***
Сириус планировал в конце июля проведать друзей — заехать к Джеймсу, провести с ним шумные выходные, заскочить к Питеру, а потом помочь Римусу пережить очередное полнолуние. Попрощавшись с Октавией в субботу, он пообещал, что будет ей писать, и уехал к Поттерам. Там его встретили как родного — Юфимия напекла пирогов с вишней, которые очень любил Сириус, а Флимонт подарил ему новую гитару, которую они с Джеймсом в тот же вечер испробовали — наигрывали известные мелодии, орали любимые песни во все горло и просто бездумно перебирали по струнам. Тихо пили маггловское пиво средней степени паршивости у него в комнате и как два «самых скучных человека на планете», как выразился сам Сириус, делились своими успехами в любовных делах. Блэк, краснея, рассказывал об их с Октавией свиданиях, умолчав о самой главной части. Отчего-то о таком другу, который знал практически все о его похождениях, рассказывать было неловко. Этот момент был таким личным, что никому о нем говорить не хотелось — сохранить только для себя. Джеймс, пряча глаза в пол, делился их ночными прогулками с Лили. Потом они раскурили одну на двоих сигарету, которую Сириус взял у дяди Альфарда, и смотрели на звездное небо. — Точно старые любовники, — хохотнул Блэк, выпуская дым в открытое окно. Джеймс расплылся в очаровательной улыбке и аккуратно взял сигарету из рук Сириуса. — Я твой самый продолжительный роман, — весело посмотрел из-под стекол своих круглых очков на друга, расслабленно растянувшегося на подоконнике их мансарды. Тот улыбался. Так же очаровательно, как и Джеймс. И смотрел своими смеющимися, затянутыми пьяной пеленой, черными глазами. — Надеюсь, твои девчонки не будут против харизматичного третьего в паре. У меня недостаток-то всего один — я олень. Он поиграл бровями, что вызвало приступ лающего смеха у Сириуса, который буквально согнулся пополам. Он долго и громко смеялся, несмотря на попытки Джеймса заткнуть его — родители наверняка видели уже пятый сон. — Джей, — Блэк вмиг посерьезнел и внимательно посмотрел на Сохатого, — я жизнь за тебя готов отдать. Без шуток. Ты мой самый лучший друг. — Я тоже люблю тебя, чувак, — Джеймс по-братски потрепал того по волосам и затянулся сигаретой, протянутой из его рук. — И жизнь отдам за тебя, если надо. Мы же друзья. Навечно. — Пока смерть не разлучит нас, Сохатый, — улыбка, больше похожая на собачий оскал. — И даже после смерти я не дам тебе покоя, даже не надейся! — Поттер выпустил изо рта облако дыма, не стирая с лица довольной улыбки. — Буду бродить по тому свету и искать тебя. А когда найду, будем вместе придумывать шутки. И сидеть, как сейчас, но смотреть уже с неба на землю, наблюдать за нашими детьми и внуками. — Надо родить детей в один год, чтобы они пошли в Хогвартс вместе. И если у меня будет девочка, я точно выдам ее замуж только за твоего сына. Другой вариант не рассматривается даже. — И будет у нас династия Поттеров-Блэков, — откинувшись на стенку, сказал Джеймс. — Будем ездить друг к другу в гости, — Сириус мечтательно опустил голову на колени. — И до самой старости будем шутить, — добавляет Поттер, приподнимаясь. — И умрем в один день, — Блэк внимательно посмотрел на друга. — Где-нибудь через шестьдесят лет в окружении наших детей и внуков, — кивнул тот, расплывшись в довольной улыбке. — Отличный план. Что может пойти не так? — выдохнул Сириус и затушил сигарету.***
