***
Чонгук сидит на первом этаже и читает книгу, которую отнял у Тэхёна в начале недели и увлёкся. Тэхёна поблизости нет, никто болтовнёй не отвлекает, и Чон, наконец, может дочитать её до конца, потому что, ну, очень интересно. Он не особо прислушивается к окружающим звукам, лениво постукивает носком по кафелю и бегает глазами по строчкам, погружаясь в чтение всё больше. Краем уха он ловит шум рядом с дверью, возгласы и радостные визги, но не обращает на них внимания, думая, что девчонки, наверное, опять шумиху из-за какой-нибудь фигни подняли. Но шум всё не прекращается, а затем ему кладут руки на плечи и слегка сжимают, обращая на себя внимание. — Эй, святоша, неужели совсем не рад меня видеть? — Чимин улыбается широко, сверкает глазами, но выглядит немного уставшим. Чонгук разворачивается к нему и улыбается, давя в себе желание рыжеволосого обнять. — Чимин-а, вернулся уже? — Чонгук про себя облегчённо вздыхает, радуясь, что с Паком всё в порядке, пусть он и переписывался с ним, но видеть это собственными глазами лучше. Чимин кивает, хотя вопрос был скорее риторическим, и, обогнув Чона, садится рядом. Чонгук скользит пальцами по паковской ладошке и оставляет свою руку рядом, прижимаясь к чужой. — Как выступили? — У нас первое место! Круто, да? — Это потрясающе, Чимин! — Подрастёшь, с нами поедешь, — Чимин смеётся и треплет младшего по волосам, вызывая у того усмешку. Чонгук вообще-то знает о результатах, но всё равно спрашивает, видя, как радостно сверкают глаза Пака, и заражаясь его счастьем сам. — Чимин-а, как вы выступили? Оппа же занял первое место? — к Чимину подлетают его одногруппницы и их подруги, весело расспрашивая Чимина о его поездке в другую страну и о соревнованиях, которые там проходили, и Пак с самодовольной улыбкой на лице рассказывает, одаривая девушек милым взглядом и отвечая на все вопросы. Вокруг Чимина снова толпа из людей, и Гук чувствует себя лишним, отчего, посидев немного, расстроено вздыхает и уходит, подхватывая рюкзак и направляясь к лестнице. Чимин провожает его обеспокоенным взглядом и возвращается в беседу, растягивая губы в дружелюбной улыбке и продолжая хвастаться своими заслугами. Чонгук выключает кран, вытирает руки бумажными полотенцами и идёт к выходу из туалета. Но не успевает он выйти за дверь, как его насильно затаскивают обратно, упираясь в грудь маленькой ладошкой, и хлопают ей. Чонгук с удивлением смотрит на Чимина, который на начавшейся лекции должен быть, и совсем не ожидает, когда Пак подходит близко-близко и, приподнявшись, прижимается своими губами к Чоновым, почти сразу же отстраняясь и обнимая брюнета за шею. — Прости, я не думал, что они так налетят, — Чимин виновато улыбается уголками губ и смотрит в глаза, радуясь, что, наконец, вернулся. — Да я и не был против, за что ты извиняешься? — Чонгук непонимающе улыбается в ответ и обвивает руки вокруг талии рыжеволосого. — С возвращением, Минни. Чимин не успевает ничего ответить, как Чонгук целует снова, порывисто, но мягко сминая пухлые губы. Пак думает, что не было его всего пять дней, а ощущение, что месяц, не меньше. Он отвечает пылко и прижимается ближе, прося себя не терять голову, и тает от глубоких поцелуев и крепкой хватки Чона. Гук отстраняется, глотает воздух и прижимается снова, не давая прийти в себя после поцелуя и заменяя его новым. Он знает, что лекция уже идёт, он знает, что они оба опаздывают, но он откровенно не хочет никуда идти, готовый променять всё на поцелуи с Паком в университетском туалете. Он кусает за нижнюю губу, срывая судорожный вздох, и давит ладонью Паку на поясницу, заставляя прижаться вплотную. Чимин судорожно цепляется пальцами за его рубашку и прерывисто выдыхает, всё меньше отдавая отчёта своим действиям. И