Лучше родиться ублюдком, чем самому им заделаться, как обычно случается.
Уроки и мудрости от Тириона Ланнистера – 325 ВЭ.
Красный Замок – Королевская Гавань – 299 ВЭ – Ты еще кто такой? – Холодно спросил королевский гвардеец у двери, подозрительно прищуриваясь и опуская руку на рукоять своего меча. Ученик кузнеца нервно сглотнул. – Меня зовут Джендри, и я просто принес посылку, – ответил он. – Меня направили сюда от главных ворот, слуга показывал мне дорогу, привел в башню и показал на ступеньки, сказал идти по коридору. – За этими дверьми личные покои лорда-командующего. Что в мешке, мальчишка? – Потребовал ответа рыцарь. Он был молод, наверное, не больше чем лет на пять старше самого Джендри, а это значило, ему хотелось показать себя, а потому он был намного опаснее, чем старики. – Мечи, милорд, – ответил Джендри, кривясь про себя. Уже достаточно было неловко, что ему пришлось пробираться в Красный Замок, а потом к Башне Белого Меча, где обретались Королевские Гвардейцы, и пока что все стражники знали, что он придет, в отличие, как получается, от этого рыцаря. На лице рыцаря отразился гнев, и он наполовину вытащил собственный клинок. – Сам сир Барристан Селми приходил в нашу мастерскую перед новым годом и заказал мечи, чтобы их сделали до конца этой недели, заплатив за работу особенно, – быстро объяснил Джендри. – Я подмастерье у Тобхо Мотта, мастера-оружейника и кузнеца, у нас кузница на Стальной Улице, – скоро говорил он, пытаясь избежать смерти. Рыцарь вдруг широко улыбнулся. – Тебя ожидают, – сказал он, опуская меч назад в ножны. Джендри вздохнул с облегчением, стараясь удержаться от желания назвать человека скотиной за его дурацкую шутку. Ничего хорошего не вышло бы, назови бастард из простонародья так настоящего рыцаря, не говоря уже о самом Королевском Гвардейце. – Вам стоит самому нас посетить, милорд, – посоветовал он вместо того. – Мы можем сделать вам меч более достойный вашего положения, – предложил он, стараясь, чтобы рыцарь не мог быть уверен по его лицу, что он насмехается над качеством его меча, а не просто был чрезмерно назойлив. Хотя на самом деле было первое. Рыцарь нахмурился, но постучал в тяжелую дверь. – Пришел кузнец, – громко сообщил он, и послышался звук открываемой защелки с другой стороны. – Подмастерье кузнеца, милорд, – поправил его Джендри. – По правилам гильдии я не могу называться кузнецом, пока так не решит мой мастер, – объяснил он, пока открывалась дверь. – Верно, это как если бы оруженосец звал себя рыцарем, – пожилой мужчина, одетый королевским гвардейцем, открывший дверь, согласился с ним. – На этом все, сир Арис, можете идти, – сказал он первому рыцарю. – Как пожелаете, сир Барристан, – ответил рыцарь, уважительно поклонившись. – Полагаю, вы справитесь с ним, если он вдруг задумает дурное со всеми этими мечами? – Весело спросил он. – Думаю, что справлюсь, сир Арис, – ответил Селми, пытаясь вспомнить, был ли он таким же нахальным сорванцом в возрасте юного королевского гвардейца. Уж точно мечником он был получше, да и сейчас мог бы легко его побить. – Заходи, мальчишка, – сказал он Джендри, пропуская его в комнату. Джендри поклонился и вошел внутрь, и Селми снова запер дверь. – Добрый день, милорд, – подмастерье поприветствовал старого рыцаря как полагается, как ему и велели. – Мой мастер, Тобхо Мотт, велел мне пожелать вам всего хорошего в наступившем новом году, и он надеется, что мечи вас удовлетворят. – Это мне судить, их сделали по моим эскизам, которым он должен был следовать, – послышался голос молодого человека. – Я собирался сам к вам придти, но сир Барристан посоветовал использовать его как посредника. Джендри перевел взгляд с Селми на молодого человека, еще совсем ребенка. Он не был достаточно взрослым, чтобы быть королевским гвардейцем, и его одежды, пусть и хорошо пошитые, были не так нарядны, как у благородных лордов, что посещали его мастерскую. – Прошу прощения, милорд, я не знаю, кто вы, – извинительно сказал Джендри. – Вы родственник сира Барристана? – Нет, но по-видимому, родственник