Октавия внимательно смотрела на Альбуса, который сидел напротив. Он напряженно массировал виски. Они говорили несколько часов. Нехотя Октавия рассказывала о том, что происходило раньше. О детстве. О Томе. Об отце и матери. Она отводила глаза и нервно терла то место, где обычно было обручальное кольцо. Каждый раз, когда Дамблдор задумчиво замолкал, Октавия надеялась попросить его помочь Сириусу, но как только открывала рот, сразу же получала новый вопрос от директора.
— Получается, не только подземелья, но и все поместье зачаровано? — тихо спросил Дамблдор, смотря прямо в глаза Октавии. Она лишь кивнула и потупила взгляд.
Предавать родных было невыносимо больно. Каждое слово давалось с трудом — так, будто ее на части разрывали пикси. Гадкое липкое чувство поселилось в груди. Ей хотелось поскорее помыться. Смыть с себя весь свой позор и забыть обо всем сказанном сегодня.
Она убеждала себя, что все это ради ее же блага. Ради нее и Сириуса. Но с каждым словом становилось труднее. Она не могла соврать, потому что Альбус — талантливый легилимент. Он бы вторгся в сознание и узнал правду. Октавия не умела ставить ментальные блоки такой же силы, как у отца. Ей никогда не удавалось победить Лорда. Он всегда вторгался в ее мысли и воспоминания.
— Есть хотя бы какой-то способ попасть туда сейчас?
— Только через камин, а он открыт исключительно для членов семьи. Глава рода может по собственному желанию закрывать его от других Смитов. Если отец не закрыл камин для меня, в чем я сомневаюсь, другого способа нет, — сжав губы в полоску, Октавия грустно посмотрела на часы.
На улице уже должен был наступить вечер.
Октавия вздрогнула, когда кольцо, которое она подарила своим друзьям перед выпуском, зажгло палец. Она, стараясь оставаться невозмутимой, осторожно огладила металл. Глаза удивленно распахнулись. Сердце забилось быстрее. Регулус. Она ощущала прикосновения его пальцев к руке. Дрожащие, рваные.
В этот момент темную комнату залил яркий голубой свет — патронус в виде лани появился из воздуха и остановился перед Дамблдором. Октавия крепко схватилась за обивку кресла, на котором сидела, когда патронус заговорил голосом Северуса. Она неверяще посмотрела на Альбуса, внимательно слушающего каждое слово.
— Несколько человек погибли. Темный Лорд нашел вашего информатора. Предупредите МакКиннон. Совсем скоро они будут у нее, — лань, сделав поклон, растворилась в воздухе.
Октавия с вопросом взглянула на Дамблдора. В голове роилось бессчетное количество вопросов. Неужели Северус работает на него?..
— Думаю, Октавия, тебе лучше вернуться к Поттерам. Буду ждать тебя через пару дней здесь же. Попытайся достать фамильное кольцо из поместья Альфарда Блэка. У меня есть одна мысль, — с этими словами он поднялся с кресла и трансгрессировал.
Октавия разочарованно вздохнула. Она судорожно пыталась понять, что происходит. Из того, что сказала лань, было понятно одно — битвы в Министерстве избежать не удалось. Она не успела сказать Дамблдору о том, что задумал Сириус. Но он, кажется, и до ее прихода знал об этом. Получается, специально ничего не сделал?
Одолеваемая сомнениями, Октавия вскочила с кресла и в секунду оказалась у камина. Сердце тревожно билось в груди. А если с Сириусом что-то произошло? Отгоняя дурные мысли, девушка бросила порох себе под ноги и оказалась в доме Поттеров.
Несколько десятков глаз устремились в ее сторону, когда она вышла из камина. Орденцы в напряженном молчании стояли у диванов, на которых лежали раненые. Лили с порядком округлившимся животом и Андромеда Блэк, которую вызывали только в самых критических случаях, крутились возле пострадавших, накладывая заклинания и меняя повязки. Октавия взволнованно оглядела помещение — лица, залитые кровью, не были ей знакомы. Все они, орденцы, уставшие и побитые, с недоверием смотрели на застывшую у камина девушку.
— Все из-за тебя, — выплюнул ей в лицо внезапно появившийся в комнате Грюм. Он тучей налетел на Октавию и схватил ее за запястья, не давая вырваться.
Холодный камень каминной кладки больно впился в поясницу. Свечи и книги с грохотом повалились на пол. Октавия от неожиданности сдавленно захрипела. Она поморщилась и зашипела, когда палочка Грюма вжалась в нежную кожу шеи.
— Была у своего папочки?! — закричал он, выбивая из рук палочку. — Координировала нападение?
— О чем ты… — Октавия ошарашенно распахнула глаза. Щеку прострелила острая боль. В голове зазвенело. Все звуки потонули в испуганном крике Лили, которая тут же подлетела к Грюму и оттащила его от девушки.
Октавия осторожно дотронулась пальцами до щеки и ужаснулась, увидев на подушечках кровь. Она тяжелыми каплями падала на ключицы и убегала ручейками по телу. Рассекающее заклинание. Подонок. Она нахмурилась и сжала кулаки. С абсолютно нечитаемым лицом Октавия стала наступать на Грюма, сидевшего в кресле с видом обиженного ребенка. Рядом возилась Лили — она, кажется, читала ему лекцию о том, как стоит себя вести.