Чон чувствует это, чувствует нарастающее возбуждение, отчего мягко отстраняется и заглядывает Паку в глаза, приложив ладошку к мягкой щеке парня. Чимин смотрит в ответ и кладёт свою поверх, прикрывая глаза и глубоко вздыхая. — Нам на пары пора, — тихо говорит Чонгук и слабо улыбается, не желая прерывать этот момент. — Я буду ждать после занятий тебя внизу, хорошо? — Ненавижу твою правильность, — Чимин вздыхает и медленно открывает глаза, грустно улыбаясь кончиком губ. — Хорошо. — Прости? — Чонгук чмокает Пака в губы и отстраняется, сжав напоследок пальцы рыжеволосого. Чимин ерошит волосы и выходит за Чоном следом, медленно направляясь в нужную аудиторию. У него губы горят и, наверное, прекрасно понятно отчего, но ему немного плевать, и у Чона они горят точно так же. Чонгук останавливается у нужной двери, хватает проходящего мимо Пака за руку и притягивает к себе, снова мягко накрывая его губы своими, а после отталкивая его от себя и легко шлёпая по попе, подталкивая его в нужном направлении дальше. И у Чимина мгновенно обида отходит, потому что Чонгук хитро улыбается и подмигивает, открывая дверь и скрываясь за ней. И Чимина смех пробирает, потому что Гук ещё такой ребёнок и он, видимо, тоже.***
Чонгук, как и обещал, стоит и ждёт внизу после пар, улыбаясь уходящим одногруппникам и говоря, что у него дела, поэтому он задержится. Те машут, желают удачи и двусмысленно косятся, тихо похихикивая в ладошку. Чонгук их понимает, потому что сам бы, наверное, подумал, если бы так стоял кто-нибудь из его группы, что тот ждёт девушку, но реальность немного другая, и Чонгук ждёт Пак Чимина, который совсем не девушка и даже близко на неё не похож. Хотя, если извратиться по максимуму, то похож. Чонгук на мгновение представляет короткие рыжие волосы, милые щёлочки глаза и размер третий, не меньший, потому что Пак понтовый и явно бы выпячивал все свои достоинства. Ходил бы с глубокими вырезами и майками, обтягивающими его талию, улыбался бы всем и губы закусывал, сводя с ума. Явно был бы красоткой номер один. Чимин подходит не слышно и с интересом смотрит на задумавшегося Чона, взъерошивая собственные волосы и натягивая насмешливую улыбку на губы. — О чём задумался, сладкий? Чонгук вздрагивает, выходя из собственных мыслей, где Чимин уже почти без одежды и совсем-совсем развратный, и шумно выдыхает, фокусируя взгляд на Паке и хитро улыбаясь. — Симпатичная бы из тебя девчонка вышла. Чимин удивлённо вскидывает брови и натягивает свою куртку, заматываясь шарфом и поправляя капюшон. — Чего? С ума сошёл? — Ничего, просто представил, что такого. — Извращенец, — Чимин подходит к Чону и щёлкает того по носу, удобнее закидывая рюкзак себе на плечи и направляясь к двери. Чонгук вздыхает и идёт следом, кивая на прощание охраннику и натягивая Чимину на голову капюшон. Тот закатывает глаза и мысленно удивляется, как в такого дурака сумел вообще влюбиться. — Был бы ты девчонкой, я бы портфель твой после универа носил, — Чонгука распирает, а Чимин конкретно не понимает с чего. — Так носи, в чём проблема? — Ты не девчонка, сам донесёшь, — Чонгук фыркает, а Пак в ответ закатывает глаза и удерживает себя от встречи с рукой. — А ещё бы ты бельишко кружевное носил, с рюшечками там всякими и цветочками. И поженились бы мы обязательно, а потом ты родил бы мне минимум троих сыновей. — Ты ничего не курил? — И с мамой моей вы бы трещали без умолку и готовили вместе. — Мы и так трещим с ней без умолку. — И платья бы ты носил обязательно короткие, щеголяя своими прекрасными ножками. — Чонгук… — А ещё стервой был бы первой на районе, и я бы тебя воспитывать бы начал. — Чонгук… — Плёткой. — Чонгук, блять. — И ты бы- — ЧОН ЧОНГУК! — Чимин закатывает глаза и не выдерживает, разворачиваясь и