Осколок

      Это место было странным, необычно белым и чистым... отбеленным. Здесь не чувствовалось запахов, здесь не было предметов, которые могли бы отвлечь на себя внимание, здесь так же не было ничего лишнего. Ровный коридор, тянущийся вперёд, окрашенный в белый цвет. Местами он пересекался с другими, заставляя его сонную фантазию задуматься над вопросом: "Насколько же большой этот дворец?" Но в нём было невероятно тихо, для таких размеров. Здесь не слышалось шума-гама, здесь не шныряли туда-сюда какие-то личности, как, к примеру, в Готей-13 бегали Синигами. Невольно у Ичиго создалось впечатление того, что это всего лишь огромная больница, где наступил тихий час.       Джируга, идя вперёд, пытался не показывать своей заинтересованности в идущих сзади, но получалось у него это не ахти как. Необычный занпакто, который он держал у себя в правой руке, иногда дотрагивался до пола, чем вызывал тихий звон. Звук, который иногда тревожил слух его спутников, нисколько не заставлял их нервничать, а лишь сопровождал их в их же мыслях. Звон стали, пускай это и был занпакто Пустого, очень даже хорошо напоминал им, что все они воины, а значит — не должны сомневаться в своих решениях, так как это может стоить им жизни. Выступить против своих Капитанов — это ещё пол беды, но вот пойти вслед за ними — значит переметнуться на сторону Айзена и плясать под его дудку, позабыв о своей гордости и чести.       — Не думал, что вы предадите Айзена-сама, многоуважаемый Эспада, — голос был тихим и самоуверенным, он прозвучал вместе с нарастающим шумом шагов.       Заговорившим был арранкар с маской быка. Сам "минус" был одет в стандартную, как все уже успели понять, форму белого цвета. Вокруг него, на расстоянии в метр, собиралась группа похожих на него Пустых, количество которых росло с каждой секундой.       — Рудобон, — закинув топор на плечо и наклонив голову вперёд, выплюнул Джируга. Весь внешний вид пятого клинка словно говорил за него и показывал отвращение к младшему по номеру. — Ничтожная пешка Айзена, — под конец фразы его губы расплылись в ядовитом оскале, а занпакто, скользнув в воздухе, повис на одном уровне с полом. Весь внешний вид Квинта Эспада ясно давал понять, что скоро грядёт битва.       — Я смотрю у вас здесь не всё так гладко? — меланхолично вздохнув, от чего его взгляд упёрся в мраморный белый пол, Изуру покосился сначала на группу, как минимум, из полуста экзекиасов, а после — на арранкара. У него внутри, что интересно, цапались два чувства: одно гласило — помочь арранкару и быстрее найти Капитана Ичимару, а другое — оставить человекоподобного арранкара и, опять же, побыстрее найти своего бывшего Капитана.       — Да пустяки, — наверное забыв, что здесь Синигами, Джируга усмехнулся, позволяя себе предвкушающе звякнуть длинной цепью занпакто. — Идите, я им займусь. Айзена найдёте впереди.       — Думаешь, я позволю какому-то мусору побеспокоить Владыку? — хоть внешне предводитель экзекиасов этого и не показывал, но ярость переполняла каждую клетку его сознания, заставляя руку достать свой клинок. — Силой, данной мне Айзеном-сама, я сокрушу тебя, ничтожество!       Рванув, как по свистку, два десятка "марионеток" направились в сторону Нойторы.       — Оставим это на него, — заглядевшись, как пятеро "минусов" были рассечены пополам, Ичиго потребовалось много усилий, чтобы пересилить себя и оставить временного союзника здесь. Пускай мозг рьяно пытался донести до него, что это Пустой, монстр, один из которых, кстати, когда-то убил его мать, что это тот, кто пожирает души людей... Но похоронить в себе всё то, что делало его им, оказалось не так-то просто. — Идём...       Видеть то, как человек разрушает в себе всё, пытаясь заложить новые основы, невероятно сложно. Наблюдать, как он, переступая через свою гордость и справедливость, уводит взгляд от товарища, и понимать, что ты ничего не можешь сделать, невероятно больно, — это начинает перекраивать тебя, разрывая и сшивая лоскутки твоей души вместе, но уже в другом порядке. Одарив предводителя экзекиасов беглым взглядом, он тут же наткнулся на широкую спину некогда бывшего риока. Почему-то именно сейчас Сюхей понял, насколько же сильный контраст между "старым" и "новым" Ичиго.       