Если приходится нарушать закон, делай это для получения власти, в остальных случаях блюди его.
Джоффри Август – 345 ВЭ (позаимствовано у Юлия Цезаря).
Драконье Логово – Королевская Гавань – 298 ВЭ. Октавиан бесстрастно рассматривал ряды стоявших перед ним мужчин. Несмотря на одинаковые форму, доспехи и оружие, это была бледная имитация истинных солдат в лучшем случае. Он не сомневался, что простая сотня легионеров с легкостью повергла бы две сотни стоявших перед ним людей, практически не понеся потерь – Городская Стража пала бы еще прежде, чем тренированные римские профессионалы только разогрелись бы. Справедливости ради, собравшиеся перед ним были старшими в Страже, как по рангу, так и по возрасту, самому младшему было уже за сорок, но было очевидно, что в форме они себя держать и не пытались, судя по тому, как бугрились на них кольчуги. Им сказали, что их собрали на парад, король-мальчишка играл в воеводу. Они быстро в этом разуверились, потому что дело было куда хуже. Ранее то ли конюшня, то ли арена, в которой Таргариены держали своих драконов, давно превратилась в развалины. Но она все еще годилась на то, что хотел от нее Октавиан, что-то вроде площади для парада достаточно далеко от наиболее населенных частей Королевской Гавани, где не приходится иметь дело с толпой зевак. Несмотря на все его протесты, телохранитель Октавиана Сандор Клиган теперь носил плащ Городской Стражи, пусть на нем и были его собственные доспехи. Учитывая, что доспехи эти были куда лучшего качества, чем обычные, и к тому же трудно было бы достать броню Городской Стражи подходящего для него размера, Октавиан не стал настаивать на полной униформе, но по поводу золотого плаща споры были ни к чему. Когда Клиган спросил, почему сиру Барристану Селми, который тоже присутствовал в роли телохранителя, не пришлось натягивать «желтое одеяло», Октавиан объяснил, что как лорд-командующий Королевской Гвардии Селми был выше по политическому рангу, чем лорд-командующий Городской Стражи, пусть в общественном смысле король превосходил по положению рыцаря. Судя по выражению его лица, это объяснение не имело для Клигана никакого смысла, но для Октавиана это было совершенно нормальное и рациональное событие. Человека из высшего класса патрициев мог обойти по рангу представитель класса плебеев, если, например, был выбран магистратом. – Дабы предотвратить недопонимание, – начал Октавиан начальственным тоном, повышая голос настолько, чтобы все услышали, как он отдается эхом от стен разрушенного сооружения, – когда я в форме вроде этой, вы можете называть меня «лорд-командующий» или «командир», не «ваше величество» или другим титулом, – велел он. – Когда я в золотом плаще, я член Городской Стражи, не король, – сказал он. – Поверьте, достаточно уже людей целуют каждый день мой зад, мне не нужно чтобы еще и вы чесали мой… – Он сделал паузу для пущего эффекта. – … гонор, – закончил он, закатывая глаза и в наигранном виде качая головой. Смешки от некоторых мужчин и улыбки от многих других дали ему понять, что тон он сумел поймать верный, пусть это скорее было в стиле грубости Марка Антония, а не патрицианского величия Юлия Цезаря. Так как ему недоставало опытных, закаленных в боях нижних чинов, какими были центурионы римской армии, дабы служить мостиком в общении, Октавиану пришлось самому опуститься до их уровня, чтобы получить желаемые результаты. – Я не собираюсь вам заливать и беречь ваши чувства, – ровно сказал Октавиан. – Городская Стража – это просто сраное посмешище, – продолжил он, стирая улыбки с их лиц немедленно. – Поговорите с солдатами любого королевства Вестероса, и они назовут вас игрушечной армией, чьей работой является поимка воров, насильников и убийц, да только они даже дурную хворь словить не смогут, если только не будут стараться ее не поймать, – закончил он, повысив громкость и тон для усиления эффекта. Спокойствие и жесткую твердость, которые он пытался изобразить, он само собой позаимствовал у конкретного центуриона, а именно у Люция Варена из Тринадцатого