Последней остановкой его путешествия был дом Римуса Люпина. Он жил в пригороде Лондона, в небольшом городке. Маленький, но уютный домик Люпинов стоял один на пустой улице. Рядом были только покосившиеся старые теплицы. Хоуп, мать Римуса, тепло приняла Сириуса, хотя сначала обескураженно вздернула брови, когда Блэк ураганом налетел с объятиями на ее сына. У Люпинов Сириус в очередной раз убедился, что Вальбурга все эти семнадцать лет только играла в семью. Она не любила его. Он ни разу не получил ни одного теплого взгляда в свою сторону, в то время как в нежности в глазах Хоуп Люпин и Юфимии Поттер можно было утонуть. Сдержанная улыбка Вальбурги — фикция, все ее движения — постановка. Пока Римуса называли солнышком и любимым сыночком, Сириус от своей матери получал только холодное «Сириус Орион Блэк». Он не был любимым сыном. Он был разочарованием. Недостойным носить фамилию древнейшего и благородного рода Блэк. Всего лишь ошибкой Вальбурги и Ориона. Сириусу становилось так гадко на душе от созерцания идеальной картины семьи, которой у него никогда не было и не будет. Ни этих многочисленных фиалок на подоконнике кухни, которые каждое утро поливала Хоуп. Ни уютных подушек и пледов, связанных бабушкой, на небольшом диване в заставленной гостиной. Ни вкусного ужина, приготовленного любящей матерью по его предпочтениям. Ни теплых рук мамы, обнимающих просто так, потому что захотелось. Ни мягкой улыбки. Ни добродушного смеха отца. Ничего. Потому что он Блэк, а Блэки просто не умеют быть нормальными. — Простите, что задержался, — Хоуп тут же подскочила с кресла, в котором занималась вязанием, и подбежала к мужу, который ее тепло обнял и поцеловал в щеку. — Сегодня долго доказывал этому идиоту министру, что невозможно привлечь боггартов для допросов бедных магглорожденных волшебников. Отец Римуса работал в Министерстве в Отделе регулирования магических популяций и контроля за ними. И каждый день приносил из Министерства новости о самодурстве Дарио Смита, нового министра магии Британии. Тот уже приравнял магглорожденных к волшебным существам, и останавливаться на этом не собирался. Римус, будучи оборотнем, с тревогой каждый раз слушал Лайелла — боялся, что ему придется покинуть Хогвартс из-за своей проблемы. — Он совсем спятил…. этот ваш министр, — сетовала Хоуп, накладывая в глубокую тарелку наваристый суп. — Допрашивать людей об их личной жизни? Это же немыслимо! — Но это наша реальность, пока он у власти, — выдохнул Лайелл, снимая с плеч пиджак. — Сегодня меня расспрашивал коллега из Отдела магического транспорта о семье. Видимо, желал узнать о вас, — он с беспокойством посмотрел на Римуса, который поджал под себя ноги и грустно поджал губы. Все чувствовали, как дамокловым мечом над ними нависла угроза. Она рыскала за дверями, вынюхивала ложь, впитывала их страх. Как загнанное в угол животное. — Не волнуйтесь, я что-нибудь придумаю, — Лайелл широко улыбнулся и ободряюще накрыл дрожащую руку жены своей. Хоуп была магглой и не смыслила ничего в волшебстве и волшебном мире, но понимала, что все происходящее сейчас в магической Британии ужасно. И тихо всхлипывала, когда видела разбитого новостями сына. — В любом случае… нам ничего не угрожает. Мы живем уединенной жизнью в маленьком городке. — Я бы мог принести из семейных хранилищ защитные артефакты. Если вы, конечно, хотите, — подал голос Сириус, который внимательно слушал речь Лайелла с дивана. — О нет, Сириус, не беспокойся, — мужчина широко улыбнулся и вновь коротко посмотрел на жену. — Мы справимся. В этот момент в дверь настойчиво постучали. Все находящиеся в доме тут же встрепенулись. Римус буквально оцепенел, железной хваткой схватившись за край пледа, в который был укутан. Сириус потянулся к палочке, что лежала на столе, а Лайелл успокаивающе обнял напрягшуюся всем телом жену и подошел к двери. — Должно быть, кто-то заблудился, — он очаровательно улыбнулся взволнованному Римусу и, достав палочку, аккуратно открыл дверь. Сириус застыл, округлившимися глазами смотря в темный дверной проем. Безумная улыбка. Жесткий корсет. И неаккуратная кудрявая копна волос. Дражайшая кузина Беллатриса. Блэк сглотнул, крепче сжав палочку в руке. — Добрый вечер, — с нотками волнения в голосе, выдавил отец Римуса. И перехватил палочку, что держал за спиной. Хоуп вжалась в