Каждый их шаг отдавался эхом, заставляя их уши подрагивать, так как звук скрещивающихся занпакто, доносящийся сзади, действовал на нервы, создавая атмосферу опасности. Но вот, спустя десять минут, звук начал постепенно заглушатся расстоянием, в скором времени исчезнув в однообразии коридора. Но стоило исчезнуть одному раздражителю, как появился второй. Им стал белый цвет. Настолько белый и непривычный для бывших служащих Готея, что он то и дело напоминал о Белом городе и о тех временах, когда трое экс-Капитанов ещё не предали своей организации.       Но, как им казалось, бесконечный коридор, на удивление, неожиданно кончился, выходя прямо в просторный зал, в центре которого стоял массивный каменный трон, на котором, подперев голову рукой, сидел немного поражённый Владыка арранкар. Видеть перед собой того, кого считал погибшим, было странно и необычно, даже слегка интригующе. Была здесь также и доля загадки, но это можно было отнести к негативным эмоциям, которые испытывал бывший Капитан пятого отряда, так как загадки, на которые Соске не знал ответы, он не любил.       — Рад тебя видеть, Куросаки Ичиго, — глаза, мимолётно сверкнув, тут же потемнели, так как их хозяин не хотел, чтобы его удивление было видно на публике, особенно такой колоритной — увидеть подле, как многие уже считали, погибшего человека двух лейтенантов было странно. — "Хотя и не думал, что смогу вновь увидеть тебя." — добавил он уже про себя.       — А я бы так про себя не сказал, — видеть перед собой того, из-за кого начались самые первые серьёзные проблемы в твоей жизни, и не сорваться с места с боевым кличем было... странно. Уже в который раз желание битвы отходит на второй план, давая ему всё большую пищу для размышлений? Сколько бы раз Ичиго ни оглядывался назад, в своё прошлое, он не мог вспомнить, когда в последний раз вёл себя настолько сдержанно.       — И что же тебя привело сюда? — впившись заинтересованным взглядом в осколок маски, застывшим на скуле парня, и чёрном занпакто, мирно покоившимся на поясе слева, Айзен мысленно поаплодировал. Браво! Его творение переплюнуло творца... по крайней мере по уровню развития так уж точно. А вот что насчёт прибывших с ним лейтенантов, Соске мог сказать лишь то, что они достигли банкая и находятся на совсем другом уровне, чем во времена их последней встречи.       Выглянув из-за правой стороны трона, Тоусен, сконцентрировав все свои сенсорные способности на прибывших вместе с Ичиго Богами Смерти, положил левую руку на занпакто, в любой момент готовый применить силу. Гин, улыбка которого на мгновение исчезла, нахмурился — атмосфера, которая сейчас была в тронном зале, плохо сказывалась на его коже, из-за чего та, по большей своей части, всегда была бледной. Да и само присутствие здесь всей Эспады, не считая десятого и пятого клинков, стоящей по обе стороны от трона, подливало масла в огонь, грозясь разжечь такой пожар, что мало не покажется.       — "Почему все считают, что мне что-то от них нужно? — эта мысль заставила Ичиго нахмуриться и сжать от досады кулаки. — Как же это раздражает. Они что, считают меня слабым или думают, что я сам ни на что не способен?!"       — Ичиго, — дотронувшись до плеча юноши, шёпотом потревожил рыжего Сюхей, тем самым давая понять, что вопрос висит в воздухе достаточно долго. Бывшему лейтенанту девятого отряда категорически не нравилось состояние Куросаки младшего, особенно его внутреннее состояние. Оно казалось Хисаги каким-то нестабильным, непонятным, что ли? Все эти трудности, преследующие молодого человека, были слишком даже для взрослого человека, особенно случай с Юми, изменивший психику молодого мужа так, что тот пытается повзрослеть намного быстрее, так сказать — шагает семимильными шагами.       — Мне ничего от тебя не нужно, Айзен, и, не дай Бог, ещё раз это скажешь — убью, — голос, задрожав, а после — заскрипев, наполнился металлом, белки глаз налились чёрным, меняя цвет зрачка на золотой. Реацу, окружающая парня подобно невидимому барьеру, закружилась у его ног, врезаясь в пол и оставляя на нём неглубокие порезы. Воздух задрожал, потревоженный рассерженной духовной силой, но, спустя пару секунд, затих.