смотря на брюнета как на идиота. — Хватит бред нести уже. — Да ладно тебе, дай пофантазировать, — Чонгук хмыкает и снова начинает погружаться в фантазии, и Пак удручённо стонет, понимая, что всю дорогу ему ещё предстоит слушать это. Когда они подходят к остановке, Чимин уже повеситься готов, потому что даже он смог представить себя уже той самой девушкой, о которой трещит всю дорогу Чон. И Гук уходит всё дальше и дальше, а здравых мыслей у него всё меньше и меньше, и Чимин тяжело вздыхает и отступает от брюнета на шаг, нервно косясь на него и поджимая губы. — Мой парень ебанутый. — Ну что ты начинаешь? Я же шучу! — Чонгук смеётся и подходит к Паку, на что тот снова делает шаг назад и продолжает опасливо коситься. Чон делает шаг снова, и Пак выскакивает из-под козырька, весело улыбаясь и отходя дальше. Чонгук хохочет и принимается Чимина ловить, чуть не врезаясь в редких прохожих и вызывая недоумение у людей, ждущих автобус. Чон ловит Чимина, сворачивает ему руки и держит крепко, дуя в ухо и вызывая волну негодования. Чимин дёргается, всё ещё не сдаётся, а затем вырывается и резко разворачивается, натыкаясь на Чона вплотную. — Останешься у меня? Чонгук удивлённо хлопает глазами, потому что он у Пака не был ни разу, а затем кивает, расплываясь в улыбке и забывая про игру. — Неужели, наконец, в гости приведёшь? — Приведу. Только родителям напиши, а то все морги обзвонят ведь, — Чимин снова дразнится, и Гук больно щипает того за бок, щуря глаза и улыбаясь кончиками губ. — А сам не отпросишь? Я ведь ещё такой маленький. — А мне им сказать, чем мы там будем заниматься? — Чимин хитро улыбается, и Гук также хитро улыбается в ответ, наклоняясь к уху Чимина и тихо шепча. — Если время найдёшь на это, дорогой.***
— Мама звонила, — Чонгук подходит сзади и обвивает талию Чимина руками, легко целуя в шею и укладывая голову на плечо. — И тебе доброе утро, — Чимин хмыкает, скидывая в омлет дольки помидоров, и неосознанно прижимается к Чону щекой. — И что сказала? — Она хочет, чтобы ты сегодня пришёл к нам на ужин. К ней приезжает сестра со своими детьми, и, чтобы мне там скучно не было, она зовёт тебя. Не хочешь? — Почему нет? Я приду, — Чимин тянется за солью, но с Чонгуком сзади это немного тяжело, отчего он забавно пыхтит и кидает на брюнета недовольный взгляд. — Отлично, я ей тогда передам, — Чонгук поднимает голову и кивает, прижимаясь губами к открытой шее, скользя поцелуями ниже. Чимин подставляется под ласку и наклоняет голову вбок, чувствуя лёгкую дрожь во всём теле, и легко улыбается, продолжая готовить им завтрак. — И чего не передаёшь? — Я же не сказал, что сейчас, — Чонгук хмыкает и прикусывает нежную кожу, срывая у Пака нервный вздох и внутренне довольствуясь реакцией. Чонгук наглеет, потому что лезет настойчивее, и Пак уже не видит, что делает, запрокидывая голову и прикрывая глаза. — Во сколько мы там должны быть? — Чимин произносит это срывающимся шепотом, позволяя Чону перевернуть его в собственных руках и прижать к плите. — К семи, — Гук забирается руками под футболку и оглаживает торс Пака, целуя за ухом и обхватывая губами мочку. — Тогда поцелуй меня уже и давай есть, похотливое животное, — Чимин издевается, но сам ничего против не делает, лишь устремляя в изумлённые глаза Чона насмешливый взгляд и улыбаясь кончиками губ. — Утренний секс был твоей идеей, а ночные приключения — общей. Поэтому кто тут ещё похотливое животное? — Чимин в ответ лишь закатывает глаза и целует сам, обвивая шею Чона руками и зарываясь пальцами в его волосах. Чонгук улыбается в поцелуй и жмётся к Паку ближе, упираясь руками в противень и вскрикивая от боли. Чимин сначала не понимает, что случилось, а когда видит обиженное лицо Чонгука и его покрасневшую ладонь, заходится