***
Хару проснулась от того, что оконная рама ужасно сильно скрипела, а холодный ветер хозяйничал в комнате, разбрасывая на ковер белые листы бумаги. Поежившись, девушка поспешила закрыть окно, совершенно не удивляясь тому, что оно было распахнуто настежь. Взглянув на свой будильник, Есиока отметила, что в принципе уже можно снова собираться на работу, хотя сил и желания совершенно не было. Ужасная усталость переполнила хрупкую чашу терпения, затапливая уголки сознания, превращая уравновешенную и рассудительную девушку в капризного ребенка. С трудом заставив себя перебороть это нежелание, Хару принялась собираться. Где-то внизу мама привычно готовила завтрак, звеня тарелками и переворачивая скворчащие ломтики бекона. Привычная обыденность…рутина, что не приносит никакого эмоционального удовлетворения. Застегивая чистую блузку, Хару скучающе оглядывала свою комнату, натыкаясь на странные черные ягоды. На секунду девушке показалось, что она знает эти незнакомые ягоды, но припомнить, как они называются сразу не смогла. Схватив веточку ягод, Есиока направилась вниз, мама по привычке находилась в своем мире, в котором дочери места не нашлось. Решив позавтракать по дороге на работу, шатенка наспех заколола длинные волосы, прихватила серый жакет и громко крикнула: — Я ушла, буду поздно! — выскользнула из дома раньше обычного, на ходу рассматривая черные ягодки, иногда принюхиваясь к ним. Медленно двигаясь, сквозь большой поток людей, Хару то налетала на кого-то, бормоча извинения, то дети или школьники налетали на нее, пугливо таращась и улепетывая на занятия. Пестрые вывески, гул машин и разговоры прохожих сливались в одну мелодию, заезженную пластинку, от которой болела голова. Перебежав дорогу, Хару села за пластмассовый столик, одного из уличных кафетериев, продолжая смотреть на ягоды. — Это же тутовые ягоды! — восторженно пробормотала Хару себе под нос, вспоминая откуда она их может знать. — В школе же вроде изучали, они безвредны для организма, их можно использовать, как сладость, — с удовольствием забросив несколько ягодок в рот, девушка зажмурилась от того, как мягкая водянистая плоть брызнула соком. Но с приятным соком, что-то начало меняться, звуки в несколько раз усиливались, начиная, давить на барабанные перепонки. Испуганно распахнув карие глаза, Хару закричала в голос от увиденного. Все стало в несколько раз больше и казалось гигантским, сама же Есиока сидела на большом пластмассовом стуле, она была маленькая, едва ли сейчас она была больше фарфоровой куклы. — Не может быть, — истерично пискнула девушка, стараясь спуститься вниз, пока ее не увидел какой-нибудь ребенок. Кубарем слетев со стула, Хару спряталась за ножку стола, боясь высунуться и быть раздавленной. Потирая ушибленную коленку, девушка осела на асфальт, из глаз текли слезы, а шум просыпающегося города был настолько сильным, что на мгновение шатенке показалось все происходящее кошмарным сном. Ущипнув себя пару раз, Хару поняла, что это не сон, и что без чьей-либо помощи она попросту не выживет. — Пошел отсюда, негодный кот! — загрохотал где-то поблизости мужской прокуренный голос, от чего Есиока сжалась в комок, прикрывая голову, — в следующий раз живым не уйдешь! — Это мы еще посмотрим! — усмехнулся толстый кот, белой молнией пролетая мимо столиков, зная, что за ним никто не гонится. — Бута-сан! — вскрикнула Хару, узнавая голос ворчливого приятеля из Канцелярии, заставляя толстяка гневно повернуться на оклик, но тут же смягчится в выражении лица. — Ты чего тут сидишь? — подозрительно спросил Мута, подходя к знакомой, помалкивая о некоторых изменениях, радуясь, тому, что тупая птица все сделала по-своему. — Помоги мне, — утирая слезы, прошептала Хару, смотря на кота с нескрываемым обожанием, заставляя Муту слегка занервничать. — Ты же в Канцелярию? Скептически оценив рост девушки и ее положение, Мута утвердительно хмыкнул. До тонкого чутья кота донеслись запахи ненавистных ягод Тото. Толстый кот растянулся в безумной улыбке, предвкушая уже выражение лица упрямого аристократа. Покорно склонившись. Он позволил