Манул

Лето было в самом разгаре, нещадно выжаривая раскинувшуюся вокруг тракта степь, раскаляя докрасна землю и нещадно паля головы невольных путников, рискнувших отправиться в дорогу по такому пеклу. Тихон сердито выругался, потерев вспотевшую лысину. Он уже и сам начинал подумывать, что зря затеял поездку на еженедельную ярмарку в соседний городишко. Переждал бы спокойно недельку, от него бы не убыло. А так есть риск и скотину уморить, и самому заболеть. — Уф, жарень. Так и заживо спечься недолго, — словно бы подтверждая невеселые Тихоновы мысли, пробурчал сидящий на соседней телеге крестьянин, пожевывая сорванный где-то по дороге стебелек ковыля. — Не ной, Радим, — осадил его Тихон. — Мы уже большую часть пути проехали. Возвращаться все равно смысла нет. Хоть товары продадим. — Да кто по такой жаре их покупать-то поедет? — с укоризной покачав головой, ответил крестьянин. — Жа-арко! — Хочешь, езжай домой, — милостиво сжалился Тихон. — Мы тут и без тебя управимся, да, мужики? — А то! — весело поддакнула остальная часть деревенских. В отличие от Радима они обладали более крепким внутренним стержнем. Их единодушие слегка смутило крестьянина. Щеки Радима покрылись легким румянцем, в принципе, не очень-то и заметным на фоне его красноватой, потной кожи. — Да ну, чего уж там, — пошел на попятную Радим. — Поеду с вами. Одному, да без гостинцев как-то не с руки возвращаться. Женка не поймет. — Тогда прекрати портить нам кровь, — не стал тянуть быка за рога Тихон, выразив коллективное желание путников. Радим недовольно нахохлился, но рот все-таки заткнул. Против большинства идти он не посмел, отлично припоминая, что и без того голодные и сердитые мужики не будут терпеть в своих рядах нытиков. Пришлось ограничиться лишь сердитым жеванием ковыля. Он-то, в отличие от деревенских, ответить Радиму никак не мог.

***

— Как торги прошли? — спросил невысокий полноватый купец, подсаживаясь за один столик к Тихону и его компании. Его радушная улыбка не сулила для сельских ничего хорошего. Когда Матюха так радостно лыбится, значит, где-то определенно кто-то прогорит на какой-то сделке, или того хуже — попадет в долговую яму. Матюху в среде купцов не особо любили, но все же терпели. Этот крысюк обладал чертовски опасным обаянием, везением и убедительностью, сколотив на своих умениях неплохое состояние. — Не густо, — лаконично и вежливо ответил Тихон, всем своим видом демонстрируя нежелание развивать эту болезненную для него тему. Слова нерадивого Радима оправдались: по жаре торги проходили вяло. Основная масса покупателей так и не приехала на ярмарку, чем сильно подгадила Тихону. Он-то надеялся поскорее сбыть с рук свой товар. Теперь же он в отчаянии думал, куда и как всучить хоть за какие-то гроши девять - двенадцать пудов засоленной свинины. Возвращаться домой с ней было как-то не комильфо. А уж лицезреть довольную мину своего старого друга и подавно не хотелось, особенно, после такого неудачного дня. — Могу подсобить, — Матюха без приглашения уселся возле Тихона, а затем, обернувшись к проходящей мимо девке, крикнул: — Медовухи мне! — А не рановато ли напиваешься? — усмехнулся Тихон, пригубив принесенное только что пиво. Оно оказалось разбавленным, но зато холодным, моментально улучшив Тихону настроение. — Неа, — довольно крякнул Матюха, потирая усы. Именно по ним даже всякий незнакомый с купцом человек мог точно догадаться, что перед ним стоит фирменный Матюха. Густые, угольно-черного цвета, они становились объектом неприкрытой зависти всей мужской половины знакомых купца. — Я, вообще, чего пришел-то. Слыхал, ты на торги мяско привез, рисковый ты! По такой жарище только пивко идет хорошо… — Так вчера ж холодень была жуткая. Вот я и подумал, — стушевавшись, ответил Тихон. И действительно, никто из сельских даже не предполагал, что погода