Сделаю это яркой весной

«9 февраля. Уже кончается зима. Стал прогуливать еще больше занятий и, кажется, совсем оброс в «н»-ках и двойках, ведь если я и был, меня непременно спрашивали, а если меня спрашивали, то я совсем ничего не отвечал. Стоял и молча смотрел на класс, который, как всегда, посмеивался с меня. Учителя вздыхали, снова брались за свою ручку и любовно выводили в журнале своих лебедей, приговаривая при этом, какой я отвратительный ученик в этом классе и как я порчу общую картинку замечательности остальных. Они не верили, что из меня выйдет что-то хорошее. И с каждым разом я верил в это все меньше. И поэтому я перестал ходить на занятия. Если из меня ничего не выйдет ничего хорошего, что толку биться? Как говорить что-то глухому. Я все чаще крал у отчима деньги, правда, теперь меньше. За прошедшее время он этого даже не заметил. Странно. Вот вам и взрослая ответственность – каждое утро с кошелька исчезает по 300-500 рублей, а ему хоть бы хны. Я шел во время таких добыч в кондитерскую, а затем к Ирине Васильевне. Если в кабинете были дети, мы вместе обсуждали их проблемы и пытались помочь – даже я! Помочь! Этим ноющим эгоистичным созданиям! А если детей не было, то она уже пыталась помочь мне. За чашкой чая и вкусными печеньями, она пыталась убедить меня, что не все пропало. Что я умный юноша, который, если захочет, сможет взять себя в руки и превратить свою жизнь в нечто иное и более радостное. Мол, я смогу хорошо учиться, смогу преодолеть эти жизненные ситуации, смогу найти работу и в будущем обзавестись семьей. Я не хотел обидеть ее и сказал: «Я подумаю над этим». Конечно, Ирина Васильевна понимала, что я не стану над этим думать. Она знала, что мне нужен повод, сильный толчок, что-то, что буквально заставит меня осознать – в мире все не так, как я это увидел и привык видеть. Но только такого толчка не было, и я думал, что вряд ли будет. С каждым днем я все сильнее убеждался, что все происходит именно по тем принципам и «сюжетам», которые я когда-то выявил. Мир – штука отвратительная и грязная и, если честно, чем больше я это понимал, тем меньше мне хотелось в нем жизнь. Начиная с того самого 28 января к Ирине Васильевне трижды в неделю стал приходить Андрей. Он по первой всегда приходил один, рассказывал о своем сыне. Рассказывал, что было удивительно, с какой-то радостью в глазах. Кажется, благодаря Ирине Васильевне им удалось достигнуть какого-то взаимопонимания. Этот альфа, которого я почему-то больше не мог называть «мужиком», так заботился о своем отпрыске, что однажды я четко понял – мне хочется увидеть этого непоседливого парнишку. А еще этот альфа постоянно съедал принесенные мною печенья. И после этого постоянно водил меня в кондитерскую Карла в качестве компенсации. Это было странно. Андрей спрашивал совета у Ирины Васильевны, запоем ее слушал, не обращая на меня внимания, ел мои печенья с довольной улыбкой, пил чай, а после, будто бы это уже вошло в норму, одевался и звал меня за собой, мол, пошли, пора компенсировать ущерб. Это казалось сначала чем-то вроде попыток заманить меня в свое логово, чтобы потом что-то со мной сделать. Казалось попыткой откормить меня, чтобы потом сожрать самому, но, в конце концов, мы просто доезжали до кондитерской, ели пирожные и разговаривали. Сначала говорили мы мало. Говорили о чем-то отвлеченном вроде работы, погоды. А потом как-то раз он спросил, почему я такой подросток, на кого я так злюсь и кому я хочу испортить жизнь. И тогда мой ответ удивил не только его, но и меня самого. Я думал, что злился на всех. С того треклятого двадцатого марта я возненавидел весь мир. Я злился на всех и всех ненавидел. А ему я сказал, что я злюсь на себя и на свою слабость. Я сам был поражен этим ответом. Андрей сказал, что моя злость и есть моя слабость. И я не знал, что ему ответить. На следующий день он, взрослый и серьезный, якобы, альфа, рассказал мне о том, что всегда мечтал о своем небольшом ресторанчике, малом бизнесе, но судьба распределила все именно так. В ответ я поделился с ним, что сам всегда хотел стать кем-то вроде шеф-повара в своем собственном заведении, и тогда он в шутку сказал, что когда ему удастся открыть свой ресторан, он обязательно возьмет меня шефом. Это заставило меня улыбаться. За прошедшее время я выявил еще одну странность. Мне стало как-то проще. Я стал меньше злиться, с какой-то неведомой уверенностью и чем-то отдаленно похожим на радость каждый день приходя в школу. Особенно по четвергам, субботам, понедельникам и вторникам. Тогда приходил Андрей, и я вкусно кушал. Ирина Васильевна смеялась, и я не понимал почему. Дни шли один за другим, и я старался все раньше уйти из дома, чтобы больше пробыть на улице. Теплело. И меня