легиона, но вот язык – это он взял у легионера Тита Пулона, и Октавиан надеялся, что смесь их манер работала лучше, чем выходило, когда сталкивались их характеры. Октавиан сложил руки за спиной, как обычно делали по стойке «вольно». – Что еще хуже, так же думают воры, насильники и убийцы, так что мы даже не можем стать препятствием для тех, кто думает совершить преступление, – уверенно заявил он. – Щипач с деревянной ногой уверен, что обгонит половину Городской Стражи, вот почему они так нахрен уверены, что могут продолжать свои дела на наших улицах. – А если его догонят, то он забьет их насмерть своей деревянной ногой, – наблюдавший за безопасностью короля Сандор Клиган пробормотал это ровно с той громкостью, чтобы мог это услышать только Октавиан. – Вы должны быть примером для других, – продолжил Октавиан, игнорируя Клигана, но сделав про себя пометку, «позаимствовать» эту фразу, когда в следующий раз будет произносить речь перед следующей группой солдат. – Я не ожидаю, что вы будете такими же быстрыми, как двадцать лет назад, но я ожидаю, что вы сумеете осилить пробежку, не схватив сердечный приступ, – сказал он. – Ну, давайте проверим, а? – Задал он риторический вопрос и повернулся к Селми. – Вы приготовили песочные часы, сир Барристан? – Так точно, ваше величество, – подтвердил Барристан, поднимая часы. – Мы все пробежимся, со мной во главе, – заявил Октавиан. – Я не буду бежать в полную силу, но сохраню подходящий темп, и каждый, кто сумеет финишировать со мной наравне получит недельный заработок в подарок, – сообщил он, и несколько наиболее здорово выглядевших людей показались довольными этими новостями. – А каждый, кто не дойдет до финиша, когда песок закончится, будет немедленно уволен из Городской стражи. Октавиан помолчал, глядя как несколько особо бесформенных солдат скривились в ужасе, и он дал им время поволноваться, прежде чем улыбнуться. – Нет, я не настолько скотина, – сказал он. – Проиграете – и я дам вам месяц на то, чтобы вернуться в силу, и вы сможете попытаться снова, – объяснил он. – Если вы и тогда не сумеете, вот тогда вы будете уволены, потому что или вы не на что не годны, или нахрен не пытаетесь даже стараться. Сир Барристан кашлянул, привлекая внимание Октавиана. – Ах да, спасибо, что напомнили, лорд-командующий, – ответил Октавиан, быстро глянув на него. – Сир Барристан сумел вчера пробежать эту дистанцию в отведенный срок, так что не надо думать, что я так уж несправедлив к вам, старые пердуны, – сказал он. На самом деле, Селми едва сумел управиться, но ни он, ни Октавиан не собирались это упоминать. Для его возраста, сир Барристан был в отличной физической форме, но он видел слишком много зим, чтобы суметь догнать уличных воров. – Он старше многих из вас на двадцать лет, и если вы не сумеете обогнать старика, который сражался в войне Девятигрошовых королей, то вам нахрен должно быть стыдно, – громко вмешался Клиган, думая про себя, что им повезло, что им не придется с ним сражаться, потому что Селми нарезал на части бы многих из них, по трое, а то и больше за раз. Возраст не был причиной не держать себя в форме, если твоя работа требует, чтобы ты был в форме, думал Октавиан. Гай Марий старался упражняться даже в шестьдесят лет, зеваки любили дивиться, как старый полководец тренируется на Марсовом поле рядом с парнями, которые могли быть его внуками. Некоторые насмехались над ним, но очень немногие могли заявить, что могли бы быть настолько крепкими в его возрасте, и уж точно не многие рискнули бы сойтись с ним в схватке даже тогда. За его плечами были десятилетия убийств во время множества кампаний, из которых очень немногие сумели вернуться живыми. – От мужчин в возрасте от тридцати, но младше сорока, ожидается, что они пробегут быстрее, чем минимальный срок, что я установил, – заявил Октавиан, – и горе тому, кто младше тридцати, кто не сумеет еще быстрее, потому что тогда они будут бегать вместе со мной каждое утро. Зная, что такое вполне может быть, сир Барристан уже решил назначить, что теперь рядом с