Осколок

      В груди что-то сжималось, оно невыносимо болело и норовило лопнуть где-то там, внутри, — это было его сердце. Каждый вдох обжигал лёгкие, горло и нос, словно он вдыхал раскалённый воздух. Пальцы, крепко сжаты в кулаки, были упёрты костяшками в выгоревшую землю, а глаза, покрасневшие от нескольких минут истерического плача, застыли оранжевыми стекляшками на фарфоровом лице, не сдвигаясь с места, они неотрывно смотрели вперёд: на обгоревший порог дома, где, покосившись, стояла треть двери, валялись многочисленные перегоревшие то на пополам, то на несколько частей, серые, обугленные балки, где-то там же были и их комнаты, погребённые под завалами сгоревшего дерева, чёрных, от сажи, камней и нескольких, слегка лопнутых, но более или менее целых, шиферин.       Согнувшись, лбом касаясь земли, он впервые ощущал пустоту. Не было эмоций, не было желаний, не было цели, не было и тех, к кому ему бы хотелось вернуться — у него не было ничего. Даже мысли улетучились, оставив голову пустовать.       Чувствовали ли такое души, которые стали «минусами»? Была ли эта пустота похожа на их пустоту? Если да, то станет ли душа, у которой внутри уже есть Пустой, «минусом», или она просто исчезнет, без права на перерождение?       Чёрная реацу, кружа огненным хороводом вокруг сломленного духом тела, причудливо изгибалась, ластясь к своему хозяину. Маска, в этот раз появляясь совсем по другому, медленно, словно сомневаясь, а стоит ли отдавать душу в распоряжение демону?       Резкая боль, показавшаяся совсем ничтожной, и сильный пинок в бок, отправили Ичиго в полёт на несколько метров.       — Ты чего это удумал, падла?! — его лицо исказилось в гневе, алые глаза, налившись кровью, давили не хуже реацу, руки со сжатыми кулаками, подрагивали в гневе, а ноги медленно чеканили каждый разделяющий их шаг.       Подойдя достаточно близко, чтобы можно было схватить бледно-мёртвого подростка за грудки, осколок с силой запустил обмякшее тело в потухший экран. Раздался звонкий звук бьющегося стекла, а Ичиго, приземлившись на правое плечо, выплюнул кровь, возвращая крохи осмысленности во взгляд.       — Ты смотри! — похрустывая фалангами пальцев, бушевал «внутренний демон». — Сдаться он решил! Слабак!       Нога, в этот раз правая, попала точно в челюсть рыжего, подбрасывая его на метр в воздух, а следом, кулак, впечатанный точно в центр груди, заставил Ичиго на секунду задохнуться.       — Ты столько раз ныл, что хочешь их увидеть, — вцепившись в рыжие волосы и подымая тяжело дышащего человека, яростно выплёвывал юноша. — А что теперь?! И что, что дом разрушен? Что с того, что его нет?!       Отбросив тело назад от треснувшего экрана, Хаген, щёлкнув шеей и позвонками, медленно начал подходить к Ичиго. Он крепок, невообразимо крепок. Покосившись на свои кулаки, осколок искривил губы, костяшки сбиты уже после нескольких ударов, а на ноге, кажется, сломан палец.       Делая третий шаг, осколок оборачивается, смотря на иссиня чёрный, исчезающий, экран. Ичиго не хочет жить. Смысл его жизни утрачен. Неужели этот остолоп реально в это поверил?! Хотя, увидеть сожжённый дом после того, как ты лелеял мечты о том, как встретишься с сёстрами, отцом и друзьями, целых два или больше месяца...       Передёрнув плечами от этой мысли, черноволосый юноша и сам пошатнулся от такого, но сделал последний шаг, снова поднимая Куросаки.       — Слушай меня внимательно, — внятно и дотошно точно выговаривая каждую букву, произносит осколок прямо Ичиго в ухо. — Я не почувствовал здесь реацу твоих сестёр или отца, только реацу Синигами. А теперь, предположим, даже если их и убили, то где они должны появиться?       На секунду молочно-шоколадные глаза наполнились осмысленностью, а мозг, доселе отрицающий всё, в темпе начал гонять серую жидкость.       — Сообщество Душ... — сухие губы потревожили воздух, замолкая на миг. — Урахара должен что-то знать!       