Broken

После победы в матче против Когтеврана с Регулусом снова начали общаться однокурсники. С настороженностью и украдкой, но общаться, что младшего Блэка определенно радовало. До этого он выходил из себя каждый раз, когда после его появления в общей гостиной, все резко разбегались и показательно отворачивались, когда он заводил разговор. В такие моменты Регулус, стараясь держать лицо, уходил в один из свободных классов и давал волю эмоциям. — Они так со всеми, кто не подходит под их стандарты, — после того как за Блэком закрылась дверь аудитории, сказал темноволосый парень. Он сидел спиной к окну и что-то писал в тетради. — Я не совсем тот случай, — буркнул Регулус, собираясь уходить. Ему совершенно не хотелось продолжать беседу с незнакомцем, тем более таким же отверженным, как и он сам. — Постой, — парень легко поднялся с подоконника и подошел к нему. — Я Северус Снейп, шестой курс. — Регулус Блэк, третий курс, — слизеринец пожал протянутую ему худую руку. Блэк нахмурился — кажется, это имя было ему знакомо. — Это ведь ты дружишь с Люциусом? — Вроде того, — нехотя ответил Северус, заметно смутившись. — А ты, надо полагать, брат идиота из Гриффиндора? Так в жизни Регулуса Блэка появился первый настоящий друг. Не тот, который друг-«полезное знакомство», о котором твердила мать с самого поступления сына в Хогвартс, и тем более не друг-родственник вроде сестер Блэк. А именно тот, которому можно довериться и рассказать о своих проблемах. Снейп был молчаливым, чаще слушал, чем говорил, но и этого было Регулусу достаточно. Он проводил с подающим надежды зельеваром, как говорил Слизнорт, большое количество времени. Чаще всего в библиотеке или пустых классах подземелий, разговаривали о семье, будущем, школе и, конечно, о Мародерах. У Северуса была масса претензий к Джеймсу Поттеру и Сириусу Блэку, которые Регулус полностью разделял. Он соглашался с тем, что братец и его идиот-друг раздражают и мешают жить. Однажды, настолько перевозбудившись от обсуждения Сириуса, Регулус посвятил Снейпа в свой секрет — влюбленность в Октавию Смит. Северус, кажется, ничуть не удивился. Лишь тихо хмыкнул и уткнулся в учебник. Когда Октавию сбил бладжер с метлы, Регулус застыл в небе и не мог прийти в себя еще пару минут. Он смотрел на тело девушки, вокруг которого собрались некоторые студенты, учителя и медики. Он не представлял, как продолжать играть и сосредоточиться на поимке снитча, когда Смит на волшебных носилках левитировали с поля. Младшему Блэку хотелось спуститься и пойти за ними, узнать, что с ней, но он по-прежнему висел в воздухе, не в силах оторвать глаз от подтрибунного коридора, в который внесли Октавию. Из пучины мыслей вытащил грубый голос Розье: — Не время распускать сопли, Редж, — его рука легла на плечо. — Поймай снитч ради нее. И Регулус поймал. Сразу же после игры счастливый Блэк предложил заглянуть в лазарет — ему не терпелось рассказать Октавии о своих успехах, о том, как они, проигрывая по очкам, опередили когтевранцев из-за пойманного им снитча. Но слова застряли в горле, когда парень увидел девушку на больничной койке. Он стоял позади всех ребят и всматривался в ее расслабленное лицо. Октавия не приходила в себя, что тревожило сидящую рядом Нарциссу. Она нервно теребила юбку, сжимала руку Люциуса, который стоял за ней, и постоянно донимала вопросами мадам