стоит рядом со мной прямо сейчас, – позабавленным тоном ответил юноша. – Он и правда похож на него? – С сомнением спросил он Селми. – Похож, ваше величество, – подтвердил старый рыцарь. – Боги. Отец и правда давал себе волю, а? – Сам себя спросил молодой человек, качая головой. – Пожалуйста, напоминайте мне не давать себе увлекаться едой и вином, сир Барристан, – попросил он. – Тебе бы тоже стоило последовать этому совету, учитывая обстоятельства, – обратился он напрямую к Джендри. – Ах да, я забыл представиться, я Джоффри из дома Баратеонов, Первый его имени и… Избавлю тебя от остальных титулов. Джендри моргнул. – Это что, шутка? – наконец спросил он. – Милорды, – добавил он, когда вспомнил. – Нет, но я нахожу все это и правда очень забавным, – ответил Октавиан, улыбаясь. – Я и правда король, но это не то, что мне кажется смешным. – Он и есть. Король, имею в виду, – подтвердил Селми. – И тебе следует обращаться к нему «ваше величество», а не «милорд», запомни на будущее. – Ваше величество, – немедленно ответил Джендри, как можно глубже кланяясь мальчишке-королю, так, чтобы не упасть под грузом мечей в мешке. – Наверное, это мой мастер должен был принести эти клинки сам, – сказал он, задумываясь, сколько ему следует кланяться. – Я не его хотел повидать, – ответил Октавиан. – А теперь выпрямись, не может быть, чтобы тебе было так удобно, да и на полу нет ничего интересного, что стоило бы разглядеть, – продолжил он. – Так лучше, – сказал он, когда Джендри повиновался. – Ты знаешь, кто твой отец, Джендри? – Спросил он ни с того, ни с сего. – Нет, – ответил Джендри. – Я бастард, – неловко добавил он. Октавиан кивнул. – Но ты знаешь, кто твоя мать? – Проверил он. – Она работала в таверне. Умерла, когда я был маленьким, я плохо помню ее, – ответил Джендри, задумываясь, к чему все это. – Да, девка из таверны, но не шлюха, вот почему заплатили за твое обучение подмастерьем у кузнеца, потому что мало было сомнений, кто твой отец, – сказал ему Октавиан. – Учитывая, что сир Барристан подтвердил, что ты похож на своего предполагаемого отца, я сочту это за доказательство. – Сказал он. – Ты хочешь знать, кто твой отец, Джендри? Джендри медленно кивнул. Октавиан принял серьезный вид. – Роберт из дома Баратеонов. Первый его имени… И я избавлю тебя от остальных титулов, – сказал он. – А это значит, что ты Джендри Уотерс, мой единокровный брат, ну, мой единокровный брат-бастард, по крайней мере, – Октавиан остановился. – И должно быть это объясняет, почему у тебя склонность к размахиванию молотом, – не смог удержаться он от шутки. – Никогда не видел, чтобы кто обращался с молотом лучше Роберта Баратеона, – печально заметил Селми, вспоминая, как была пробита грудина принца Рейгара от рук будущего короля в битве на Трезубце. Джендри просто стоял, выражение ошеломления застыло на его лице. Октавиан вздохнул. – Понимаю, когда до тебя дойдет, ты можешь решить, что с тобой поступили неправильно, что он мог бы сделать для тебя больше, я бы так и подумал на твоем месте, но в защиту моего, или, вернее, я должен сказать, нашего отца, ты должен понимать, что трудно должно быть королю на Железном Троне признать, не говоря о том, чтобы узаконить, бастарда, понимаешь, о чем я? – спросил он. – Восстание Блекфайра, – наконец ответил Джендри, когда понял. Джендри не мог бы сказать, что был хорошо образован, но он не был дураком, и об этом деле знали все. – Верно. Восстание Блекфайра, – подтвердил Октавиан. – Эйгон Четвертый узаконил всех своих бастардов, и один из них, Деймон Уотерс, назвал себя Деймоном Блекфайром, предал собственного единокровного брата, законного короля, и устроил войну, что длилась десятилетиями, уничтожив, кто ведает сколько жизней,– сказал он с таким видом, словно о каждом умершем скорбел отдельно. – Честно, я не знаю, заботил ли ты отца, или заботила ли твоя мать, но если и было такое, он просто не мог рисковать, делая что-то ради вас. Джендри подумал об этом. – Наверное, это он заплатил за мое обучение, потому что кто еще это мог быть? – Решил он. – Он