего Христа, слезьте оттуда! — взмолилась одна из девушек, придерживая высокую стремянку. Только сейчас Реджина заметила, что там была и третья: она стояла на самом верху и, не обращая внимания на просьбы работниц, мыла оконное стекло. Закончив, она ловко слезла вниз и бросила грязную тряпку в стоявшее рядом ведро, отчего оттуда во все стороны брызнула вода.  — Ничего страшного ведь, — весело заметила она, а одна из девушек шутливо замахнулась на неё:  — Мисс Свон, вы ведь и расшибиться могли! Миллс не поверила своим ушам, а тем временем девушка, которая мыла окно, повернулась к ней лицом, заставив Реджину перестать доверять и глазам: это была её подруга, её Эмма, вот только теперь вряд ли у кого-то язык повернулся бы назвать её Зверёнышем. За три месяца, что они не виделись, девушка до невозможного похорошела, перестала, наконец, заплетать свои пшеничные волосы в нелепые косички, отчего они красивыми локонами рассыпались по её плечам, а привычное голубое платье теперь выгодно подчёркивало её стройную фигурку. Миллс едва смогла её узнать.  — Реджина! — обрадованно воскликнула некогда дикарка и, подбежав к девушке, заключила её в крепкие объятия.  — Эмма?! Не верю, неужели это действительно моя милая Эмма?  — Я так соскучилась, — улыбнулась светловолосая, отстраняясь. — Прости, хотела встретить тебя, но меня попросили здесь помочь.  — Ты сделала так, как я говорила, — с нескрываемой радостью заметила Реджина. — Ну, — Эмма замялась, — мне было так скучно, когда все уехали.  — Ты просто молодчина, — Миллс подхватила свой чемоданчик и, взяв подругу за руку, потянула её в сторону лестницы: — Пойдём, мне нужно столько всего тебе рассказать! …— Ты бы знала, какие у них парки, — вдохновенно говорила Реджина. Она опустила свой чемоданчик на кровать и, открыв его, что-то сосредоточенно искала. — Я даже во снах не видела такой красоты!  — Лучше, чем наш лес? — недоверчиво спросила Эмма, сидя на своей постели. — О, ты не спрашивала бы такого, если бы увидела!  — Никакой парк не будет лучше леса, — покачала головой девушка. Хоть она и изменилась внешне, но упрямства ей всё ещё было не занимать.  — Вот когда мы закончим обучение, я возьму тебя с собой и ты сама все увидишь, — пообещала Реджина. Она нашла то, что искала, и повернулась лицом к подруге. — Эй, ты чего? Эмма огорошено смотрела на неё, и Миллс заметила в её зелёных глазах искреннее удивление.  — Ты вправду заберёшь меня отсюда? — еле слышно пробормотала она. Реджина только улыбнулась. Она села рядом с девушкой, ласково коснулась её руки и осторожно убрала растрёпавшиеся светлые волосы ей на плечо. Эмма наблюдала за её движениями. Было в этом моменте что-то невозможно нежное и хрупкое, словно прикосновение солнечного луча, словно первый яблоневый цвет, что появляется весной. Будто почувствовав это, обе девушки замерли, испугавшись, что первое же неловкое движение превратит в пыль эту невесомую, новую для них нежность.  — У меня для тебя подарок, — одними губами прошептала Реджина. Эмма тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.  — Какой подарок? — не поняла она. Миллс потянулась к чемоданчику и достала оттуда маленький свёрток.  — За все те дни рождения, что у тебя были, — улыбнулась она и вложила его в руки девушке. Эмма пару секунд недоумевающе смотрела на подругу, а потом несмело потянула за концы ленточки, которой был перевязан неожиданный подарок. Через минуту она уже держала в руках узорчатую ткань.  — Это шейный платок, — подсказала Реджина. — Давай я покажу, как его завязывать. Девушка все так же молча кивнула в знак согласия. Через минуту они уже стояли у общего зеркала, и Эмма, словно зачарованная, смотрела на своё отражение.  — Он такой красивый, — светловолосая девушка все никак не могла поверить в то, что эта вещица теперь принадлежит ей, и то и дело гладила пальцами необычайно мягкую ткань. Реджина с облегчением вздохнула, вспоминая, сколько времени думала, какой из платков понравится её подруге. Неожиданно двери спальни распахнулись, и в комнату буквально влетел ураган по имени Руби. Сколько ни стыдила её родная бабушка, но юная Лукас ничего не могла поделать со своей живостью, то и дело появляясь и исчезая там и тут.  — Вот вы где, — вместо приветствия выпалила она, — а я всюду… Девушка осеклась, заметив на шее у Эммы подарок подруги. — Ох, — выдохнула она, подходя ближе и разглядывая платок, — откуда такая красота?  — Реджина подарила, — в голосе Зверёныша звучала искренняя радость.  — Можно? — получив утвердительный ответ, Руби потрогала переливающуюся ткань и восхитилась: — Это ведь настоящий шёлк, верно? Реджина кивнула, а Эмма вдруг повернулась к ней и схватила за руку:  — Я не могу взять! — жалобно произнесла она.  — Почему? — не поняла Миллс. — Тебе ведь нравится!  — Он стоит слишком дорого для такой, как я, — девушка попыталась снять платок, но Реджина вовремя её остановила.  — Прекрати это, — сжав её запястья, потребовала она. — Ты мне дороже, чем все шелка! Эмма подняла на неё взгляд, и Реджина, казалось, увидела в нём всё: и недоверие, и искреннюю радость, и восхищение, признательность и неизмеримую, безграничную теплоту. Непонятное волнение захлестнуло её с головой, девушка словно тонула в этой зелени, и на ум вдруг пришли строки из глупых любовных романов, которые она порой читала.  — Какие же вы замечательные, — их идиллию нарушил звонкий голос Руби, и, словно очнувшись, они отпрянули друг от друга. Так случайно увиденный в одной из немецких лавочек шейный платок привёл к тому, что Реджина Миллс впервые почувствовала, что её сердце бьётся чаще, если рядом есть Эмма Свон.