Помфри. Регулус не смог ничего сказать и тогда, когда Смит пришла в себя. Тепло от осознания, что с ней все будет хорошо, расплылось в груди. Когда по команде мадам Помфри они выходили из лазарета, Блэк задержался у ее постели, но лишь на секунду. Не сейчас. Ей явно не до радости парня. Блэк нерешительно останавливался каждый раз, когда проходил мимо Больничного крыла. Он желал зайти, рассказать ей о своих достижениях, но неизменно после пары минут мучительных рассуждений проходил мимо. Регулус понимал, что Октавия не будет рада его видеть. Не после того, что он сделал. Каждый день парень корил себя за решение подлить ей амортенцию на рождественском приеме, но изменить ничего уже не мог. Она теперь его ненавидит. — Совсем скоро это пройдет, — безэмоционально сказал Северус, дослушав рассказ о ситуации друга. — А тебе откуда это знать? — Регулус непонимающе поднял бровь. Снейп отвернулся и немного покраснел — сказал лишнее. — Ниоткуда, — отчеканил он и начал собираться. — Нет, подожди, — Блэк схватил парня за запястье, отчего Снейп поморщился. Он ненавидел, когда его трогают. Регулус, увидев реакцию друга, тут же отдернул руку и сконфузился. — Прости, я не… — Я все равно тебе ничего не скажу, — Северус собирался было выйти из пустой аудитории, в которой они обычно сидели по вечерам, но был пригвожден словами Регулуса. — Это Эванс? — Снейп остановился и, кажется, сжал кулаки. Младший Блэк неуверенно подошел ближе. — Я видел, как ты смотрел на нее. Точнее, смотришь… Всегда. Повисло тяжелое молчание. Регулус смотрел на напряженную спину друга, боясь сделать что-то не так. Он, конечно, не понимал, как можно испытывать хоть какие-то чувства к грязнокровке, но Северуса парень не осуждал. Все-таки Снейп был полукровкой, а значит связь с магглорожденными для его рода абсолютно нормальная вещь. — И как давно? — голос Северуса звучал сурово и глубоко, Регулус даже отшатнулся, когда услышал его. — Практически с самого начала, — Блэк опустил голову. — Я не осуждаю… ты можешь делать все… как захочешь… — Хватит, Редж, — рявкнул он, повернувшись к другу. — Ты ведь уже ненавидишь меня? Как и все они? Ноздри его крючковатого носа угрожающе раздувались, а на лице заходили желваки. Вся его фигура источала напряжение, которое начало передаваться и младшему Блэку. Парень поджал губы и опустил взгляд на носки собственных ботинок. — Нет, я не… — неуверенно начал Регулус. — Правда не осуждаю, — он совершенно беззлобно посмотрел на Северуса исподлобья. Снейп стоял молча и буравил взглядом краснеющего Регулуса. Он знал, что слизеринцы, особенно отпрыски чистокровных родов, не желают даже стоять рядом с теми, кто сочувственно относится к магглорожденным. Поэтому он никогда не говорил об этом с Люциусом, хоть они и были хорошими друзьями. Снейп знал, что тот просто отвернется от него. Северус научился лгать и скрывать свои чувства, когда поступил на Слизерин. Он не хотел становиться изгоем, поэтому тщательно скрывал свои чувства к Лили. Каждый раз, когда слизеринец возвращался в общую гостиную, разыгрывал сцену — говорил, как ему мерзко находиться рядом с ней. Ему было противно от самого себя, но Северус понимал, раскрой он свои истинные чувства, никто на факультете не станет даже смотреть в его сторону. — Скажешь кому-нибудь, я тебя отравлю, — буркнул Снейп и скрылся в темноте подземелий.