кухонный гарнитур, боясь даже дышать. Она чувствовала, как нервничали ее мальчики, и поддавалась их настроению. — Добрый, — хохотнула Беллатриса, беспрепятственно заходя в гостиную. За ней в комнате появились Барти Крауч-младший и Рудольфус Лестрейндж. — Надеюсь, не прервали семейный ужин, — она осмотрела присутствующих и задержала взгляд на Сириусе, хищно улыбнувшись. — Какой приятный сюрприз, кузен. — Еще сто лет тебя бы не видел, Белла, — буркнул Блэк, внимательно смотря ведьме прямо в глаза. Она, услышав это, хмыкнула и подошла к дивану. Ее шаги потонули в ворсистом ковре. — Как ты смеешь со мной так разговаривать, щенок, — она безумно оскалилась и хотела было схватить Сириуса за подбородок, но ее отвлекло шевеление в стороне двери. Она порывисто обернулась на каблуках туфель и расплылась в довольной улыбке. — Что это у нас тут происходит? Она наклонила голову и надула губки, вертя в руках свою палочку. Внимательно смотрела на то, как Лайелл пытался вывести Хоуп из дома. Пока никто не видит. Люпины застыли в дверях, боясь пошевелиться. Первым отреагировал Крауч. Мазнув языком по своей нижней губе, он схватил Хоуп за плечи и вернул в центр комнаты. — Прошу, отпустите жену и детей, — взмолился Лайелл, когда палочка Рудольфуса оказалась направлена на дрожащую от страха жену. Рука Римуса жестко сжала бедро Сириуса, который готов был уже дернуться и напасть на Беллатрису. Он мог сделать только хуже. Нет, он определенно сделал бы хуже. — Мы пришли всего лишь поговорить, — глаза Беллы сверкнули дьявольским огнем, а сама она медленно подошла к жене Люпина, поднимая ее голову за подбородок. Втянув носом запах, словно собака, она улыбнулась. Хищно. Так, как делают дикие звери, когда предвкушают хорошую добычу. — Никто, — она провела острым ногтем по нежной скуле Хоуп, — ничего плохого, — внимательно посмотрела ей в глаза, с удовольствием наблюдая за бегающими точечками зрачков, — не сделает, — похлопала ее по щеке и отпустила. — Давайте поговорим без посторонних глаз, — Лайелл пытался давить улыбку. Пытался делать вид, будто не волнуется. Будто у него не сжимается все внутри от того, что делали эти трое. От того, как палочка Рудольфуса была направлена прямо на его жену, а цепкие пальцы Крауча вцепились в ее тонкие плечи. — Зачем же? Так всегда веселее, — хохотнула Беллатриса, исподлобья посмотрев на Лайелла. — Тем более, — она вытянула вперед свою палочку, — им будет полезно узнать, чем заканчивается неподчинение новому режиму. Крик отца отдался стократно в голове Люпина, который крепко зажмурился, когда красный луч осветил их уютную гостиную. Лайелл безвольной куклой повалился на пол, раскрыв рот в оглушительном стоне-крике. Сириус вскочил, направив на Беллатрису палочку. Он хотел выкрикнуть Экспеллиармус, но Крауч, который стоял ближе всех к нему, довольно рыкнув, в один миг повалил его на пол. И начал самозабвенно бить по лицу. Римус застыл, не понимая, что ему делать. Мать беззвучно плакала в руках Рудольфуса. Беллатриса, абсолютно безумно хохоча и буквально вздрагивая всем телом от удовольствия, раз за разом повторяла «Круцио». Тело отца буквально ломало от боли. Сириус пытался свалить с себя Крауча, который к этому моменту успел разбить ему бровь и расквасить нос. Люпин впервые в жизни почувствовал себя таким бесполезным и беспомощным, что хотелось плакать. Он не мог помочь. Он мог только всхлипывать и смотреть на то, как самые дорогие ему люди страдают. Палочка, которая так нужна была сейчас, валялась в комнате. — Прекратите! — его собственный крик потонул в безумной какофонии — смеха Беллатрисы, ругательств Сириуса, крика отца, плача матери и утробного рычания Крауча. Он чувствовал, как по щекам катились горячие слезы. Отвратительные. Жалкие. Слезы боли и ненависти. Слезы отчаяния и бессилия. Хоуп в безумном порыве дернулась из рук Рудольфуса и