Рон шагнул в сторону Малфоя и замахнулся тяжелым кулаком для удара, а Драко, недолго думая, взмахнул палочкой…
— РОН!
Проклятие пролетело буквально в дюйме от цели. Они оба глянули на Гермиону: Малфой — с вопросом на сосредоточенном лице, Уизли — с удивлением, смешанным со злостью. Однако гневное выражение потихоньку исчезло, и появилось нечто другое. Гермиона подумала: Рон придал тому факту, что названо было именно его имя, слишком большое значение.
Она крикнула изо всех сил, зная о заклинаниях вокруг кабинок, и теперь вышел лишь хрип:
— Рон, не трогай его.
Он переменился в лице. Гермиона молчала и просто не смогла сдвинуться с места, когда Рон вдруг бросил Малфоя стоять одного на другой стороне балкона и приблизился к ней.
— Тебе понравилось, да? — презрительно выдавил он, глядя на Гермиону в упор. — Спать с этим хорьком? Можно было предположить, что тебя так легко…
Гермиона замахнулась и залепила Рону звонкую пощечину. Он отвернулся, прикрывая ладонью горящую щеку.
— Не смей так говорить, Рон Уизли.
— А как мне с тобой говорить? — заорал он.
Она покачала головой, чувствуя, что к горлу подступает нервный ком. Ладонь болела, но Гермиона скорее упивалась этим ощущением, концентрировалась на нем — это, казалось, слегка успокаивает.
— Уходи, пожалуйста.
Рон убрал руку от лица и зло глянул на Гермиону.
— Знаешь что? — громко сказал он. — Я ухожу сейчас домой. И я не хочу видеть тебя там же.
Она вздернула подбородок. Ей вдруг стало так больно и обидно, что Рон, всегда считавший Гермиону самой умной, самой талантливой, сейчас сбрасывал всю вину за их рассыпающееся счастье на нее одну.
— Думаешь, я слепая?
Он вопросительно развел руками, слишком резко и мощно от злости, с которой не мог справиться.
— Ты всерьез считаешь, что я не знаю о той замечательной девушке из аврората, которая носит вам кофе, соблазнительно демонстрируя все свои прелести?
Рон не решался ответить. Он рваным движением расслабил галстук и выдал нервное:
— Я был пьян. И это она меня поцеловала.
Гермиона усиленно покачала головой — ничего не отрицая, но будто стремясь отогнать от себя неприятные воспоминания. Может, все время после того случая она жила в придуманной ею самой сказке? Надеялась на то, что Рон сожалеет, не услышав ни одного извинения. Да, он никогда не был склонен к искренности. Но постепенно ей становилось все сложнее и сложнее мириться с этим.
— Я не хочу продолжать этот разговор, Рон. Зайду за вещами позже.
Он гневно оглянулся на Малфоя через плечо, словно забыл попрощаться и, обойдя Гермиону, скрылся в зале, а потом, наверное, в камине.
Она попробовала сделать вдох, но легкие слушались с трудом. Грейнджер торопливо подошла к перилам, судорожно втягивая через нос холодный воздух, запах снега, лежащего на ветвях высоких деревьев. Гермиона знала, что Малфой стоял где-то поблизости, но он ничего не предпринимал, и ее это более чем устраивало. Прислонившись к стене, она осела на пол, спрятала лицо в ладонях и зарыдала.
Когда Гермиону уже стало подташнивать от привкуса слез, а всхлипы начали таять, не выбравшись наружу, она запрокинула голову и закрыла глаза. Не было ясно, сколько прошло времени, но Малфой уже сидел рядом, прямо на полу. Гермиона буквально кожей чувствовала его близость, и ей это совсем не нравилось.
Ну как, как все это произошло? Она что, наивная девочка-подросток, чтобы вот так запросто, легким движением руки, сбить пирамидку более-менее устойчивой и почти счастливой жизни из-за чувств, с которыми, видите ли, не могла справиться? Сейчас случившееся представлялось ей четкой картинкой, и почти с мазохистским удовольствием Гермиона принялась разбираться в причинах и следствиях.