Брови снова сошлись над переносицей, а рука, грозно сжимающая плащ, расслабилась, позволяя Ичиго, пошатнувшись от недавнего избиения, но всё-таки устоявшему на ногах, осмотреться. Как всегда это место было наполнено тьмой, даже идеально тонкий экран сейчас казался её частью.       — Что здесь произошло? — ничего не понимая, озадачился Ичиго, ещё пристальней всматриваясь на постепенно затягивающуюся трещину в экране.       — Да так, — пожал плечами парень, отворачиваясь. — Просто один кретин решил, что мир для него рухнул, а посему, он решил себя уничтожить.       Испуганно покосившись на Хагена, Ичиго сглотнул противный комок. Неужели он и правда настолько отчаялся, что решился на такое? Память податливо показала недавние воспоминания, отобразив их на огромном чёрном экране.       Сверкнув, озарив ослепительной вспышкой всё пространство, на экране показался главный герой. Сломленный, побитый, словно дворовая собака, он валялся на коленях, лишь несколько слезинок, скатившихся по костяной маске, давали понять, что у него остались ещё хоть какие-то чувства. Следом за слезами, его руки начали сжиматься в кулаки, пробивая кожу, а после, реацу, танцуя языками пламени в жутковатом хороводе, начала поглощать тело, но в один миг всё прекратилось... Чёрное пламя реацу погасло, кулаки — разжались, а глаза, плотно сомкнувшись, — закрылись.       Осев на темноту, из которой состоял пол, Ичиго посмотрел на Хагена, который, сложив руки на груди, хмыкнул:       — Никакой благодарности, — поворачивая лицо к экрану, гордо произнёс осколок сознания. — Я — часть тебя, и всегда буду тебя защищать. Ведь кроме меня, старика Зангетсу и Пустого, по имени Хичиго, — это делать никто не станет. Друзья — когда-нибудь предадут, враги — убьют, а остальным просто насрать на тебя. Они всегда будут бояться твоей силы, и неважно сколько добрых дел ты сделаешь. А теперь — прочь! Это моё место, а твоё — там!       Указав пальцем на вновь потемневший экран, осколок ухмыльнулся: на лице Ичиго опять играла уверенность, он снова был полон решимости. Теперь, главное, чтобы с его семьёй было всё в порядке, а-то Хаген прямо-таки чувствовал, что Ичиго не сможет удержать себя от мести. А ведь он такой хрупкий и слабый, стоит ему только, не дай Бог, узнать, что с родными что-то стряслось, как он тут же пойдёт крушить всё налево и направо, а с его нынешним уровнем силы — это билет в один конец.       Открыв глаза снова, но уже уставленными на обгоревшую землю, Ичиго, поднявшись, опять огляделся. Эта привычка, приевшаяся ещё в Уэко Мундо, спасала ему жизнь уже несколько раз, так что не стоит ею пренебрегать. Поправив занпакто, слегка слезший вбок, Куросаки, медленно шагая, направился вправо, по тротуару. Опять же, спешить некуда, а использовать сюнпо или сонидо, так это выдать себя здешнему психу-учёному. Пускай уже и был всплеск реацу, но может Киске сочтёт его за буйство какого-то Пустого?       Подняв глаза к небу, Ичиго, выслушивая в голове яростные реплики Хичиго, который, матеря его на нескольких языках, иногда останавливался, чтобы спросить новое, более заковыристое, выражение у более спокойного, но не менее злого, старика Зангетсу, который, к слову, также не отказывал себе в удовольствии наградить рыжего индивида-суицидника парой заковыристых выражений, на которые даже Хичиго реагировал с не присущим ему удивлением и шоком.       Но вот и эта дорога подошла к концу. Остановившись возле магазинчика сладостей «Урахары», прямо напротив большой и свободной площадки, где слева и справа был деревянный забор, а слегка впереди, всего-то в семи-десяти метрах, был древний на вид магазинчик, будто перенесённый сюда прямо из прошлого, либо же из Сообщества Душ, что выглядело более реальным. Хотя, ещё плохо зная этого горе-учёного, Ичиго и не отрицал первого варианта. Мало ли, может Урахара путешествует во времени?       Сделав шаг, Ичиго почувствовал, как его тело прошло сквозь что-то упругое, а после раздался треск и оранжевый купол, накрывающий магазинчик, осыпался яркими искорками.       — Дураку и море по колено, а лужа по уши, да, Ичиго? — вспоминая недавний приступ, язвительно отозвался голос в голове.