вдруг решит сыграть с ними такую злую шутку. Лето в этом году выдалось необычно холодным и пасмурным, хотя и не дождливым. Просчеты были у всех, и Тихону пришлось смириться с тем, что в этот раз он точно попал впросак. — Да ладно, не оправдывайся, не один год друг друга знаем! — Матюха дружески хлопнул Тихона по плечу, продемонстрировав ряд желтых нечищеных неровных зубов. — Знаю одного человечка, который как раз готов купить у тебя партию. — Да? — Тихон удивленно захлопал глазами. В уме он уже просчитывал, как бы повыгоднее провернуть эту сделку. — Только, чур, мне как посреднику сорок процентов долю, — Матюхе таки принесли медовуху, и он поспешил пригубить свой кухоль на некоторое время, отвлекшись от собеседника. Тихон озадаченно помотал головой. То-то Матюха так радуется, крысий хвост! За такие грабительские проценты не работал ни один самый наглый посредник. Это же натуральный грабеж! Мужик обменялся со своими согласными взглядами. — Не, Матюх, ты, верно, шутишь? — из груди Тихона вырвался нервный смешок. Сельские согласно закивали головами. — А я думал, что мы друзья! — Мы друзья, Тихон, — поспешил осадить его Матюха. — Видишь ли, ты не один такой сегодня растяпа с соленьями. А покупатель один. Так что, ты бы мне еще спасибо должен был сказать за то, что я решил сперва к тебе идти… С лица разомлевшего было Тихона, спали все краски. Сначала купцу даже пришло на ум, что хитрый крыс его разыгрывает, однако одного взгляда в уверенные глаза Матюхи мигом отбили такую мысль. Видимо, на рынке нашелся еще один такой же простак. — Да не убудет с тебя, Тихон! Не жмотись! — подал голос Божейко — сосед Тихона и по совместительству староста деревни. Это был невысокий сухонький старичок, не пропускающий ни одного торга. Никакая жара или же болезнь не могла остановить его от еженедельной поездки в Маковец. — Жалко везти обратно. — А черт с тобой, Матюха! По рукам, — пробурчал Тихон, стремительно поднявшись из-за стола. Настроение стремительно ускакало вниз, остановившись где-то на точке «отвратно, и дальше некуда». Пить резко расхотелось, а от выпитого поплохело. Тихон, ссутулившись, побрел на выход, кинув на стол пару медяков. — Ну, чего ты, Тихон? Неужели обиделся? — Матюха нагнал Тихона на крыльце. — Так зря ты это затеял. Я, между прочим, не только об этом говорить хотел. — О чем же еще? — Тихон недоверчиво прищурился. — Сына моего помнишь? Путятой звать. Парню уже осьмнадцать* лет минуло, а все один-одинешенек. Не хорошо это, сам понимаешь, — Матюха задумчиво поскреб подбородок, глядя куда-то в сторону. Тихон задумчиво прищурился, уже начиная понимать, к чему клонит купец. — А у тебя дочка, говорят, есть. Красавица, умница, чем не пара моему Путятке? Он — жених знатный, богатый, городской. — Ладно говоришь, — Тихон моментально забыл о только что пережитой трагедии достоинством в сорок процентов. Он уже давно задумывался о том, за кого бы посватать свою единственную кровиночку так, чтобы повыгоднее, да по статусу повыше. Партия зажиточного городского купца его вполне устраивала. Поэтому долго над соблазнительным предложением Тихон не стал раздумывать. — Мы-то с Параской только рады будем… Да только ли захочет Солоха-то? — А кто ее спросит? Ты в доме хозяин, или дочка твоя? — Матюха знал, куда бить, моментально укрепив Тихона во мнении, что дочку надо выдавать замуж, да побыстрее. — Я! — Тихон аж раздулся от гордости, выпятив грудь и смастерив зверски серьезное лицо. Хотя, где-то на задворках его сознания все еще досадливо маячила мысль, что его себялюбивой доченьке придется такая внезапная помолвка не по нраву. — Ой, а что это у тебя на телеге? — Матюха недоуменно повернул голову в сторону стоящих подле таверны телег. В одной из них как раз копошилось нечто странное. Из пробитой бочки с соленьями, стоящей с краю, выглядывал