От перемены мест слагаемых...

      «Дора, нам надо поговорить!» - кричащая СМС-ка, ничего не скажешь. Вот только Анатолию на этот крик души давно было наплевать. И ведь чего только ни делал, чтобы горе-отправитель наконец это понял, но ему всё неймется. Не хотел слышать этих слов тогда, когда загибался в судорогах после их расставания, и тем более не желает сейчас, когда боль утихла окончательно и жизнь наконец-то стала спокойной и упорядоченной.       Сашка был младше Анатолия на десять лет. Дормидонтов не помнил, где они встретились впервые: на фуршете, в компании, или вообще в ночном клубе. Анатолий и попал-то туда случайно, уступив уговорам своего партнёра. Потом была ещё одна случайная встреча в кафе, просто совпадение — Анатолий заскочил перекусить, а Санька работал там официантом. Парня он узнал сразу, как было не узнать? Санька его с первого взгляда чем-то зацепил: то ли не сходящей с лица весёлой улыбкой, то ли озорным блеском серо-голубых глаз, то ли блондинистыми вихрами, торчащими во все стороны, а может, всем сразу — было в нём что-то, заставляющее возвращаться взглядом ещё и ещё. Но иллюзий Анатолий не питал. Тогда, на той самой вечеринке, Саша был с девушкой, и отношения между ними были явно не дружеские.       Санька Анатолия тоже узнал, и они даже перекинулись парой слов, пока Дормидонтов изучал меню. Анатолий, особо ни на что не надеясь, пригласил Сашу провести вместе время, и тот неожиданно согласился. А потом всё покатилось, как снежный ком — встречи становились всё чаще и происходили в самых неожиданных местах, будто кто специально сводил их раз за разом. Анатолию срывало крышу, как какому-то зеленому юнцу, он с ума сходил по этому мальчишке, влюбился, как пацан.       Санька тоже не скрывал своей симпатии, собственно, и первый шаг сделал именно он. А Дормидонтов — дурак, даром, что разменял четвертый десяток, — хотя бы раз задумался о причинах Сашкиной смелости. Так нет, поплыл, распустил себя, расслабился, позволил себе наслаждаться этими отношениями. И ведь романтиком-то себя никогда не считал, а тут летал, улыбался, распланировал всё на десяток лет вперёд, мечтал о том, что проживут они вместе долго и счастливо, в идеале — до конца жизни.       К Санькиной чести, тот никогда не пользовался положением Анатолия: дорогих подарков не выпрашивал, протекций по работе не просил и, самое главное, был верен. По крайней мере, у Дормидонтова никогда не возникало сомнений в этом. Единственное, что его напрягало, это постоянно повторяющиеся разговоры Сашки о том, что у него обязательно будет настоящая семья: жена и дети. Анатолия эти разговоры не то что бесили, после каждого он чувствовал ноющую боль в сердце, в котором прочно поселился Санька. И он верил, что сумеет переубедить, привязать к себе, чтобы даже и думать забыл об этом.       Они прожили вместе пять лет, и Анатолий поверил, что всё будет хорошо, что теперь-то Санька точно не уйдёт, что его всё устраивает… Как же он ошибался!       Хорошие новости стучатся в дом, плохие — приходят без приглашения. Сашка к тому времени уже давно не был студентом, не без помощи Дормидонтова нашёл себе хорошее место работы, но дальше пробивался сам. Анатолий переживал, но не лез, сдерживался. Видел, что мальчиком он оставался лишь для него, а хватка у Саньки, то есть теперь уже у Александра Николаевича, стала акулья. Наметив цель, он шёл к ней, сметая всё и всех со своего пути. Тревожные звоночки в характере любимого удивляли, настораживали, но Анатолий успокаивал себя тем, что это работа, бизнес, иначе не пробиться. А дома с ним он совсем другой, по-прежнему его Санька. Оказалось, зря.       В тот день Саша позвонил ближе к обеду и радостно сообщил, что его кандидатура одобрена, документы подписаны и со следующего месяца он начальник отдела. Анатолий искренне радовался за любимого, шутка ли — столько нервов было потрачено за последние месяцы — и его, и Санькиных — из-за этой подковёрной борьбы. Сколько неправильных, несправедливых, обидных слов сказали друг другу в ссорах, выплескивая напряжение. А ведь раньше Анатолий сам себе завидовал — такие отношения. На душе потеплело — впереди замаячило долгожданное спокойствие, их тихие ласковые вечера и тепло любимого рядом.       Анатолию хотелось что-то сделать, отметить, поощрить Саньку. Он скинул все дела на заместителей, заказал в ресторане ужин с доставкой, отправился домой, чтобы встретить Саньку и отпраздновать это событие как следует.       