Зверёныш

Реджина уже который час хлопотала над своим платьем, оправляя ткань подола и разглаживая невидимые складки. Приближалось Рождество, а это значило, что совсем скоро воспитанницы десятого класса пансиона святой Анны отправятся на торжественный приём в соседний городок Сильверхилл. И чем меньше оставалось до того дня, тем всё больше девушки волновались не о своей учёбе, а о нарядах, привезённых из дому специально по этому случаю. Разумеется, воспитанницам не позволяли слишком ярких и вычурных одежд, но им хватало и того, что хотя бы на один вечер можно будет сменить простые голубые платья на бальные наряды. Эмма участия во всеобщей кутерьме не принимала. Она сидела на своей кровати, опираясь спиной на подушку, и читала книгу на своём любимом французском, поставив на свою тумбочку у изголовья яркую свечу.  — Хэй, — Реджина уселась на её постель и, ловко забрав у девушки из рук увесистый томик, прочитала с обложки имя автора. — Неужели некий месье Пьер-Ив Лабри интереснее подготовки к завтрашнему приёму?  — Я никуда не поеду, — хмуро ответила Эмма, пытаясь вернуть себе книгу.  — Ты же слышала миссис Лукас, — Миллс бросила томик на свою постель и повернулась к своей подруге, — поедут все.  — Кроме меня, — блондинка обхватила руками колени и, насупившись, взглянула на неё.  — Эмма, брось, ты ведь никогда не была на приёмах! Только представь, сколько там будет новых людей…  — Прекрати! — зло рявкнула на неё девушка. — Я же сказала, не поеду! Реджина от неожиданности подскочила на ноги, словно она её ударила. Эмма внимательно следила за ней давно забытым враждебным взглядом, и казалось, вот-вот зарычит.  — Ну и сиди здесь одна, — наконец, обиженно произнесла Реджина и отвернулась от неё, напоследок сунув девушке под бок её книгу. Правда, уже через пару минут Миллс вновь хотела заговорить с подругой, но та, задув свою свечу, несколькими резкими движениями расстелила постель и улеглась под одеяло, укрывшись почти что с головой — видна была только светлая макушка. До отхода ко сну оставалось ещё полчаса, а потому, заметив, что Свон уже улеглась, к Реджине подошла Эшли и обеспокоенно поинтересовалась:  — Что это с ней?  — Понятия не имею, — буркнула Реджина, хватая со своей тумбочки щетку для волос. Ей не хотелось ни о чём говорить: обида, казалось, прожжёт её насквозь, настолько неожиданными и неприятными были слова и действия подруги. Да и впервые за прошедшие семь лет дружбы между ними произошла такая нелепая размолвка. Вскоре пришла мисс Бланшар и, как обычно, пожелав воспитанницам доброй ночи, погасила свечи. В этом году у них не было таких вольностей, как раньше: теперь их соседками были десять робких первоклассниц, а потому приходилось быть примером для них во всём. Нельзя было теперь посекретничать с полночи или погадать на Хэллоуин, чтобы не мешать младшим спать. Правда, иногда кто-нибудь из них просыпался в слезах, и Реджина сама видела, как Эмма утешала рыжую Мериду Данброх, которая у себя на родине не привыкла к такой строгой дисциплине. Миллс долго проворочалась под своим одеялом, пытаясь улечься подальше от холодной стены. Наступившая тишина не убаюкивала её, как раньше, и девушка уже отчаялась заснуть. Соседняя кровать тихонько скрипнула, а через несколько секунд Эмма осторожно погладила подругу через одеяло.  — Реджина, ты же не спишь, — в её шепоте проскользнули жалобные нотки. — Прости меня, пожалуйста.  — Да что с тобой такое? — девушке было не так легко сразу же забыть обиду. — С чего вдруг надо было кричать на меня?  — Прости, прости, прости, — Эмма села на край кровати, не убирая рук с одеяла. — Не злись, прошу тебя.  — Почему ты не хочешь ехать? — поинтересовалась Реджина, приподнимаясь на локте и пытаясь разглядеть в темноте лицо подруги. Эмма тяжело вздохнула.  — Мне не в чем, — ответила, наконец, она, словно признаваясь в страшном грехе. — Я не хочу идти на свой первый приём в обносках.  — Почему ты молчала? — Реджина вовремя вспомнила, что кругом все спят, и продолжила яростным шепотом: — Я ведь могла привезти тебе платье!  — Я хочу своё, — Эмма чуть не плакала. — Мне так стыдно, Реджина, но я не могу с этим ничего поделать!  — Ооо, глупый ты Зверёныш, — девушка легонько ударила её по руке и почувствовала, насколько та была ледяной. — Ты же вся замёрзла! Она потянула Эмму на себя, и та привычно улеглась рядом с ней. Реджина набросила на девушку край своего одеяла.  — Вот так, — шепнула она. — Почему тебе стыдно?  — Я не как вы все, — Реджина, прекрасно знавшая свою подругу, поняла, что та едва сдерживает слёзы. — Нищая, без родителей. Даже у Руби есть бабушка, а у меня никого, совсем. Я и здесь живу из милости, потому что миссис Фрост давно заплатила за все моё обучение. Только представь, какой жалкой оборванкой я буду на этом приёме! Не хочу позорить доброе имя нашего пансиона, слишком много все эти люди сделали для меня. Реджина молча обняла подругу, прижимая её к себе. Конечно, в чём-то Эмма и была права, но просто так оставить её здесь и уехать веселиться девушка не могла.  — Ты спи, — шепнула, наконец, она. Эмма чуть дернула головой, ощутив дыхание подруги у своего лба. — А с утра мы что-нибудь придумаем.  — Реджина, не…  — Замолчи и постарайся заснуть, — строго шикнула на неё Миллс. — Ты поедешь на этот приём, даже если мне придётся отдать тебе своё платье. Эмма вновь вздохнула, в глубине души зная, что не примет чужого наряда, но не сказала ни слова, послушно закрыв глаза. Она уснула очень быстро, а вот Реджина промаялась с час, все думая о платье для сироты. «И ведь молчала до самого конца, дурёха!» — негодовала она, прислушиваясь к мерному дыханию прижавшейся к ней девушки. Однако минута шла за минутой, и вскоре Миллс почувствовала, что её тоже клонит в сон. Она с трудом подавила зевок и, поправив одеяло на плече у Эммы, осторожно поцеловала ту в прохладный лоб. Девушка даже не шевельнулась, не выдавая, что проснулась. Так случайное признание привело к тому, что Эмма Свон, которая спала очень чутко, потом ещё несколько часов не могла заснуть от нежного поцелуя на ночь.