смехом и оседает на пол, думая, что его парень настоящий идиот. Чонгук смотрит на него обиженно, но тоже расплывается в улыбке и подставляет руку под струю воды. Только он мог со всей силы впечататься в раскалённую железяку и получить ожог в такой момент. Чимин вытирает слёзы и идёт за аптечкой, доставая из неё бинты и охлаждающую мазь против ожогов. Он тянет Чона за здоровую руку к столу и сажает на стул, приземляясь сверху к нему на колени. Чимин осторожен и ласков, мягко мажет покрасневший участок холодной мазью, порхая своими пальчиками, и мягко улыбается всё это время. Чонгук следит за его движениями, а потом следит за ним самим. Чимин растрепанный, свежий и домашний. Чимина хочется обнимать. Чимина хочется греть своим теплом и болтать с ним о ерунде. Чимин весь такой нежный и родной, но Чонгук знает, каким он может быть ещё. Развратным, пошлым, закатывающим глаза и шумно дышащим. Чимин может выгибаться и стонать его имя, кусая губы. Чимин может сверкать глазами и облизываться, совращая только взглядом. Чимин может быть сукой последней и обижаться ни на что. А ещё может издеваться, как раньше, и ревность вызывать. Чимин может смущаться не понятно от чего и глаза прятать, а может творить такое, что не по себе становится уже Чонгуку. Чимин может ресницами невинно хлопать, а может материться как сапожник. И Чонгуку тогда смеяться хочется дико. Потому что Чимин до ужаса разный, но Чонгук залипает на каждой его стороне. А главное, это вроде как взаимно. Хотя никто из них о чувствах не говорил. Чимин аккуратно забинтовывает пострадавшую руку и туго завязывает бинт, не оставляя никакого бантика сверху, а затем целует в ладошку и поднимает глаза. Чонгук смотрит на него пару секунд, пропадая в искрящемся тёплом взгляде, и кладёт руку Чимину на затылок, притягивая к себе и целуя в губы. Чимин охотно льнёт за лаской и обвивает шею Гука своими руками, придвигаясь ближе и прижимаясь вплотную. Он зарывается пальцами в чёрные волосы и покорно размыкает губы, подчиняясь и не думая вести борьбу. Он слишком привык к тому, что Гук, вроде, в их отношениях доминирует, — хотя с какого ракурса посмотреть, — но подчиняться ему уже гораздо проще, чем было сначала. Он доверяет этим рукам, доверяет родной улыбке и весёлым глазам. Его иногда прёт на откровения, но он глотает их в себе, потому что не хочет быть первым. Он всё чаще теряет голову и, не задумываясь, отдаётся, прижимается, позволяет делать что-то напоказ и просто идёт следом. Чимин не знает, куда падать глубже, но он падает и тонет в их отношениях. И всплывать совсем не хочет. Чимин отстраняется, прижимается своим лбом к чужому и смотрит на Гука из-под полуопущенных век. Гук ведёт большим пальцем по его щеке и говорит одними губами «спасибо», а потом улыбается и ловит улыбку Чимина в ответ. Чонгук и дальше бы смотрел в эти тёплые шоколадные глаза, но в нос бьёт запах чего-то горелого, и Гук вдруг смотрит серьёзно и видит точно такой же взгляд напротив. — Похоже, наш завтрак сгорел. Чимин матерится и соскакивает с Чона, раздражённо выключая конфорку и шипя сквозь зубы. Чон же заходится весёлым смехом и сгибается пополам. Он обхватывает руками живот и хохочет громко, веселясь не понятно чему: то ли с самой ситуации, то ли надутому Чимину. У Пака обида внутри и все старания насмарку, отчего хочется поистерить и врезать Чону, потому что тот достал смеяться. Но когда он разворачивается, Чон хватает его за ладошку и переплетает их пальцы, заглядывая в глаза своими смеющимися, и улыбается солнечно и ласково. — Давай сюда, я всё равно съем то, что ты приготовил. И от этого как-то отлегает всё и тает, потому что утро не испорчено, а глаза напротив светятся счастьем, и всё как-то легко и так, как и должно было быть.