только пушистый, грязно серый хвост. — Ах ты ж зар-раза! — глаза Тихона вспыхнули свирепым пламенем. Пока он тут лясы точил, какая-то зверюга успела забраться и попортить его дорогой товар. Моментально переключившись, он слетел с крыльца, стремительно рванув к телеге. — Убью, паскуду… Увлеченный и, видимо, изголодавшийся по еде зверь не сразу заметил неладное, упустив тот момент, когда он еще мог беспрепятственно удрать. В тот же миг околицы ярмарочного городка огласил свирепый кошачий рев, смешавшийся с боевым кличем сельского купца. — У, скотина! — в сердцах выругался Тихон, одной рукой держа за шкирку грозно шипящего кота, другой — держась за разукрашенную щеку. Из неглубокой, но болезненной ранки скромной струйкой потекла кровь. Кот прорычал что-то на своем, кошачьем, кидая на своего мучителя уничижительные взгляды. — О, да это же манул*! — подбежав к телеге, изрек Матюха, окинув кошака оценивающим взглядом настоящего торговца. Видимо, в уме уже прикидывал, где его можно было перепродать. По крайней мере, именно так расшифровал Тихон азартный блеск его глаз. — Да хоть бы и серебряный барс! — рассерженно изрек мужик, потрясая в воздухе тушкой. И хотя весил манул немало, судя по габаритам, сельскому труженику мотать его из стороны в сторону не составляло труда. Зверек зашипел еще громче, посылая невежду к такой-то матери. — Прибить и все дела, чтоб неповадно было воровать у честных торговцев! — Да ты что! — искренне поразился Матюха, картинно схватившись за сердце. — Это тебе не просто кошка беспородная. Это манул! Да ты хоть знаешь, сколько столичные фифы готовы выложить за него, а? — Тихон отрицательно помотал головой, Матюха же осекся, осознав, что только что проворонил весьма выгодное приобретение. Далее он говорил уже менее охотно: — Вот именно, ничего ты не знаешь! Это же… экзотика! — Экзотика? — недоверчиво переспросил Тихон, с явным презрением оглядывая темно-серую, густую шерстку манула. Зверек не остался в долгу, скорчив такую гримасу, что даже бывалый Матюха невольно полез креститься. -  Ох, как смотрит. Натуральный дьявол! — Точно, но женщинам из высшего общества нравится, — поникнув, ответил Матюха, уже понимая, что зверьку убиение сегодня точно не грозит. — Так, сколько, говоришь, за него могут дать? — задумчиво пробубнил Тихон, с откровенной неприязнью разглядывая шкуру кошака. Ему, деревенскому, было не понять столичной моды. Манул не остался в долгу, в очередной раз замахнувшись когтистой лапой, и оскалив клыки. Вид у него хоть и был помятый и откровенно голодный, но до чертиков угрожающий. Свирепые, угольного цвета полосы на дымчатом мехе смотрелись откровенно пугающе, придавая морде кошака откровенно безумно-дикое выражение. Изучающе осмотрев морду экзотики, Тихон философски заключил, что бабу умом не понять. Шерсти с нее много, а толку мало. — Около десяти червонцев, так точно, — зло буркнул Матюха, понимая, что Тихон в любом случае узнает настоящую цену живого манула. — Ого, да я ж только что чуть целое состояние в бочке не утопил! — искренне восхитился Тихон. К брезгливости и какой-то подсознательной опаске прибавилось еще и искренне удивление. Как за такое чучело могут драть такие баснословные деньги? Впрочем, не верить Матюхе у Тихона основания не было. Мужик самодовольно усмехнулся, исподтишка глядя на поджавшего губы Матюху. Да, он потерял сорок процентов на мясе, зато приобрел манула и весьма денежного зятя. Нет, определенно, этот день был для купца Тихона чертовски удачным. Манул в ответ лишь громко заурчал, загадочно поблескивая ярко-желтыми, выразительными глазами. Все попытки поранить наглого человечишку оказались провальными. Грязная, неотесанная мужицкая морда ни на йоту не ослабила хватки, не дав манулу даже тени надежды на освобождение. Для него этот день точно оказался не самым удачным.