Джоанна предложила — нет, заставила всех — сыграть в «фанты», и Грейнджер не повезло с заданием: Драко поцеловал ее, настойчиво, бесчувственно, но Гермиона безвольно поддалась, и что-то пошло не так. Потом Малфой напился, и Грейнджер снова попалась ему под руку, но теперь уже вынуждена была выслушать его исповедь да еще и пойти с ним в ресторан. Там они в пух и прах разругались, но Гермиона не отступила, потащив Драко к черту на кулички, чтобы что-то доказать. И снова поцелуй — неуверенный, легкий, и, видит Мерлин, от этого только более опасный.
Остальное крутилось в голове, лишая возможности разобраться, где Малфой талантливо все подстроил, а где произошли все те же ужасные, бесповоротные случайности. Грейнджер вспоминала Рона, милого Рона, обнимающего ее, согревающего. Но вот только когда Драко касался ее, тем более шептал что-то на ухо, вокруг сразу отключались свет, звук, оставались только болезненная дрожь во всем теле, и затуманенный рассудок, и шепот, от которого внутри все скручивало. Рон ушел, казалось, забрав с собой все тепло, бросив Гермиону наедине с обжигающим льдом Малфоя — в глазах и на кончиках пальцев. Оставив ее на грани сумасшествия.
Мучительные раздумья на этом холодном балконе не очень-то помогали. Главной, кричащей мыслью все еще оставалось: «Как, черт возьми, все это произошло?!»
Драко замер, сверху вниз глядя на сжавшуюся, подрагивающую от рыданий Грейнджер. И только после небольшого промедления опустился на пол рядом. В ладонях покалывало от того, как хотелось коснуться Гермионы — хотя бы хрупкого плеча, но Малфой понимал, как глупо это будет выглядеть, а потому просто смотрел на нее внимательно, не отрываясь.
Он, в общем-то, и не замечал никогда Грейнджер в Хогвартсе. Периодически только ее волшебную палочку, вытворяющую в очередной раз что-то очень «недурное», или раздражающе вздернутый нос. Даже на дне рождения Прикстли не до конца осознал, что поцеловал живого, во многом особенного человека, а лишь почувствовал некое удовольствие от податливости и волнения Гермионы. И только тогда, в кафе, взглянул на нее и вдруг… увидел что-то. Красивые глаза. Напряженную улыбку.
Ох, Малфой ее порядком измучил. Маггловская игра как лихорадка охватила «Ливинг». Он несколько подпортил чуть сдвинувшиеся с мертвой точки отношения с Грейнджер, когда заявился к ней и потребовал держать язык за зубами касательно всего, что произошло между ними. А потом вдруг понял, что зря это сказал, потому что проигрыш стоил бы ему ну очень дорого. Немного попсиховав, он решил сделать доброе дело семье Горнов, которую так любила Грейнджер. И совсем скоро, на вечере в честь его же взносов, прощупал почву — что-то подсказало Малфою, что лед тронется в который раз.
И это сработало. Грейнджер невольно подпустила его к себе.
Тем не менее все пошло как-то не по плану. Драко не предполагал, что все тело будет сводить легкой благоговейной судорогой, стоит только подойти к Гермионе вплотную. Малфой просто должен был выполнить задание, а Грейнджер — постараться забыть об этом под действием стыда и благоразумия.
И какого, подскажите, тогда дементора Драко было этого мало? Он хотел быть ближе и все время смотреть. Хотел, чтобы Гермиона говорила ему что-нибудь, чтобы думала о нем, а не об Уизли, который притащился в их уютное гнездышко из отпуска. Все эти желания завладели им, как Империо. И Малфой просто находил ее, изводил и даже всерьез заговаривал о Роне. Сумасшедший идиот, что наделал!
