***
Владение Парнаса Косолапаого находилось на самом отшибе Кузнечной улицы, и представляло собой ветхую, прокопченную приземистую хатку, где обитал кузнец и покосившийся сараюшку, где собственно и располагалась кузня. Самого же Парнаса застали на крылечке хатки. — Дядьку, дядьку, я вам поесть принес! — отрапортовал мальчонка, кинувшись будить старика. Парнас вздрогнул, приоткрыв мутноватые выцветшие глаза. — А, Егоза, пришел-таки, — проскрипел он. — Ну, помоги мне подняться… Мальчонка осторожно сгрузил мешок на землю, подав старику руку. Парнас, покряхтывая, встал, крепко ухватившись за мальчишескую руку. Второй рукой оперся на костыль, принявшись разглядывать пришедших. Подслеповато щурился, хмурил седые брови, все время качая маленькой, лысоватой головой. — Ну, здравствуйте, дядюшка, — первым поприветствовал старика Май, шагнув вперед. — Май? Это ты? — глаза старика неверяще распахнулись. Он повернул голову на звук голоса оборотня, глядя куда-то сквозь самого Мая. — Где ты? — Я тут, дядя. Тут, — Май подошел ближе, погладив старика по сморщенной, сухой коже руки. — Дяденько, вы его знаете? — настороженно спросил Егоза, недоверчиво косясь на манула. — Знаю, внучек, знаю, — проскрипел Парнас. — Пошли лучше в дом, там и побеседуем.***
Май помог старику Парнасу усесться в небольшое кресло-каталку. Егоза, затащив мешок на кухню, деловито расставил на стареньком покосившемся столике краюху хлеба, пару луковиц с ломтем сушеного мяса, а затем, метнув в Солоху уничтожающий взгляд, вытряхнул за порог оставшиеся в мешке битые черепки. — Ну, прости, — шепнула ему Солоха примирительно, садясь подле Мая. Лан и Адин уселись чуть поодаль, в уголке, на покосившейся лавке. — А где тарелки, Егоза? — спросил старик, удивительно ловко для своего почтенного возраста подцепив со стола одну луковицу. Перекинул ее из ладони в ладонь, сдунув оставшиеся на кожуре глиняные осколки, и со смаком надкусил. — Разбились по дороге, — угрюмо буркнул парнишка, доставая из-за печи ножа. — Эвоно как, ну, ладно, — хохотнул старикашка, отложив луковицу. — Так что, Май? По какому поводу визит? — Неужели нельзя просто навестить старого знакомого? — наигранно возмутился оборотень, с укором взглянув в слепые глаза старика. Парнас расхохотался, сжав покрепче плетеные лозой подлокотники: — Нет, Май, в твою дружбу я не верю. Не тот ты человек, чтобы тратить свое время, не пытаясь извлечь какую-то выгоду. Говори прямо, что тебе нужно? Май вздохнул устало, поймав на себе гневный взгляд Егозы. Мальчонка пристроился подле кресла Парнаса, сунув старику в руки ломтик хлеба. — Мне нужно оружие. Хорошее оружие. — О нет-нет! Я больше этим не занимаюсь! Я стар слишком для этой кузни, а Егоза пока слишком мал. Иди лучше к Колывайко, у него хорошая сталь, дамасская*, — тут же заартачился старик, покачнувшись в кресле. Солоха и сама недоумевала, как Май собирался заставить древнего старика встать за кузнечные меха. Он-то и встать без посторонней помощи не может! Она с укором взглянула на Мая, попытавшись намекнуть ему, что старость все-таки надо уважать. — Ты и без меня знаешь, что превосходство дамасской стали несколько превышено — холодно возразил манул. — В таком случае ничем не могу помочь. Уходи прочь, — и старикашка удивительно верно указал своим перстом на дверь. — Я заплачу, Парнас, — попытался возразить Май. — Тебе же сказали убираться восвояси! — набросился на оборотня Егоза. — Кровью заплачу, — закончил спокойно манул, поднявшись. — Своей кровью. На