набросилась на Беллатрису со спины. Та только ошарашено охнула и обернулась на рыдающую на полу магглу. Лицо Беллатрисы исказила кривая улыбка. Она угрожающе медленно подошла. Так, чтобы каблуки ее туфель набатом отдались в голове. — Маленькая маггла решила бросить мне вызов? — ядовито прошипела волшебница, стиснув зубы. Каблук ее туфли оказался на ладони Хоуп, отчего та истошно закричала. Беллатриса подалась вперед и внимательно посмотрела женщине в глаза. Ее мелкие голубые бусины глаз боязливо забегали. Беллатриса довольно облизнулась и, посмотрев прямо на Римуса, прошептала одними губами: — Авада Кедавра! Тело Хоуп тряпичной куклой рухнуло на пол. Римус впился ногтями в кожу предплечья, стараясь заглушить внутреннюю боль. Не моргая, он смотрел на бездыханное тело матери, к которой на негнущихся ногах подскочил отец. Его лицо застилали слезы. Он дрожащими руками направлял палочку на ухмыляющуюся Беллатрису, выкрикивал проклятия, прижимая жену к груди. А она стояла, широко улыбаясь. Сириус дернулся, вырвавшись из-под Крауча. Дернулся, чтобы выхватить палочку Беллатрисы. Из которой уже вылетел зеленый луч в сторону Лайелла. Сириус застыл, когда глаза Лайелла остекленели. Он упал на Хоуп, сжав ту в своих объятиях. Римус не дернулся. Он закрыл руками лицо и глухо зарыдал, поджав под себя ноги. Раскачивался из стороны в сторону, стараясь успокоиться. Но исказившееся в последний миг жизни лицо отца застыло ледяной маской перед глазами. Люпин давился горячими слезами, часто вздрагивал всем телом и утробно рыдал. Рыдал до того, пока в глазах не осталось слез. Теплые дрожащие руки обхватили его плечи, отчего Римус вздрогнул и обернулся. — Мракоборцы, — прошептал Сириус одними губами. Точнее кровавым месивом, которое осталось от его тонких губ. И в следующее мгновение крепко обнял Римуса, который снова задрожал всем телом на его плече.***
— Добрый день, Орион, — растянув рот в приторной улыбке, сказал Реддл и шагнул к темноволосому мужчине, что стоял в дверях. — Рад видеть тебя в добром здравии, Том, — поджав губы, произнес старший Блэк и прошел в комнату. Он опустился на диван и внимательно посмотрел на знакомого. — Итак, в письме ты упомянул, что тебе нужна моя профессиональная помощь… — Мне всегда нравилась твоя прагматичность — сразу к делу! — Реддл ухмыльнулся и подошел к кофейному столику, наполнив два стакана дорогим коньяком. — Надеюсь твои предпочтения не изменились со школьных времен, — он протянул стакан Ориону, на что тот лишь едва заметно кивнул. — Как Вальбурга? Том повернулся к Блэку и оперся на стол позади себя поясницей. — Вальбурга в полном порядке, спасибо, — Блэк немного отпил из стакана и поставил его на кофейный столик. Реддл чувствовал недоверие, которое источал мужчина. — Я бы хотел все-таки вернуться к основному вопросу, — он указательным пальцем левой руки убрал выпавшую из аккуратно зачесанных волос черную прядь. — О Блэках ходят разные легенды, — начал Том, подходя ближе к Ориону. — И все они сходятся в одном — все представители рода прекрасно владеют иллюзиями и защитными заклинаниями. — Не совсем понимаю, как семейные легенды относятся к нашей встрече, — выдохнул Блэк и поправил лацкан дорогого серого пиджака. Реддл, что стоял рядом, сжал губы в некрасивую линию и еле заметно нахмурился. Внутри начинало разливаться раздражение — вязкое и отвратительное чувство. — Блэки древнейший и благороднейший род Англии — за многовековую историю набралось достаточно историй для рассказа детям на ночь. Думаю, и у Реддлов найдется несколько семейных легенд. Орион перевел насмешливый взгляд на Реддла и ухмыльнулся. На лице Тома заходили желваки, а руки непроизвольно потянулись к волшебной палочке. Сердце бешено застучало — кровь прилила к лицу, из-за чего мужчина резко отвернулся к окну, стараясь унять собственное раздражение. Он крепко схватился