***

Джеймс долго ждал, когда Питер и Римус уйдут по своим делам, чтобы остаться с Бродягой в комнате один на один. Он понимал, что их ждет долгий разговор о Смит. Третий день Блэк был сам не свой — после того, как они нашли его в коридоре у Больничного крыла с грустной улыбкой на лице, он практически перестал отвечать на дружеские шутки, не поддерживал идеи о совместных вылазках и без восторга принял грядущее полнолуние. Вместо этого парень писал что-то на небольших листках и складывал в карман маггловской кожанки. Вечером и рано утром — что для Сириуса вообще было немыслимо — он неизменно покидал гриффиндорскую спальню на час и возвращался с абсолютно глупым выражением лица. Вроде того, что делает Поттер при виде Эванс. — Бродяга, — игриво протянул Джеймс, когда они остались одни в комнате. Сириус поднял на друга голову и испуганно отшатнулся, увидев его горящие азартом глаза. Бежать. Нужно срочно бежать. Блэк порывался встать, но был остановлен Поттером, который рывком оказался у его кровати. Он преградил ему путь, расставив широко руки. — Нет, Сириус, ты мне все расскажешь, — Джеймс грозно сверкнул очками и, прошептав «Инкарцеро», плюхнулся рядом с дергающимся в спутывающих руки и ноги веревках Блэком. Тот запротестовал. — Ты сбежишь, если я тебя развяжу. — Сохатый, это грязно, — прошипел Блэк, пытаясь вырваться. Получалось только неловко подпрыгивать на кровати. Палочка лежала на тумбочке, и гриффиндорец никак не мог до нее дотянуться. — Против тебя только так, — Джеймс подпер рукой голову и внимательно посмотрел на друга. — Ну что, рассказывай. — Что тебе рассказывать? — сквозь зубы прошипел Сириус, снова безуспешно дернувшись. — Как ты умудрился реально втрескаться в Смит? Я думал, что это просто шутки, — Сохатый сдержал вырывающийся смешок — пытающийся выбраться из его пут Сириус Блэк выглядел забавно: черные кудряшки растрепались, лицо покраснело от усилий, а брови были сведены к переносице. — Ни в кого я не втрескался! Вообще слово отвратительное, — шикнул Блэк, пытаясь подпрыгнуть на кровати так, чтобы сдвинуться с места, но кроме бесполезной возни ничего не получалось. — Извините, лорд Блэк, далее буду следить за выражениями, — Поттер прочистил горло и, поднявшись на локтях, сказал: — При каких обстоятельствах вы, Сириус Орион, Лорд благороднейшего и древнейшего рода Блэк, почувствовали непреодолимую тягу к Октавии, к сожалению не знаю второго имени, Смит, более известной как слизеринская пиявка, слизеринская принцесса, «та самая мерзкая блондинка из Слизерина», «Октавия-Шмоктавия»? Блэк нахмурился и начал еще сильнее вырываться. Мерлин, как он вообще мог придумывать такие дурацкие прозвища для нее? — Никогда, — Сириус снова дернулся. — Отпусти, Джеймс. Это бессмысленный разговор. — Ты же к ней ходил вечером после драки с Краучем? — Поттер опустил очки на нос и внимательно посмотрел на друга. Тот поджал губы. В планы Сириуса не входила исповедь перед Сохатым. По крайней мере в ближайший месяц точно — он желал сначала разобраться в себе, а потом уже вываливать на лучшего друга. — Даже если так, это ничего не значит, — Блэк перевернулся на другой бок, приложив максимум усилий для этого. Он не хотел видеть Джеймса, продолжать этот идиотский разговор и вообще лежать здесь — скоро объявят отбой, он сможет пробраться к Октавии и поговорить. Снова о зельеварении. — Хочешь сказать, что избивать людей, подговаривать Макгонагалл и всю команду пойти тебе на уступки ради занятий по зельеварению, отдавать тренировочные часы другой команде в конце сезона и таскаться постоянно с любовными записками к ней это ничего не значит? — Поттер начинал заводиться. Он потянулся к Сириусу и перевернул его в свою сторону. Он не станет врать ему, если будет смотреть прямо в глаза. — Тогда и у меня с Лили просто дружеское общение. — Ты — совсем другое, Джей, — буркнул Блэк, опустив глаза. — Это еще почему? — Потому что Лили не чертова слизеринка, которую ты ненавидел шесть лет! — рявкнул Сириус, исподлобья посмотрев на Джеймса. — Она не называла тебя предателем крови, вы не дрались до того, что тебя угрожали отчислить из Хогвартса. У тебя нет проблемы позвать ее на свидание, вы можете свободно видеться тогда, когда пожелаете, делать тупые школьные проекты и гулять под ручку в Хогсмиде. Блэк снова дернулся и полетел с кровати, потому что веревки