ожесточившееся и разом повзрослевшее лицо Егозы он внимания не обращал. Солоха же недоуменно переглянулась с Ланом и Адином. — Пойми, Парнас, мне нужно не простое оружие, но сталь, способная противостоять клеймору охотника. — О, чернобогова сталь? Давненько уже у меня никто не просил оружия из такого сплава…. — в голосе старика прорезались задорные нотки. Старик поднялся, неожиданно без помощи Егозы, распрямив спину. — Да вот только кровь я возьму не твою, а девки этой. Идет? Смотрел старик в этот момент прямо на Солоху, и девушка внутренне похолодела, глядя, как стремительно вытягивается его зрачок в черную горизонтальную линию. — Мастер! Но вам нельзя! Слуги Ирииловы найдут! — бросился к старику Егоза, протестующее замотав головой. — Вы ведь сами зареклись более не подвергать нас такой опасности. — Разве ж может черный колдун слово свое держать? — спросил лукаво Парнас в ответ. — Нет, — потупился парнишка. — Вот так-то… А кровь мне уже давно нужна. Совсем нынче тело постарело, сил много уходит на его содержание. А я еще пожить хочу. Лет сто так точно. Солоха потупилась под пристальным взглядом колдуна, украдкой поймав на себе серьезный и какой-то отстраненный взгляд манула. Естественно, просить он счел ниже своего достоинства, чем знатно позабавил девушку. — Что ж, хорошо. Я согласна, — ответила она, решительно взглянув в лицо колдуна. В тот момент ей подумалось, что растроганный ее благородством манул переменил свое решение о скором расставании. Она решила доказать, что не только говорить горазда, но и для настоящего дела вполне сгодится. Старикашка расхохотался, черной фурией подлетев к ней. В руке его словно бы по волшебству очутился небольшой черный нож. Схватив девушку за руку, колдун искусно полоснул ножом по грубоватой коже селянки. Солоха вскрикнула, брызнула кровь, а колдун, припав губами к порезу, стал жадно пить, крепко держа девушку за руку. Селянка попыталась отстраниться, убежать. Но хватка черного колдуна в миг сжалась, подобно тискам, до хруста костей стиснув руку девушки. Солоха оглянулась в надежде на помощь. Однако увидеть сквозь багрянцевую дымку, застлавшую глаза ей было дано не много: Лан и Адин пытались докричаться до нее. Всякий раз, пытаясь приблизиться, они натыкались на невидимую стену, и их отталкивало в сторону. Манул же лишь отстраненно наблюдал стоя рядом с Егозой. Мальчонка весь позеленел, округлившимися от ужаса глазами глядя на преображение старичка Парнаса. — Довольно уже, насосался, — шикнула на колдуна Солоха, понимая, что уже очень скоро Парнас выпьет ее до суха. Увы, но к ее словами колдун остался глух, продолжив жадно пить кровь. Тогда-то селянка запаниковала по-настоящему. Нет, умирать смертью героя в подобном месте она не желала. В конце-концов, она еще и пожить не успела, как следует! В отяжелевшей голове девушки тут же вспыхнули слова старого наговора: — Листвою зеленою, ветром северным, солнышком ясным, заклинаю! Водою прозрачною, огнем неистовым и небом безоблачным! Колдуна Парнаса закручу, заверчу, силу темную усми… Договорить ей не дали. Черный колдун зло зарычал, оторвавшись от раны, и прикрыв рукой ей рот. — Ишь чего удумала, ведьмарка, — хохотнул он беззлобно. — Однако ж вовремя ты меня остановила. Считай, жизнь свою спасла. С этими словами резко помолодевший колдун отстранился от селянки, широкой, и немного косолапой походкой двинувшись прочь из хаты. За ним засеменил Егоза, что-то, отчаянно пытаясь втолковать колдуну. Солоха же без сил