Хотя Драко и сомневался, что только что на его глазах совершилась действительно трагедия в жизни Грейнджер, ему было неуютно оттого, что Гермиона так убивалась. Что-то глубоко внутри у него сжималось, пока Малфой разглядывал беззащитную фигурку так близко с собой.
— Иди к черту, Драко, — прошептала Гермиона.
Он усмехнулся.
— Чтобы ты сбросилась с балкона?
— О, какая забота! — ответила она еле-еле. — Здесь не умрешь, только останешься инвалидом.
— Ну, ты же умненькая ведьма: заберешься на крышу, чтобы уж наверняка…
Гермиона скривилась в скептических сомнениях:
— Думаешь, это признак ума?
— Ого, да у тебя больше здравого смысла, чем я предполагал, — одобрительно протянул Малфой.
— Просто исчезни с глаз моих, — снова попросила Гермиона.
Он немного помолчал. Затем серьезно спросил:
— Куда сейчас пойдешь?
«Оу, — мысленно хлопнула себя по лбу Грейнджер, — точно. Я же теперь еще и человек без определенного места жительства».
Малфой, не наблюдая никаких идей со стороны собеседницы, задумался.
— Недалеко отсюда есть отель, — сказал он. — «Старая бобриха». В нем всегда найдутся свободные места.
Гермиона не смогла сдержать усмешку.
— Интересное название. Как раз про меня.
— Ну что про тебя — это ты погорячилась.
— Это была ирония, Малфой.
— А-а-а… — пришел в замешательство Драко. — Мне странно говорить с тобой, когда ты шутишь, — и подозрительно покосился на Грейнджер, словно сомневаясь в ее психическом здоровье.
Она покачала головой. На улице уже стало совсем темно, и Гермиона поежилась — то ли от холода, то ли оттого, что осталась без дома.
— Ну так… где этот отель? — спросила она, нервно глянув на Малфоя. — Дай адрес.
— Я не помню адрес, — последовал быстрый ответ. — А через камин с таким названием ты можешь опять попасть на какой-нибудь колдопсихологический сеанс.
Гермиона устало вздохнула.
— Но я могу тебя отвести, — добавил Драко.
Она готова была сразу согласиться, но что-то не позволило ей.
— Это не лучшая идея. Тебя ждут дома, Малфой.
Он приподнял бровь.
— Тут идти несколько минут. Это отличный вариант, Грейнджер, поверь мне.
— Ну да, — пробурчала в ответ Гермиона. — Поверь тебе.
Спустя несколько мгновений Малфой уже стоял рядом с Гермионой и, тщательно отряхнув свои брюки, подавал ей руку. Она все еще сомневалась и косилась на него, пока внутри боролись «за» и «против», но в конце концов Грейнджер перестала думать о нервах Астории и решила, что ночь в теплой постели для нее все-таки важнее, чем чужое спокойствие.
* * *
Они дошли до небольшого желтого здания практически молча. Почти в половине окон горел свет.
Остановившись у входа, Гермиона повернулась к Малфою.
— Спасибо, Драко, дальше я как-нибудь сама.
— Давай шагай, Грейнджер, — отвечал он, открывая дверь. — Меня там знают — все будет гораздо быстрее.
— Когда ты успел побывать в самом что ни на есть средненьком отеле? — удивилась Гермиона.
Малфой загадочно приподнял бровь.
— Привет, Драко, — улыбнулась девушка с короткими рыжими кудрями за стойкой ресепшена.
— Привет, Лори.
— О-о, понятно, — прошептала Гермиона, в тот же момент пожалев, что пошла с Малфоем и теперь стояла здесь, рядом с ним.
— Что тебе понятно? — так же тихо отреагировал Драко. — Лори, одноместный номер для девушки на эту ночь, — добавил он громче и снова склонился к Гермионе: — Эта моя хорошая подруга.
Гермиона развела руками, словно и не подвергала это сомнению.
— Конечно.
Малфой в шутливом раздражении закатил глаза.
Получив ключ от комнаты, Гермиона уже сделала несколько шагов по лестнице вверх, но, подумав, вдруг резко остановилась и обернулась к следующему за ней по пятам Драко.