перестали спутывать его руки и ноги. Он поднялся с пола и посмотрел на Поттера, у которого ходили желваки. Он хотел что-то сказать, но не мог. Нечего. Сириус схватил куртку и хотел было уйти, когда услышал у двери слова Джеймса: — Но мы оба влюблены. — Это не любовь! — рявкнул Сириус и, схватив крепко ручку двери, добавил: — Я не знаю, что чувствую, — с минуту подумав, Блэк закрыл дверь, в которую собирался прошмыгнуть. Он неуверенно вернулся к кровати и посмотрел на несколько подавленного Поттера. — Никогда в моей жизни такого еще не было. Сириус сел на стул рядом с постелью, откидываясь назад — передние ножки оторвались от пола. Он балансировал на нем, пытаясь не смотреть на Поттера. Тот сел на кровати и внимательно посмотрел на друга. Сириус Блэк, тот самый уверенный в себе ловелас, сейчас сидел перед ним и как девчонка избегал встречи с его пытливым взглядом. — Я понимаю, как тебе непривычно, Бродяга, — начал он, придвигаясь к нему. — В первое время я тоже ходил сам не свой, думал, как можно испытывать хоть что-то, кроме простого влечения… Но когда видел ее улыбку, все сжималось внутри. На раз шестнадцатый до меня дошло, что это нечто большее, чем физиология. Это любовь. — Говоришь как Дамблдор, — фыркнул Блэк. Ножки стула глухо стукнулись о пол. — Пусть так, мне не стыдно открыто говорить о своих чувствах, — выпалил Поттер, привстав. — Хочешь сказать, что я стыжусь своих чувств? — Сириус изогнул бровь. — Получается, что так, — Джеймс ухмыльнулся, глядя другу прямо в глаза. — Да я! — Блэк зарделся и вскочил. — Да, я люблю Октавию Смит, понял, Джеймс?! И, схватив куртку, Сириус выбежал из комнаты, оставляя сияющего Поттера в одиночестве. Он знал, что игра в «слабо» точно сработает с гордыней Блэка. Он терпеть не мог, когда его называют слабаком или трусом, даже если косвенно.

***

— Ты зачастил, Блэк, — увидев растрепанного Сириуса у своей постели, Октавия неосознанно улыбнулась. — Сегодня поздно. Сириус шмыгнул носом и сел на стул рядом с ней. Он положил куртку себе на колени и посмотрел на довольную Смит. Она улыбалась так искренне, что Блэк как будто бы видел перед собой ту самую беззаботную восьмилетнюю девочку, которая удивлялась созданным им волшебным птичкам. — Решил прогуляться перед уроком, профессор, — он улыбнулся ей в ответ. Вся злость, которую он испытывал после разговора с Джеймсом, испарилась, стоило ему увидеть девушку. — И заставил меня ждать, — Октавия картинно надулась и отвернулась. — А ты ждала? — Сириус ухмыльнулся, придвинувшись к ней. Он видел, как щеки девушки покрылись румянцем. — С чего бы? — она потянулась к тумбочке и взяла учебник зельеварения. Ойкнув от действия Костероста, который все еще пила, села на кровати. — Что сегодня тебе объяснить? — Амортенцию, — гриффиндорец пытливо посмотрел Октавии прямо в глаза. Он сидел, опершись руками о свои бедра. Смит дернулась, когда услышала о выбранном им зелье. Блэк и амортенция… Воспоминания того злосчастного вечера всплыли перед глазами, из-за чего она быстро мотнула головой. — Что ж, — стараясь не подавать вида, слизеринка поджала губы и открыла учебник на нужной странице. — Что конкретно ты хочешь знать? — Чем для тебя она пахнет? — Блэк не отрывал от нее взгляда. Прожигал. Октавия сглотнула ком в горле. — Это не имеет никакого отношения к занятию, — голос в мгновение стал стальным, при этом внешне она старалась никак не выдавать своего волнения — делала вид, что ищет что-то в учебнике. — Для меня амортенция пахнет древесным парфюмом, — он придвинулся ближе. — Пергаментом, — Сириус накрыл ладонью руку Октавии. Девушка онемела. — И влажностью подземелий, — Блэк посмотрел на подрагивающие губы Смит, борясь с желанием впиться в них грубым поцелуем. Встретившись взглядом с ее расширившимися от удивления глазами, Сириус резко отпрянул и выбежал из лазарета. Мерлин! Что он творит? Октавия ошарашенно смотрела туда, где еще секунду назад сидел Блэк. Его ладонь на ее руке — такая же, как у незнакомца на Дне Святого Валентина. Сильная. Властная. Она впервые почувствовала запах его терпких сигарет так близко — преступно близко, как и тогда, в Большом зале, когда вдыхала этот аромат, пропитавший волосы и одежду «старого друга». Смит стыдливо уткнулась лицом в подушку и застонала. От осознания того, что она подарила тот самый танец Сириусу Блэку, стало тошно. Это пиздец.