повалилась на пол, невидящим взором глядя в потолок. К ней тут же подбежал Адин и Лан, принявшись громко спорить, как спасать подругу. — Кровь, надо остановить кровь, — запинаясь, тараторил Лан, отчаянно пытаясь, отвернутся, и спрятаться за широкую варварскую спину. Вид крови будил зверя, затуманивал и без того малые крохи человеческого запаха. Зверь же предлагал свои способы помочь хозяйке… — Эй, что это с тобой? — Адин моментально отвлекся от пострадавшей, оглянувшись на вовкулаку. — Идиоты, — только и смог процедить сквозь зубы Май. — Пошли вон! Властной походкой он приблизился к бесчувственной девушке. Сел подле нее, склонившись над раной. Побледневшая, она рвано вздыхала, постанывая от боли. — Как же я не люблю это делать… Просто ненавижу, — прошипел Май, осторожно приподняв и зафиксировав недвижимо порезанную руку. В тот момент Солоха застонала особенно отчаянно, заставив обоих оборотней синхронно поморщиться. Быстро переборов свой ступор Май лизнул рану, скривившись. Вкус чужой крови взбудоражил зверя внутри. Кашлянув, оборотень выругался, согнувшись от судороги. Зря он решился на такие крайние меры. Манул внутри очнулся. Как и любой хищник, он требовал еды. Однако сейчас Май не мог позволить Альтер-эго диктовать свои условия. Поступок Солохи его действительно поразил, можно даже сказать — вогнал в ступор. Даже в самых смелых мечтах он не смел ожидать, что после стольких обидных слов незлобивая девчушка-простушка ради него пойдет на такой риск. Подобное внушало невольное уважение, а еще вынуждало сделать ответный шаг вежливости. Именно потому, переборов собственную, внезапно разогревшуюся жажду крови он довел дело до конца, с охотой отойдя подальше, обмахиваясь материализовавшимся хвостом. Как и следовало ожидать — рана начала затягиваться быстро, и вскоре от нее на руке девушки остался только свежий шрам. — Так, Адин, остаешься следить за ней. А ты, отродье, за мной! — приказал Май жестко, подойдя, к следившим за ним товарищам. Вовкулака зло зашипел, сверкая угрожающе безумием в алых глазах. С места он не сдвинулся, угрожающе скалясь из-за спины варвара. Его внутренний зверь тоже чувствовал кровь и тоже был голоден. Он уже давно спал и оголодал, озлобился. Слишком долго он сдерживался, слишком долго подчинялся. Человек же тем временем стремительно проигрывал зверю. И против этого было лишь одно средство, которое знал манул. — Я сказал, идешь со мной, скотина! — рявкнул Май, ударив Лана. Удар вышел жесткий и отрезвляющий. — За что! — затравленно тявкнул очнувшийся от сна человек. — За все хорошее, пошли! Лан поднялся, пристыжено поскуливая, потащившись вслед за Маем. Последние пару минут своей жизни он совсем не помнил, но на подсознательном уровне чувствовал, что где-то сильно проштрафился.***
— Ах, как же давно я сюда не заходил. Егоза, открывай мастерскую! — скомандовал Парнас, довольно потирая руки. Мужчина радостно скалился, то и дело щурясь под лучами солнца. Завидев вышедших из хатки Лана и Мая он тут же посерьезнел, подобрался, как бы вскользь поинтересовавшись: — Как там она? — Жива, — ответил Май. — Ты мог бы быть и поделикатнее. Чуть было ее душу не выпил, мы так не договаривались! — Ну, в уговоре не было и слова о том, что я обязан удовлетворится одной, жертвенной каплей, — пожал плечами черный маг. — Она сумела отвлечь меня, из нее определенно выйдет толк. — Это ученица Селены. — О, даже так! — в голосе колдуна проскочили заинтересованные нотки. — Тогда ясно, почему она мне так