королем постоянно будет Арис Окхарт. Окхарт был самым молодым и крепким из Королевской Гвардии, и был единственным, кто смог бы сравниться с королем в юности и энтузиазме. Селми подозревал, что сам он помер бы за неделю, если бы попытался. Октавиан повернулся к Сандору Клигану. – Думаю, мне не нужен телохранитель, когда рядом со мной пара сотен стражников, но можешь с нами, если хочешь, – предложил он таким тоном, что давал понять, что тут спорить было не о чем, Клиган тоже должен был подавать пример. – Какой смысл тогда нахер иметь коня, вот хотел бы я знать, – горько посетовал Клиган под нос, подтягиваясь. К счастью, после месяцев гонки за маленьким мерзавцем вверх и вниз по ступеням Красного Замка, он с легкостью мог обогнать любого из этих бесполезных ублюдков. – Мы все вернемся целыми и невредимыми, сир Барристан, не считая сердечных приступов и других болезней, – обратился Октавиан к Селми. – Только пол-лиги, как вы знаете, ничего особенного. – Я буду ждать вас здесь с часами, ваше величество, – ответил Селми. Бежать пол-лиги в доспехах – так себе веселье, это он знал, но это было ничто по сравнению со сражением, а стражники должны были быть солдатами, способными сражаться, а не просто торчать у ворот, словно столбы. – Ну, устроим наш первый сердечный приступ, – громко сказал Октавиан, двигаясь к голове колонны. – За мной, мужики, – скомандовал он, начиная с легкого темпа, срываясь в бег, и группа мужчин последовала за ним, с разной степенью энтузиазма. На самом деле, вопрос был меньше в физической форме, сколько в других проблемах, что он имел с Городской Стражей Королевской Гавани, а именно во взяточничестве и равнодушии. Октавиан был уверен, что наверняка было совпадение в числе тех, кто был старше всех, толще и ленивее, и тех, кто был наиболее склонен к мздоимству. Если повезет, пролив несколько капель пота, он сумеет вычистить худших, не прибегая к долгому и утомительному процессу расследования, дабы вычислить таковых. В подобного рода организациях всегда было место взяточничеству, люди ожидают, что все вокруг них дураки, но, когда дело доходит до того, что коррупция угрожает эффективности организации, требуется реформа. Кроме того, у Октавиана были планы, и люди, что обычно сопротивлялись изменениям, были старше, привычнее к обычному ходу дел. Гай Марий сам счел бы эти планы знакомыми. В конце концов, он был человеком, что реформировал римскую армию, превратив ее в профессиональную силу, с помощью которой он насаждал волю республики по всем другим землям. Октавиан не был военным гением, и он это знал, но он мог копировать военных гениев достаточно хорошо, чтобы устроить реорганизацию и реформы. Его делом было выковать меч, а не размахивать им, на это имелись люди куда более способные, лучше для этого предназначенные. Во время пробежки он думал, что человек, которого он назначил мастером над кораблями, а это был Мейс Тирелл, тоже не был военным гением, скорее всего, он переоценивал собственные способности и недооценивал свои недостатки, настолько, что провал был гарантирован. Единственным шансом Тирелла на успех было то, что он был достаточно ленив, чтобы позволить своему подчиненному Аурану Уотерсу, в прошлом одному из самых умелых морских командиров Станниса Баратеона, вести всю работу за него, так что может быть его самолюбование и самоуверенность не превысили бы его бесполезность. Дайте мне закаленного солдата вместо богатенького назначенца со связями, думал Октавиан, вспоминая, как Красс потерял свою армию при Каррах. И все же, в мирное время, он понимал, почему Тайвин Ланнистер и Эддард Старк считали Тирелла подходящим выбором. Нужно было чесать самолюбие этого человека, чтобы быть уверенным, что урожаи его земель прибудут в безопасность в Королевскую Гавань во время суровой зимы, которую ожидали. Следует повидаться с оружейником касательно новых мечей и щитов, вспомнил Октавиан, не обращая внимания на одышку и кашель мужчин, бегущих за ним в колонне, теряющей строй. Может быть, и тут получится убить двух птиц одним камнем?