Хару оседлать себя. — Держись крепче, только не вырывай мою шерсть, — нравоучительным тоном, приказал Мута, резко стартуя. Уткнувшись носом в шелковистую шерсть друга, девушка смогла хоть немного успокоиться и почувствовать себя в безопасности. Есиока не решалась поднять голову и смотреть на дорогу, зажмурившись и чуть не распластавшись на спине кота, чувствуя, как его мощное тело напрягается от движений. За всю дорогу Мута так ничего и не сказал, лишь стоило ему свернуть с главной дороги в тихий переулок и немного попетляв, он наконец заговорил: — Спускайся, мы пришли, — лениво протянул жирдяй, набираясь смелости для встречи с Бароном, — иди первая, я пока найду эту безмозглую птицу. Хару, отдернув юбку карандаш и поправив блузку, нерешительно зашагала к знакомому кукольному домику, который теперь был большим. На первом этаже горел свет. Задержавшись на пороге, шатенка все же слегка постучала по дереву костяшками пальцев, ожидая, когда же аристократ откроет дверь. Как и подобало джентльмену, Барон практически сразу распахнул дверь, замирая от удивления. Встречаясь с заплаканными глазами цвета охры любимой девушки. Хару в изумлении открыла рот, в очередной раз утопая в загадочном взгляде кота, которого так сильно любила. Не сдержав нахлынувших чувств, девушка все же бросилась на шею Барона, расплакавшись и что-то бессвязно повторяя. Получая на этот раз намного больше в ответ: такие желанные и крепкие объятия, подобие довольного урчания и до безумия нежный и легкий поцелуй. — С возвращением! — тихо прошептал Барон, закрывая дверь за девушкой, делая вид, что не видел заговорщицких улыбок Муты и Тото, что смогли сплотиться и помочь двум любящим сердцам вновь обрести друг друга.Часть 1
25 февраля 2016 г. в 09:56
Ночь. Какое удивительное и прекрасное время суток. Именно ночью мы становимся другими: немного добрее, смелее и честнее. Во сне к нам приходят образы нашей счастливой, но несбыточной жизни. А что, если сказка уже один раз сбывалась наяву?
Хару Ёсиока, молодая девушка возраста двадцати двух лет, возвращалась домой. Это была не та девочка-подросток, что несколько лет назад обращалась за помощью в «Кошачью канцелярию». За это долгое время из гадкого утенка девушка превратилась в прекрасного лебедя. Ее каштановые волосы отросли до лопаток, мягко струясь локонами по спине. Угловатая фигура подростка, округлилась, подчеркивая все прелести молодого девичьего тела. Единственное, что не изменилось в Хару это ее доброта и любовь к кошкам.
Возвращаясь после очередного тяжелого рабочего дня, девушка рассеяно улыбалась. На небосводе уже загорелись яркие звезды, что освещали ей путь в темных переулках родного района. Вдалеке слышались пьяные окрики мужчин, желающих познакомиться, заставляя Хару прибавить шаг, а затем и вовсе перейти на бег. Отворив калитку и залетев в дом, Есиока смогла спокойно выдохнуть, опустив на пол тяжелую сумку.
Свет нигде не горел, и девушка, быстро скинув туфли и спотыкаясь в потемках, поднялась в свою комнату, от усталости плюхаясь спать в костюме. Рутинные будни изматывали: каждый день она просматривала множество документов, отсылала факсы и отвечала на звонки. И все это время Хару вспоминала приключения в кошачьем королевстве. Беззаботное время прошло, оставив горький привкус воспоминаний. Незабываемую сказочность происходящего, потрясающий вкус чая и невыносимый характер толстого кота. Первый танец и руку Барона на своей талии…
Тяжело выдохнув, Хару подтянула к груди ноги, укрываясь пуховым одеялом, проваливаясь в сон. В свою персональную повторяющуюся сказку, где она остается кошкой, а Барон не отвергает ее. Как много мы можем отдать за то, чтобы наши сны сбылись?
В серой предрассветной дымке, когда, кажется, что город абсолютно нелюдим, сквозь утренний туман по мокрым от ночного дождя дорожкам бежал очень толстый белый кот. Его морда деловито осматривала одинаково бедные дома с покосившимися крышами или прогнившими заборами в поисках особенного. Замерев возле редкого заборчика с облупившейся краской, кот махнул пушистым хвостом, поднимаясь на задние лапы.