приглянулась. Только вот не понимаю, что она забыла в столице. Тут же охотник на охотнике… — Знаешь, я тоже не всегда понимаю, зачем тебе понадобилась столица… — прикрыв глаза, и, видимо поддавшись воспоминаниям, пробормотал манул. — Будь у меня выбор, я бы держался отсюда подальше. — Выбор? А разве он у кого-то есть? — насмешливо поинтересовался колдун. — Есть иллюзия выбора, друг мой. Однако же, прожив с мое, начинаешь убеждаться, что действуешь исключительно по чьей-то прихоти. Что от тебя, каким бы великим и могущественным ты ни был, ничего не зависит. Я пошел против воли отца и брата, уехал в столицу. Приютил некогда у себя Селену, вывел ее в люди. Научил магии. Она отравила царя. А затем уехала, не попрощавшись. И уже там встретила тебя, обучила и даже направила ко мне. Все еще считаешь, что мой переезд не имел смысла? Манул, последовав примеру колдуна, пожал плечами, задумчиво следя за усердно работающим Егозой. Мальчишка то и дело куда-то отбегал, тащил какой-то инвентарь, исчезая в ветхом сараюшке, а затем выбегал обратно. — Между прочим, очень талантливый мальчонка. Сирота. Пытался ограбить меня пару месяцев назад, ну, я его и пожалел. Взял в ученики. Видишь, как старается? — колдун перевел взгляд на Егозу, улыбнулся тепло, заставив Мая вздрогнуть. Уж кто-кто, а Парнас на его памяти никогда не страдал от сентиментальности. — Передашь ему свой дар? — спросил он как бы невзначай. — Да, но ты ему пока не говори. Мальчишка очень боится проявлений чернобоговой милости… — колдун вздохнул устало, потерев шею. — У него ведь всю родню упыри пожрали. Однако вот, меня терпит. Пока что… — Тоже скажешь, что судьба? — фыркнул оборотень. — А что же, как не она? Мальчонке уготовано великое будущее, и не зря боги соединили наши тропинки. Манул лишь усмехнулся в ответ. В предназначение Май верил слабо, невольно подумав, чего же в таком случае хочет добиться от него госпожа Судьба. Увы, но пока ответа на свой вопрос оборотень не находил.***
Луна приветливо улыбалась с небосвода, тихо шумел прибой, накатывая на берег посеребренными волнами. На пустынном, каменистом берегу не было ни намека на жилище человека, на чье-либо присутствие вообще. Где-то вдали, подобно миражу возвышались белоснежные стены Белграда, казавшиеся необычайно искусным миражом. Манул стоял у самой кромки воды, задумчиво глядя куда-то вдаль и крепко сжимая пальцами свое новое оружие, подозрительно похожее на уничтоженные в недавней битве грабли. Слегка коротковатые, с толстой, металлической рукоятью, они были инкрустированы спиралеобразным растительным орнаментом. Касались воды длинные, криво изогнутые лезвия, напоминавшие чем-то оружие Шлынды. Лан же обретался чуть поодаль от воды, встав на четвереньки. Вмиг тело его изогнулось под серией мощнейших судорог. Сквозь тихое, жалостливое рычание отчетливо слышался хруст ломаемых костей. Перекинувшись, громадный зверь поднялся, выгнулся, завыв. Блеснула металлом роскошная черная шерсть. Май встрепенулся. Взмахнул сердито длинным хвостом, слегка шевельнув проявившимся кошачьими ушами. Вскинув руку, сделал пару ловких выпадов в сторону мгновенно отскочившего от удара Лана. Оскалился довольно, вновь атаковав. Запели, разрезая воздух лезвия грабель, чуть было не настигнув противника. Но Лан опять увернулся, отпрыгнул на пару метров прочь, зарычав глухо, с угрозой. Встала дыбом шерсть на его загривке, потекла из оскаленной пасти слюна. — Ну-ну, сам же попросил, а теперь злишься? — окликнул его Май. — Не давай