был хорошим человеком, – вдруг сказал Селми, сказал правду, но мудро решил не упоминать о многих, многих недостатках покойного короля. – Взгляни на это с другой стороны, ты мог быть бастардом какого-нибудь Таргариена-пиромана, – радостно сказал Октавиан. – Пиро…? – Повторил Джендри незнакомое слово, как только сумел. – Пиромана, – медленнее повторил Октавиан. – Это тот, кто любит все сжигать, – объяснил он. – Как Безумный король, – наконец понял Джендри мальчишку-короля, его единокровного брата. – Да. По крайней мере, никто не сможет сказать, что наш отец не был лучше, чем тот безумец, – заметил Октавиан. – Что ж, я хотел встретиться с тобой, потому что у нас одна кровь, пусть и не одно имя, и я подумал, что ты захочешь узнать, кто ты, и может быть, встретить и меня, – сказал он, поджимая губы в задумчивости. – Если не хочешь быть кузнецом, то я не могу предложить тебе земли и титул, но я могу дать тебе работу в Городской Страже, хотя не думаю, что это будет в твоих интересах. – Мне нравится быть кузнецом, я в этом хорош, – честно ответил Джендри. Октавиан кивнул. – Если захочешь закончить свою учебу, то ты всегда сможешь после получить работу в Красном Замке, – предложил он. – У нас есть собственная кузница. Не знаю, сравнится ли она с тем, к чему ты привык. – Мечи, выкованные в замке лучше многих, но я могу лучше, – похвастался Джендри не без причины. – Я не хочу благотворительности, – счел он нужным добавить. – Не стану платить тебе даром, человек должен зарабатывать на свой хлеб, в особенности, если он не хочет закончить таким же толстым, как наш отец, который не занимался собой, как полагается, – ответил Октавиан. – Может быть тебе тоже стоит бегать каждый день, как делаю я. Джендри улыбнулся, король был совсем не таким, как он ожидал. Он был приятным, не говорил свысока, как обычно делали другие высокородные лорды, а работая в лучшей мастерской Стальной Улицы, Джендри встречал многих. – Вас не побеспокоит, что у вас есть брат-бастард? – Вдруг спросил он. – Я имел в виду, единокровный брат, – поправился он. – Я не очень рад, что отец не был верен моей матери, но это не твоя вина, – ответил Октавиан, пожав плечами. – А что касается бастардства как такового, ты знаешь историю нашего рода? – Спросил он просто так. – Ты Баратеон, пусть и не носишь наше имя. Джендри покачал головой. – Орис Баратеон основал наш род три сотни лет назад, победив Штормового Короля Аргилака Дюррандона, и занял его земли именем Эйгона Завоевателя, – сообщил ему Октавиан. – Эйгон сделал его верховным лордом Штормовых Земель, и Баратеоны правили ими с тех пор, и Ренли, наш дядя, правит ими ныне, – продолжил он. – Но вот о чем наша семья не любит говорить, так это о том, что Орис и Эйгон были единокровными братьями, их отец Эйрион Таргариен тоже не был верен своей жене, – Октавиан рассмеялся, увидев выражение лица Джендри, и продолжил. – Так что, короче говоря, не Баратеонам капризничать о бастардстве, тогда они или невежды, или лицемеры, а я ни то, ни другое, – сказал он. – Это не значит, что я одобряю супружескую неверность, и в будущем я точно буду выступать против этого, но мы, Баратеоны, все мы бастарды драконьего отродья. – Я этого не знал, – признался Джендри. Октавиан рассмеялся. – Ну, мы этим не похваляемся. Например, наш отец, просто ненавидел Таргариенов. – А есть ли еще такие как я? Бастарды короля Роберта, я имею в виду? – Спросил Джендри из любопытства. – Я знаю о маленькой девочке по имени Барра, она тоже живет в Королевской Гавани, и может быть его дочерью, во всяком случае, так утверждает ее мать, но эта женщина работает шлюхой в борделе на Шелковой улице, так что у меня есть сомнения, – ровно ответил Октавиан. – Возможно, множество шлюх могут утверждать, что наш отец начинил их ребенком, но у нас нет возможности это проверить, к сожалению, – сказал он. – Я попробую найти место в замке для Барры и ее матери, но это не значит, что я стану отвечать за каждого ребенка, который может оказаться моим единокровным братом или сестрой. Кроме, конечно, как их