— Это здесь! — ничуть не пугаясь, что его могут услышать, громко крикнул он, с трудом протискиваясь через щель. — И почему я всегда должен выполнять всю грязную работу?
Сверху на здоровяка, коршуном налетел черный ворон, хватая того за лапы и взмывая вверх, ища нужное окно. На его холке спокойно и даже слегка отстранено восседал маленький кот, одетый в кремовый костюм. В одной руке у аристократа находилась трость, второй же он держался за ворона.
— Тото, я думаю, крайнее окно, — подсказал птице Барон, всю дорогу до этого молчавший.
Странное чувство тоски заставило кота, доселе спокойно жившего обычной жизнью сыщика, навестить когда-то бывшую клиентку. Удивлению Барона не было предела, когда Мута и Тото тоже изъявили желание поведать Хару. Устав висеть в унизительной позе колбасы, Мута неуклюже прыгнул на подоконник, вцепляясь в него когтями, издавая ужасные звуки скрежетания металла.
— Тупой кот, — презренно выплюнул ворон, описывая легкий полукруг, дабы приземлиться с толстяком. — Он сейчас всю округу разбудит!
— Заткнись! — прошипел Мута, отворяя окно, мягко спрыгивая на пол комнаты.
Барон, соскочивший с шеи Тото, последовал за другом, более грациозно и непринужденно спрыгивая с подоконника на стол, заваленный всяким барахлом. Без особого интереса, обогнув стопку документов и разбросанных папок, аристократ даже не удивился, что стол Хару завален не только бумагами, но и одеждой, фантиками и прочими безделушками.
— Ты уверен, что это Хару? — недоверчиво спросил толстяк, осматривая совершенно, как ему показалось, незнакомую девушку. Не узнавая в ней того подростка, которая спасла наследного принца и из-за которой Барон еще долгое время ходил темнее тучи.
— Уверен, — спокойно отозвался аристократ, приметив на стене фотографию, где Хару обнимала свою маму, — тебе следует быть более внимательным к мелким деталям!
— Хочу заметить, что девочка сильно изменилась — похорошела, — проворчал толстый кот, заглядывая в лицо спящей, начиная тихо мурлыкать, стоило Хару беспокойно завошкаться.
— Я с тобой полностью согласен, Мута, — улыбнулся Барон, убирая каштановую прядь с девичьего лица.
Как жаль, что их визит краткосрочный и тайный, минутный и глупый порыв. Тото, о котором забыли представители кошачьего рода, аккуратно водрузил на стол тутовые ягоды, быстро вылетая в окно. В первых лучах восходящего солнца, глаза Барона замерцали неестественным светом, а печальная улыбка и вовсе спала с лица аристократа, теперь кот выглядел серьезным.
— Надеюсь, Хару нас еще помнит, — прошептал Барон, легко целуя ручку спящей девушки, покидая комнату, терпеливо ожидая, когда Мута запрыгнет на подоконник.
— Ты совсем раскис, — процедил Мута, невесело усмехаясь, прекрасно зная всю историю Барона и как ему не везло с противоположным полом, как нелегко было выстраивать отношения, позабыв навсегда Луизу, что исчезла из его жизни так внезапно. — Почему ты просто не попросишь ее вернуться? — продолжал недоумевать кот, переходя дозволенные границы.
— Ты сам прекрасно знаешь наши законы, она сама должна хотеть вернуться. Я не в силах что-либо решать, — холодно отчеканил Барон, поправляя свой пиджак и перчатки, стараясь не глядеть на друга.
— Я пройдусь, — прошипел Мута, выпрыгивая из окна, чудом цепляясь за близрастущее дерево, плавно съезжая вниз, убегая слишком резво для такого габаритного кота.
Постояв еще несколько секунд, Барон резко прыгнул, оказываясь на шее поджидавшего ворона, еще раз печально посмотрев на Хару, аристократ закрыл глаза, отдаваясь полету. Утренний ветер, приятно обдувал золотистую шерсть, заставляя чувствовать себя живым котом, но ветер не мог унести его воспоминания, его мысли и чувства, что съедали благородного аристократа уже очень давно. Лишь глаза Тото загадочно блестели, а сам ворон подозрительно был молчалив, но Барон это все списал на то, что Мута отказался от полета.