— Зачем ты идешь со мной? — строго поинтересовалась она.
— Проверю номер, — спокойно отозвался он. — Для меня они, если что, быстренько все заменят.
— Не надо, — упорствовала Гермиона.
Малфой устало вздохнул.
— Грейнджер, ты бы лучше послушала умного человека! Этот отель, конечно, хорош, но даже у него есть комнаты, в которых зимой поселяются иней и мелкие холодолюбивые лосеножки.
Гермиона молчала, не в силах быстро решить, как поступить. Она слишком устала, чтобы противостоять его напору. Махнув на него рукой, Гермиона отправилась дальше.
Первым делом она села на кровать. Уставшая от туфель, сняла их и провела рукой по хлопковой простыне.
— По-моему, здесь очень уютно, — негромко произнесла Гермиона.
Она почувствовала, что выжата. Еще несколько минут назад казалось, что слезы закончились и больше плакать просто не получится; но единственное, чего хотелось сейчас — сжать пальцами подушку и выпустить из себя остатки этой безграничной тоски. Однако Малфой стоял посреди комнаты и, положив руки в карманы, придирчиво оглядывал номер.
— Да, терпимо, — наконец одобрил он.
Вдруг Драко нахмурился и внимательно посмотрел на Грейнджер.
— С тобой все нормально?
Она сглотнула и, с трудом кивнув, хрипло выдавила: «Да». Но он продолжал стоять и смотреть на Гермиону, а она съежилась и зажмурилась, словно пыталась спрятаться от всего мира.
— Грейнджер… — прошептал Драко.
Гермиона энергично покачала головой и схватила ее руками, как будто стараясь избавиться от голоса Малфоя в ушах.
— Ложись спать. Я ухожу.
Вдруг Гермиона выпрямилась и посмотрела на него. Малфой замер. Внутри у нее пульсировали края черной дыры, разъедающей сердце, душу и, кажется, даже тело, а на уме вертелась одна-единственная мысль: ни в чьих руках она еще не чувствовала себя так умиротворенно, как в руках Драко. Теперь она словно высыхала без рук Малфоя.
Гермиона медленно, слегка покачиваясь от головокружения, поднялась на ноги. Драко внимательно следил за каждым ее движением. Спустя несколько долгих мгновений она подошла к нему вплотную, подняла руки и холодными пальцами расслабила галстук на его шее.
— Грейнджер, не мне надо раздеваться, а тебе, — попытался отшутиться Малфой, но не характерное для него волнение просачивалось в каждом слове.
Эти уязвленные нотки подали Гермионе знак и придали решимости. Она потянула галстук вниз и прикоснулась своими губами к губам Драко.
Она впервые поцеловала Малфоя сама, впервые проявила инициативу. А оттого, что с каждой секундой она делала это все увереннее и настойчивее, у него совсем сносило крышу. Прижимая Гермиону к себе, Драко вел ее к кровати и не чувствовал никакого сопротивления — она лишь потащила вниз его мантию.
Кофта Гермионы улетела на небольшой письменный столик. Малфой, чуть было не споткнувшись о туфли, проворно схватил их и отшвырнул в сторону. Он уложил ее на мягкое одеяло, целуя оголенное, покрывшееся мурашками плечо.
— Нам нельзя оставаться наедине, — прошептал Драко Гермионе на ухо и поцеловал открытую для него шею.
Вместо ответа она притянула его ближе к себе. Малфой наконец мог провести ладонью по ее теплой коже, упиваясь этим ощущением, падая в невероятную близость как в омут с головой. И конечно, Драко понимал, что сейчас он лишь паллиатив, эдакое лекарство от душевной боли. Но ему было искренне плевать. Малфою нравилось, что пока Гермиона всецело принадлежала ему. И пожалуй, подсознательно тешил себя надеждой, что сможет навсегда сделать своей.
Мог ли Драко теперь по-другому?