король, это моя обязанность, – заметил он. – Могу я теперь увидеть мечи? – Вдруг спросил он. – Можешь поставить на стол, чтобы я проверил, – сказал он, указывая на стол Селми. – Ах да, конечно, ваше величество, – немедленно ответил Джендри, подходя к столу и открывая мешок, расставляя мечи по нему. – Как вы и просили, мой мастер Мотт сделал один, и я сделал другой, я еще удивлялся, зачем вам меч от подмастерья. – Было любопытно, хорош ли мой единокровный брат в своем деле, не хотелось бы, чтобы ты был плох, это могло бы дурно на мне отразиться, – ответил Октавиан, поднимая один из мечей. – Полагаю, тот, на котором клеймо, сделан твоим мастером? – Да. У меня нет права ставить клеймо, – подтвердил Джендри. – Они оба сделаны очень хорошо, – заметил Селми. – Немного коротки и широковаты на мой вкус. Октавиан взмахнул мечом, что держал в руках. – Куда полезнее для Городской Стражи, чем обычный военный меч, не говоря уже о двуручных мечах, – объяснил он. – Слишком много узких улочек и тесных зданий, чтобы размахивать длинными мечами, но эти при этом длиннее кинжалов, которые носят щипачи. – Вы легко можете ими резать и колоть, – заметил Джендри с точки зрения кузнеца. – Если хотите, чтобы их сделали много, кузница Замка может их скопировать, но их сталь будет не так хороша, как эта, – сказал он. – Мой мастер обучался в Квохоре, в Вестеросе нет кузнеца лучше, у него лучшая сталь со времен падения Валирии, – с гордостью сказал он. Октавиан внимательнее изучил меч. Он должен был признать, сталь была лучше, чем бывала в Риме, и определенно была сделана с лучшим мастерством. Он еще раз взмахнул мечом, оценивая баланс, и порадовался, что он лежал в руке как настоящий гладий, клинок, что поставил на колени все Средиземноморье. – Если заберешь их и поставишь на них герб Баратеонов, я решу, который оставлю себе, а который получишь ты, – сказал он Джендри. – Вы хотите, чтобы один из них был у меня? – Удивленно спросил Джендри. Октавиан улыбнулся. – Я же не даю тебе чертово Черное Пламя, – пошутил он. – Я попрошу тебя проследить за тем, как будут делать их копии, чуть позже, возможно, один день в неделю ты не будешь в кузнице своего мастера, конечно, договорюсь с ним заранее, – предложил он. – Предполагаю, ты захочешь иметь дело со своей семьей, теперь, зная, что она у тебя есть? – Захочу, то есть, я так думаю. Мне нужно подумать, – Джендри чуть не заикался. – Это было неожиданно, понимаю, – посочувствовал ему Октавиан. – В следующий раз я пошлю за тобой открыто, без посредничества сира Барристана и его покоев, если только ты не хочешь анонимности, как пожелаешь? Октавиан был доволен, что все прошло хорошо. Если будут видеть, что он заботится о своей родне, пусть даже о бастардах, это еще больше укрепит образ, который он для себя сложил, тем самым показывая, что милость, оказанная Станнису была таковой только потому, что он его дядя, и что кровные узы имеют для него большое значение. Кроме того, только тот, кто искренне верит, что он сын Роберта Баратеона, станет заботиться о его бастардах. К тому же это высоко поднимет его в глазах Эддарда Старка. Этот человек растил своего сына-бастарда рядом с законными детьми, и для Октавиана это значило, что законность не была решающей в отношении Старка к семье. Джендри понятия не имел, что это за штука – анони, или как там ее, но он кивнул, и поднял мечи, пряча их в мешок, в котором принес. – Тебе стоит познакомиться с твоей кузиной Ширен в следующий раз, когда ты придешь, если конечно будет следующий раз, – радостно сказал Октавиан. – Милая девочка, тебе понравится. Жаль, что тебе не встретить ее отца, твоего дядю Станниса, если конечно ты не дурак, чтобы тоже присоединиться к Ночному Дозору. – Нет уж, ни за что, но я никогда не видел снега, и хотел бы однажды побывать на севере, ваше величество, – ответил Джендри. – В начале там довольно красиво, сынок, но поверь мне, эта красота теряет свою привлекательность, когда яйца начинают отмерзать, – мудро заметил Барристан Селми, достаточно на своем веку попутешествовавший.