Тепло

Давид очнулся в той же палате, где лежал Фер. Он так резко встал с кровати, что в его глазах снова стало темно. Он покачнулся и, держась руками за голову, направился к двери. Дверь открылась раньше, чем он подошел. Вошла медсестра. Он пристально взглянул на неё. Его взгляд был так серьёзен, что она даже опустила глаза. Давид было начал думать о плохом. -Всё хорошо, теперь с ним всё точно будет хорошо. Давид засмеялся. Она обняла его. Он заплакал. Она взглянула на него и улыбнулась. Он стал вытирать слезы, которые всё текли и текли. Давид: «Он жив?» Медсестра: «Он жив» Давид: «И этого больше не повториться?» Медсестра: «Нет» Давид: «Он больше не будет меня пугать?» Медсестра: «Теперь всё точно будет хорошо, исключены все осложнения. Он поправится, и мы его выпишем» Давид перестал плакать. Давид: «Можно…» Медсестра: «Нет!» Давид: «Ну, можно мне его…» Медсестра: «Нет. Нет. Он после сложной операции. Он спит. Нет. Ты итак поднял на уши всю больницу» Давид: «Пожалуйста» Медсестра: « Будет лучше, если ты пойдёшь домой, правда» Давид: « Я не уйду отсюда, пока не увижу Фера» Она вздохнула. Давид смотрел на неё всё также пристально. Она резко развернулась и вышла. Он остался стоять на месте. Лишь спустя несколько минут, стал медленно отходить назад. Дойдя до кровати, он сел. Дверь открылась. Вошла медсестра. В руках она держала халат, бросив его на кровать, она сказала: «Только быстро» Давид улыбнулся и поднял глаза на неё. Девушка была всё так же серьёзна. Она вышла. Он быстро надел халат и отправился за ней. Боже, что тогда творилось у него на душе. Он смотрел по сторонам и не видел ничего: не видел больных, не видел работников больницы, так странно на него смотревших, не видел ту, что вела его вдоль по коридору. Он только слышал стук её каблуков. Он слышал «мы ведь всегда будем вместе, правда?», «я люблю тебя», «поцелуй меня», «ты ведь рядом». Его сердце билось всё сильней и сильней. «Теперь всё будет хорошо». Он представил его лицо, его взгляд, он почувствовал вкус его губ, тепло его тела, жар объятий. В его душе горел огонь, теперь уже не сжигающий, а согревающий. Медсестра остановилась. Давид посмотрел на неё. Она бросила взгляд на дверь, рядом с которой они стояли. Давид немедленно вошёл. Робкими движениями подошёл к кровати. Фер лежал неподвижно. Его глаза были закрыты, волосы взъерошены, губы, с застывшей на них улыбкой, плотно сжаты. Давид слушал его дыхание, его ровное дыхание, лицо выражало спокойствие и умиротворение. Он не знал, что делать. Он не взял его за руку, к пальцу которой был присоединён какой-то прибор. Он не обнял его, не поцеловал, не коснулся. Он просто наслаждался его дыханием. Просто чувствовал, что Фер рядом, что он жив, что он с ним. Давид был счастлив. Он присел. И ему удалось услышать его! Ему удалось услышать стук его сердца! Стук сердца самого дорого человека в его жизни. Он встал, закрыл глаза и услышал, как бьётся его собственное сердце. Он услышал его впервые с того момента, как всё началось, казалось что оно остановилось ещё там, в Зурбаране, когда он вдруг представил, что бы было, если бы Фер умер и оставил его одного. И вот оно снова билось. Оно билось только потому, что билось сердце Фера. Ведь по отдельности их сердца биться не умеют. Вошла медсестра и сказала, что они должны идти. Давид обернулся. Его лицо сияло. Затем он снова повернулся к Феру и, проведя пальцами по его губам, наклонился и крепко поцеловал его. Казалось, что этот поцелуй эхом разлетелся по больнице. Медсестра смотрела с умилением. Давид обернулся и направился к двери. Они вышли.