за подоконник и еле слышно выдохнул. Этот чертов Блэк знал, что он, Том, наследник Мраксов. Он знал, как сильно Том ненавидел своего отца, жалкого маггла по имени Том Реддл. Он знал, как тот ненавидит свою семью. Он знал — и все равно сказал это. — История Мраксов тянется от самого Салазара Слизерина, так что, думаю, ты прав — у моего рода тоже достаточно историй, — собрав всю волю в кулак, на грани шипения произнес Реддл и повернулся к Ориону, который показательно зевнул. — Если ты собираешься писать книгу о семейных легендах, тебе стоит обратиться к другим членам моей семьи. Боюсь, что это не входит в сферу моих компетенций, — хмыкнул Орион и собирался уже подняться, но в дверь без стука вошел Дарио Смит. Блэк, увидев знакомого в дверях, почтительно ему отсалютовал. — Добрый день, господин министр. — Добрый день, Орион, — Дарио склонил голову в приветственном кивке и прошел в кабинет, запечатав его взмахом руки. Мужчина коротко посмотрел на побелевшие костяшки Тома и тревожно дотронулся до своего кольца — все шло не так, как было задумано. — Надеюсь, не помешал вашему разговору. — Мы с Томом как раз говорили о семейных легендах, — Орион бросил короткий взгляд на Реддла, который ядовито улыбался. — Это, конечно, не сфера моих профессиональных интересов, но я с удовольствием послушал бы легенды о вашем роде. Смиты древний итальянский род, не так ли? Твой дед, кажется, был министром магии Италии, так? — Да, мой дед был действительно выдающимся волшебником, — тяжелым взглядом посмотрев на ухмыляющегося Блэка, сказал Смит и опрокинул в себя стакан виски. Жгучее тепло дарило такое необходимое сейчас успокоение. Орион открыто вступал в конфронтацию с ними, потому что не испытывал никакого трепета перед Пожирателями Смерти. Для него они были просто выросшие мальчишки с его факультета, которые сплотили вокруг себя сообщество чистокровных последователей. — В любом случае, — Дарио кашлянул, — Том начал не с того. Полагаю, ты достиг определенных успехов в защитных заклинаниях. — Приятно думать, что сам министр магии Британии обратил внимание на мое скромное увлечение, — хмыкнул Блэк и закинул ногу на ногу, откинувшись на диване. Он смотрел на Тома и Дарио так, будто они были провинившимися школьниками, а он — преподавателем. Все чувствовали, кто ведет в этом разговоре. Реддл испепеляющим взглядом смотрел на Блэка, прокручивая в голове, как ставит его на колени, заставляет умолять о пощаде и, доведя его до истерики Круциатусом, выбивает последний вздох из его мерзкого рта снопом зеленых искр. Сдерживала его только тяжелая рука Дарио, сжимающая его плечо каждый раз, когда тот тянулся к палочке. — Мы предлагаем тебе сделку, — Дарио шагнул вперед и внимательно посмотрел на Ориона, который только вопросительно поднял бровь. — Ты поможешь нам, а мы щедро тебя вознаградим. — Я не нуждаюсь в деньгах, Дарио, — Орион сдержанно хохотнул и взглянул исподлобья на мужчину перед собой. Тот поджал губы и медленно вынул палочку. — Ты кажется не понимаешь, Орион, — Смит подошел ближе. — Награда не деньги, — Дарио усмехнулся и оказался так близко, что носки их ботинок упирались друг в друга. — А твоя жизнь, — палочка Реддла неожиданно уткнулась в шею Блэка, отчего тот вынужден был поднять голову. Он зашипел, когда Том вжал ее в горло, но ухмылку с лица не стер. — Не думал, что вы пали настолько низко, чтобы угрожать уважаемым волшебникам, — прохрипел он и посмотрел прямо в глаза Дарио. Уголки его рта дернулись и в следующее же мгновение кончик его палочки уткнулся в грудь Блэка. — Мы не угрожаем, а предупреждаем, — Смит лишь криво ухмыльнулся и вдавил палочку в ткань его рубашки. Дарио смотрел в его глаза. Черные, как безлунная ночь. И не видел в них ни грамма страха. Ничего. Лишь насмешку. Ядовитую насмешку. Блэка пробивает на смех. Он смеется, крупно дрожа всем телом. Так, что