Саша, видимо, тоже решил прийти пораньше — его машина стояла у дома. Анатолий улыбнулся и, радостно предвкушая, как они будут отмечать Сашкино повышение, рванул наверх, не дожидаясь лифта. У дверей квартиры он вдруг остановился, не решаясь войти. В груди кольнуло, накатило нехорошее предчувствие, но Анатолий отмахнулся от него. Что может произойти? У них всё хорошо, а дальше будет ещё лучше.       Сашка ходил по квартире в верхней одежде и собирал вещи. Он доставал такие знакомые, привычные Анатолию одежду, книги, бросал все на кровать, прямо на раскрытые чемоданы. Анатолий прислонился плечом к входной двери, пережидая, когда пройдет острая, колющая боль в заполошно забившемся сердце. Хотелось уйти, вернуться на работу, приехать вечером, убедиться, что это всё выдумка, сон, и Сашка, его Сашка, здесь и ему всё лишь привиделось.       Анатолий заставил себя перебороть малодушное желание. Медленно выдохнул и закашлялся, проталкивая застрявшие в горле слова.       — Куда-то уезжаешь?       Саша вздрогнул, испуганно посмотрел на него. И Анатолий на мгновение подумал, что ошибся, что Санька сейчас все объяснит и они оба посмеются над его страхами. Хотелось, как в детстве, скрестить за спиной пальцы и просить, зажмурив глаза: «Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» Нет, дураком он точно никогда не был, иначе не смог бы к тридцати пяти годам добиться всего того, что имел. Но глупая надежда подыхать не желала и упрямо поднимала голову.       — В командировку? — Анатолий словно пытался дать подсказку Сашке.       Тот отвёл взгляд, чуть покраснев, помолчал и произнёс куда-то в сторону:       — Нет, Дора, не в командировку. Я ухожу. Совсем. Понимаешь…       — Понимаю, — перебил его Анатолий. — Ты встретил девушку, которая достойна стать твоей женой.       Он и сам не знал, как слова так просто описали его задвинутый на задворки сознания страх. Боль обожгла жидким азотом, внутри стало вдруг пусто и безразлично.       — Да, — с облегчением выдохнул Санька, наконец-то посмотрев ему в глаза и втайне радуясь, что не придётся объясняться и выяснять отношения.       Что он хотел в них увидеть, непонятно. Анатолий умел держать себя в руках, и сейчас он отлично справился с этой задачей.       — Ты собирайся, не буду тебе мешать, — он говорил спокойно и отчужденно. — Только у меня одна просьба: забирай всё за один раз, чтобы не растягивать переезд.       Егоров как-то испуганно, непонимающе посмотрел на Анатолия, дернулся лицом, но промолчал. Только подрагивающие руки, комкающие дорогие рубашки, выдавали его волнение.       Анатолий проследил за нервными пальцами и хмыкнул. О чем Саша думал, сбегая посреди рабочего дня? Что он будет искать его по всему городу? Начнет умолять его остаться? Кинется в драку? С кем? С женщиной? Глупости.       Всё — глупости, все их пять долгих, никому не нужных лет.       Он ушел на кухню, зачем-то щелкнул чайником, забивая шумом нагревающейся воды шорох одежды и шаги Саши, сел, поставил локти на стол и уткнулся лицом в ладони. Мысли лениво перетекали одна в другую, не задерживаясь надолго в голове. Всё правильно, всё так. В конце концов, Санька всегда предупреждал о таком исходе их отношений, и вот он наступил. Но, чёрт возьми, как же больно! И вроде это Егоров уходит, так почему же у Анатолия такое ощущение, что это его выкинули на улицу?       Как будто сквозь вату до него долетали звуки происходящего: вот Сашка перетащил чемоданы и коробки со своими вещами в коридор; вот несколько раз хлопнула дверь — видимо, не смог унести всё за один раз; вот раздались шаги…       Анатолий поднял голову и посмотрел на подошедшего Сашку, такого родного и чужого одновременно. Егоров положил на стол ключи от квартиры и, немного помявшись, сказал:       — Я всё забрал. Машину верну чуть позже.       — Не нужно, — помотал головой Анатолий. — Оставь её себе.       — Дора, я…       — Я сказал, оставь её себе, мне она не нужна! — повысил он голос. — И никогда, слышишь, никогда больше не смей называть меня Дорой!       Сашка отпрянул от него испуганно, понял, что сейчас мужчина сдерживается из последних сил.       «Хороший мальчик, сообразительный», — с горечью подумал Анатолий, а вслух сказал:       — Иди, тебя, наверное, уже заждались.       — Прости, — почти прошептал Сашка, хотел по привычке поцеловать его в висок, но Анатолий дёрнулся от парня, как от чумы.       Егоров ещё немного помялся на пороге кухни, видимо, желая как-то оправдаться, но видя, что Анатолий на него не смотрит, развернулся и тихо вышел.