Грейнджер стянула с него рубашку и прижалась всем телом, отчаянно желая раствориться в ощущениях. Мысли рассыпались, разбились вдребезги, мир вокруг расплылся невнятным пятном. Не осталось ничего, кроме них двоих, кажется, предназначенных друг для друга самой судьбой. По крайней мере, на эту ночь.
* * *
Когда Гермиона открыла глаза, за окном уже поднималось зимнее солнце. Она тут же вскочила и в панике схватилась за маленький будильник на столе, но в последний момент вспомнила, что на работу всех ждали лишь к одиннадцати. Гермиона глубоко вздохнула и осмотрела комнату.
Просыпаться не дома было мучительно. Тут же появилась мысль, что она не знает даже, где позавтракать.
Вокруг ничто не напоминало о бурной ночи. Разве что туфли, небрежно отброшенные к стене. Даже ее черная кофта была аккуратно сложена и повешена на изголовье кровати — видимо, Малфой тщательно заметал следы.
Словно только что вспомнив о Драко, Гермиона второпях снова огляделась, но никаких признаков его присутствия в ванной комнате или коридоре не нашла. Должно быть, он давно был дома, в нескромной копии мэнора, вместе с женой. Грейнджер быстро заглушила в себе все, что кольнуло в этот момент, и отправилась заправлять постель. Затем она села на край и глянула на платье. Выбор был невелик, но идти на работу нужно было. В банном халате, любезно предоставленном отелем, или в вечернем наряде, пыльном от «посиделок» на балконе ресторана?
С одеждой сейчас ее вполне мог выручить один человек. Не медля более, Гермиона взяла в ладонь летучий порох и присела на колени у небольшого камина, находящегося прямо в номере. Она уже почти вызвала на связь Джоанну, но вдруг рука ее дрогнула, а кулак не раскрылся. Перед тем, как сюда явится Джо, она хотела поговорить еще с одним человеком. Хотела отчаянно, до головной боли, которую до этого момента пыталась игнорировать. Гермиона выпустила порох сквозь пальцы и произнесла заветный адрес.
Буквально через несколько секунд в языках пламени показалось лицо Гарри. Он словно знал, что Гермиона собиралась связаться с ним, и смотрел на нее так, как будто читал все ее мысли, заранее прощал за все и жалел.
— Привет, Гарри, — с трудом произнесла Гермиона севшим голосом, ощущая, что опять становится слабой и беззащитной перед его проницательным взглядом.
— Привет, — ответил он и покачал головой. Гарри сделал это не осуждающе, а так, как если бы просил прощения за все, что случилось в ее жизни. Знакомое выражение. В этом был весь Гарри Поттер.
Гермиона поджала под себя ноги, устраиваясь удобней, и проглотила ком в горле.
— Ты в порядке?
Она подняла глаза.
— Гарри, — откликнулась Гермиона, — я не уверена.
Он слегка нахмурился, но продолжал внимательно смотреть на подругу.
Малфой сказал, что никуда не хочет уходить из этого отелишки и этой комнаты. Грейнджер тогда нашла в темноте руку Драко, и ей захотелось рассмеяться, счастливо, искренне. Но что-то не позволило. О, много чего в ее мыслях не позволило Гермионе почувствовать радость.
— Ты мне так дорог, Гарри. Спасибо, что…
Голос сорвался, и она замолчала. Не нужно было ничего объяснять. Необязательно уточнять, зачем Гермиона говорит это именно Гарри и именно сейчас. Поттер лишь тихо откашлялся.
— Двери моего дома всегда открыты для тебя, Гермиона, — прозвучало наконец. — И я всегда рядом.
На его обеспокоенный взгляд Грейнджер попыталась ответить улыбкой, но тут же прикусила губу и отвела глаза.
— Все будет хорошо, — пообещал Гарри, и Гермиона торопливо закивала. — Рано или поздно все утрясется.
Правда, Гарри Поттер как никто другой знал, сколько до этого переломного момента может пройти времени.