сильно, непреодолимо тянуло к крышам многоэтажек. Я не знал почему, ведь это не было желание скинуться вниз и расстаться с жизнью, что удивительно. Меня тянуло ввысь. Я смотрел на людей с высока, я смотрел на мир, и мне было спокойно. Я смотрел на небо, и тоже хотел быть птицей. Наверное, это завораживало меня. В одну из последних прогулок с Андреем я рассказал ему об этом. Нехотя, но рассказал. Мне хотелось услышать, что он мне скажет в ответ. И он сказал, что меня тянуло к свободе. Что я хотел быть свободным. Андрей не понимал, насколько верно попал в точку, не догадывался, насколько был прав. После этого меня охватил странный интерес к этому взрослому, умному человеку. Я чувствовал, что он опытнее меня, и мне хотелось узнать, что он думает. Особенно обо мне.» Еще один новый день. Середина февраля, а уже сходит снег. По улочкам текут грязные реки, дети прыгают по лужам, а подростки вовсю гоняют нараспашку. Дует легкий ветер, погода странная, но отчего-то приятная. Позволяет ощутить себя чуточку легче. Артем стоял у ворот школы, дожидаясь Андрея и его сына. В этот раз они решили пропустить долгую прелюдию в виде похищенных печенек и расплаты в кондитерский, сразу переходя к основному действу. Андрей привел своего маленького непоседу, взбалмошного мальчишку, чтобы познакомить его со своим, как он объяснял мальчику, школьным другом по пирожным. Это объяснение очень нравилось маленькому Леше, и когда он увидел Артема, того самого друга, он отцепился от своего отца и побежал к нему, после останавливаясь и деловито протягивая руку. - Меня зовут А-лек-сей! – По слогам произнес мальчик, пожимая протянутую омегой руку. – А тебя как зовут? Папа рассказывал мне, что вы школьные друзья по пирожным! - Мое имя – Артем, - на удивление спокойно произнес он, садясь на корточки к маленькому альфе и заглядывая в его глаза. Странный активный малыш, который, почему-то, не вызывал раздражения и не казался таким уж и ужасным. Интересно, все дети такие? – Твой папа тебя обманул, мы не школь… - Мой папа не может обманывать! – Гордо перебил Леша и дождался, пока подойдет Андрей, которого, к слову, умиляла эта картина. Двое детей, помладше, да постарше. - Мы идем за пирожными? Ммм? – Спросил мужчина, прикидывая, что сегодня их путь будет лежать не только через кондитерскую Карла. Артем так хотел познакомиться с Лешей, да и тот, слушая рассказы своего отца, хотел узнать про странного учащегося неученика, который ходил в школу, но вместо учебы болтал с волшебницей Ириной Васильевной и кушал Карловы пирожные. - Да. Только в этот раз я плачу за себя сам, - гордо сказал Артем. – В этот раз моих печений никто не похищал. - Ну уж нет, - возразил Андрей и хмыкнул, залезая в машину. – Я потом похищу твои печенья, а сегодня мы отмечаем день знакомства. Юноша смотрел на взрослого альфу, который отпросился с работы, смотрел на его сына и поражался. Во-первых, тому, что мужчина пошел на такое ради своего сына, показывая, что он его любит. А во-вторых тому, что он – Артем – совершенно никто для каждого из них, но почему-то все сложилось так, что они, все втроем, проводят один из дней вместе. И почему-то, это заставляло почувствовать себя нужным. Что за телячьи-то нежности… Они провели вместе практически весь день. Сначала, как и планировалось, поели пирожных, а затем, по велению маленького командира Леши, отправились в кинотеатр. До сеанса на «Зверополис» он потащил их по магазинам и, почему-то, захотел видеть Артема принцессой. Тот всячески отнекивался и вспомнил, почему так не любит детей, но тем не менее, корону на его темную головушку одеть удалось. Андрей во мгновение ока стал пиратом всех морей и океанов, грозным и сильным, а сам Лешка стал королем. Подстать принцессе, конечно же! Так они на фильм и отправились, в сопровождении умиленных взглядов и недовольного бурчания Артема. Весь мультик они просидели молча, потому что это было действительно интересно и смешно. Когда "Зверополис" кончился, Лешка выбежал из зала с довольными визгами и улыбкой на своем лице. В его руках была недопитая газировка и бумажные лисьи ушки. Его радости не было предела и, если быть честным, Артему было ничуть не скучнее. Он ощутил себя ребенком, которому отдали частичку того, что когда-то забрали. Эти двое веселились, а Андрею казалось, что он стал отцом двоих детей. Он вышел вслед за ними, выкинул пустую бутылку и ведро попкорна, думая, что же станет следующим пунктом, что они увидят и куда пойдут. Ему казалось странным и было неожиданным то, что его маленький драчун, маленький ураганчик - сын Лешка - стал послушным и довольным, весело болтая с Артемом - проблемным подростком, который делает то, что ему вздумается. Видимо, притягиваются не только противоположности.