зверю власти над собой. Хотя бы подружись с ним! Вовкулака лишь зарычал в ответ. В этой форме говорить он не мог, да и не хотел. Зверю было комфортно после долгих недель сна вновь почувствовать мир. Манило разнообразие ощущений, и только этот надоедливый кошак портил всю идиллию. Он раздражал своим показательным весельем, своей усмешкой победителя. Ну уж нет, в этот раз он точно победит. Будет ли он в этот момент зверем, или человеком, но он справится, не проиграет. Вовкулака замотал головой, приводя в порядок собственные мысли и чувства. Сощурив глаза, и закрыв пасть, стрелой набросился на манула, с явным сожалением вспоров массивными когтями воздух. — Ты проиграл. Жаль, — в тот же миг известил его Май, в своей обычной манере усмехнувшись. В тот же миг вовкулака завыл, покатившись по песку. Рукоятка граблей угодила ему в точности по печени, вышибая весь дух. - Начинал ты очень многообещающе. Налетев на очередную кочку, оборотень сменил трансформацию, распластавшись беспомощно на песке, глядя широко распахнутыми глазами на матушку-Луну. Май тем временем, аккуратным изящным движением заложил грабли за спину, зафиксировав в привычной телу конструкции из ремней. — Браво, это было впечатляюще, — к манулу поспешил подойти колдун. Парнас внимательно наблюдал за поединком, выйдя с поздравлениями, стоило только наметиться победителю. За ним хвостиком плелся и Егоза. — Как оружие? Надеюсь, я воплотил все твои пожелания? — Да, все даже лучше, чем я смел надеяться. — Что ж, рад этому, — колдун задумчиво почмокал губами, явственно намекая, что не закончил свою мысль. — Знаешь, хочу предупредить тебя напоследок. Знаю, что завтра мы расстанемся. Возможно навсегда. Но один совет я тебе все же дам: не недооценивай охотника. Не зря они являются воинами, «столбами» власти ирииловой в этом мире. Да и господина Ульса я бы не рекомендовал тебе сбрасывать со счетов. Он-то может и редкостный дурак, но остальные-то могут оказаться разумнее. В городе все еще свежа память о верном слуге Жориха Дорского… — Я понял, на что ты намекаешь, старик, — Май успокаивающе перебил Парнаса, подойдя к нему вплотную. — Я не откажусь от своего желания убить Самаэля, если ты об этом. Он уничтожил мой дом, мое будущее… — Месть еще никогда не помогала ни людям, ни оборотням, Май, — возразил Парнас. — Может, ты и прав. Но я не отступлюсь от своего. Этот охотник сломал мою судьбу. Уничтожил мой дом, я не намерен жить, зная, что эта сволочь здравствует на богатствах моей семьи! — рявкнул манул, задрожав от гнева. — Что ж, твой выбор. Каким бы он ни был, я буду его уважать, — вздохнув, устало ответил колдун. — В любом случае, запомни мои предостережения. Осторожность еще никогда не подводила. Особенно в вопросах мести. — Меня не найдут, я уже имею пару весьма интересных идеек как спрятаться… — Раз так, то более не буду волноваться о тебе. — И не надо. Воспитывайте своего отрока и живите в свое удовольствие. Ладно, поду приводить в чувство это волчье недоразумение, — с этими словами Май направился ко все еще не пришедшему в себя вовкулаке. — Вы думаете, с ним все будет хорошо? — обеспокоено осведомился Егоза. — Этот кошак еще не из таких передряг выходил целым. Нам остается только отстранено наблюдать и молить Чернобога о милости, — ответил ему снисходительно Парнас, потрепав парнишку по голове. Мальчонка насупился, отскочив от незапланированной ласки. В конце-концов, он уже достаточно взрослый, чтобы не нуждаться в подобных проявлениях нежности.