Том за его спиной морщится и тянется пальцами к его шее, желая схватить так крепко, как это возможно, и услышать хрипы вместо лающего смеха. — Вы ни капли не изменились со школьных времен, — усмехнулся Орион и в следующую же секунду поморщился, когда тело пронзила острая боль. Тупая, из-за защитных заклинаний на фамильном кольце, но все же боль. — Решаете вопросы силой, как это по-взрослому, — сквозь зубы, задыхаясь, но все также ядовито произнес он. Орион успел только выдохнуть перед тем, как тело во второй раз пронзила тупая боль. Сильнее, чем в прошлый раз. Намного. Так, что Блэк зашипел и крепко зажмурился. — Ты сделаешь так, как мы прикажем, — с нажимом сказал Дарио. — Иначе, — расплылся в ядовитой ухмылке и вытащил из кармана пиджака колдографию, на которой были изображены Блэки. Орион вздрогнул, когда колдография тлеющими кусками осыпалась на пол, — пострадает твой сын. Регулус. Дарио удовлетворенно заметил мелькнувший страх в глазах Блэка и покрепче перехватил свою палочку. Слабое место практически каждого человека. Семья. — И поверь, мы сделаем так, чтобы ты запомнил каждую секунду его смерти, — усмехнулся Том, проводя кончиком палочки по горлу Ориона. Тот глухо сглотнул и внимательно посмотрел в глаза Дарио. Словно проверяя правдивость его намерений. — Я согласен, — прошептал одними губами Орион. — Только не трогайте Регулуса. — Так бы с самого начала, — Дарио, удовлетворенно улыбнувшись, опустился в кресло напротив Блэка.***
Обычно всегда сдержанный и спокойный Орион, вернувшись домой, дрожащим голосом попросил привести к себе в кабинет Регулуса. Когда тот появился на пороге, Блэк подскочил к нему и, совершенно неожиданно для мальчика, крепко обнял, прижав к груди своей тяжелой рукой. Он глухо всхлипывал, гладя сына по черным кудряшкам. — Что-то случилось? — неуверенно спросил Регулус, выбираясь из кольца рук отца. — Ничего серьезного, — прошептал он и внимательно посмотрел на сына. — Бабушка Мелания захотела увидеть любимого внука у себя во Франции. Кикимер уже собрал твои вещи. Портал установлен на десять часов вечера. Так что поторопись, Регулус. — Но… отец, — мальчик хотел что-то спросить, но напоролся на растерянный взгляд отца и застыл. Ощущение чего-то нехорошего прилипло к нервам, сжав их в чувствительный комок. — До встречи. — Я люблю тебя, Регулус, — когда сын практически скрылся за дверью, произнес Орион и устало потер переносицу. Он понимал, что это возможно их последняя встреча. То, что хотели от него Смит и Реддл, невозможно было сделать за тот срок, который был ему отведен. Просто невозможно. Он схватил летучий порох в руку и, нетвердым голосом произнеся место назначения, скрылся в зеленом огне. В следующую секунду он оказался в залитом солнцем зале, за широким столом которого сидела девушка с длинными пшеничными волосами. Она недовольно обернулась на звук камина, застыв, когда увидела Ориона. — Мистер Блэк? — прошептала одними губами Октавия, встав со своего места. Она выдавила учтивую улыбку, как того требовал этикет, и подошла к волшебнику. — Что вы здесь делаете? — Я помогу тебе снять все защитные заклинания, — он шумно сглотнул, прекрасно понимая, что произнесенное никогда не осуществит. Он буквально каждой клеточкой тела чувствовал мощь защиты этого поместья. Она мешала даже спокойно шаг вступить, что уж говорить о чем-то другом. — Введешь в курс дела? Орион внимательно посмотрел на девушку, которая с удивлением смотрела на него. Она, придя в себя, коротко кивнула и пригласила его к столу. Блэк прошел за ней, практически на автомате сканируя всю магию рядом. И застыл рядом со стулом, когда ощутил до боли знакомую. Которую десятки раз снимал с Регулуса и Кикимера. Которая доставила ему множество проблем. Которая выводила из себя. Сириус. Интересно — что в доме дочери Дарио Смита делали вещи, заколдованные его сыном?