Когда Октавия оказалась в несколько шагах от него, Аластор злобно зыркнул на девушку и поиграл желваками.
— Из-за тебя сегодня погибли лучшие из нас, — процедил он, смотря ей прямо в глаза. — Ты даже мужа своего не пожалела, втянула в битву всех. Лживая сука, сбежавшая прямо перед нападением! — рявкнул Грюм, гневно ударив кулаком по обивке кресла. Он порывисто попытался встать, но тут же был привязан веревками к месту. С глухим стуком ножки кресла заходили под ним — он пытался вырваться и мычал в тряпку, которую засунула ему в рот хмурая Лили.
Октавия пропустила оскорбления мимо ушей, сосредоточившись на том, что он сказал о Сириусе. Сердце пропустило удар. Неужели с ним что-то случилось? Октавия бросила взволнованный взгляд на Лили, а та лишь указала рукой на лестницу. Девушка тут же, схватив палочку, что лежала на полу, взметнулась по ступенькам.
Сердце гулко билось о грудную клетку. Она, не видя никого и ничто, бежала по коридору, пока не достигла мансарды. Мысли о худшем заполонили сознание. Октавия не хотела верить в то, что могло произойти. Она надеялась увидеть Сириуса счастливым и веселым — таким, каким он был всегда. Она надеялась на то, что сейчас он, как обычно, одарит ее улыбкой и скажет, что не стоило за него беспокоиться. Она надеялась, что с ним все будет в порядке.
Октавия толкнула приоткрытую дверь и застыла на пороге, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Она схватилась за дверной косяк и тяжело задышала. Ноги вмиг стали ватными. Сириус беззвучно кричал и метался по постели, в то время как Дамблдор пытался удержать его на месте.
Блэк был бледен, его грудь рвано вздымалась, а на лбу выступили крупные капли пота. Октавия хотела подойти ближе, но ноги не слушались ее. Она стояла в дверях, словно прикованная к месту, и наблюдала за происходящим. Дамблдор продолжал читать заклинания, его голос звучал набатом в голове. Октавии отчаянно хотелось подойти к постели, запустить пальцы в разметавшиеся по подушке черные кудряшки, выцеловать каждый сантиметр лица мужа и крепко обнять. Она хотела успокоить, помочь, поддержать, но не могла ничего сделать. Только стоять и смотреть на то, как он борется за свою жизнь. Она тихо всхлипывала, не в силах сдержать горячие слезы.
Если с ним что-то случится, она не переживет. Она не сможет жить без Сириуса.
Он выглядел таким слабым и беспомощным на мокрых от воды и крови простынях. Тело Сириуса содрогалось от боли, он стонал и кусал губы. Казалось, что каждая клеточка его тела испытывает невыносимые страдания. Он выгибался дугой, беззвучно кричал и болезненно морщился, когда Дамблдор накладывал все новые и новые заклинания.
Октавия шумно всхлипнула, когда заметила руку Сириуса, мешком лежащую на кровати. Она закрыла лицо ладонями и опустилась на пол, пытаясь подавить свои рыдания. Ее сердце разрывалось от боли, а слезы текли ручьем. Взгляд был направлен прямо на распоротую заклинанием грудь мужа. Она слышала, как Сириус стонет от боли, и это было невыносимо для нее.
Дамблдор со свистом рассек воздух палочкой и прекратил чтение заклинаний. Он устало опустился на колени и прикрыл глаза, пытаясь восстановить дыхание. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь хрипами Сириуса. Октавия с надеждой подняла голову и увидела, как Сириус открывает глаза. Их взгляды встретились, и она почувствовала, как сердце начинает биться сильнее. Сириус, заметив жену, попытался улыбнуться, но гримаса боли исказила его лицо. Он протянул руку к Октавии, и она тут же подскочила к нему.
Она взяла холодную руку Сириуса в свои ладони и слегка сжала ее. Он слабо улыбнулся ей в ответ.
— Я так боялся, что больше никогда тебя не увижу, — захрипел Сириус, и эти слова словно острый нож пронзили сердце Октавии. Она крепче сжала его руку, пытаясь передать ему всю свою любовь и поддержку.
— Я люблю тебя, — выдавила она, с трудом сглотнув ком в горле. Октавия постаралась улыбнуться, но вышло криво.
— С ним все будет хорошо, — тихо начал Дамблдор, который до этого молчаливо наблюдал за супругами. — Сейчас ему нужен покой.
Октавия благодарно кивнула и перевела взгляд на Сириуса. Его дыхание стало ровнее, и он уже не выглядел таким бледным. Она осторожно убрала волосы с его лба и поцеловала в щеку.
— Отдохни, любимый, — прошептала она. — Я буду рядом.
Октавия вновь коснулась губами его лица и поднялась со стула. Она торопливо подошла к Альбусу и с вопросом посмотрела ему прямо в глаза.
— Пока мы с вами разговаривали, в Министерстве произошла битва. Мистер Блэк вступил в бой с вашим отцом и Томом Реддлом, — начал Дамблдор, смотря прямо в глаза Октавии.
— Вы понимаете, что это значит? — голос Октавии дрожал от волнения.
— Это значит, что ваш муж рисковал своей жизнью, чтобы спасти вас. Он боролся с самим Лордом Волдемортом. Но, боюсь, что цена этой битвы была слишком высока. Мы должны быть готовы к тому, что последствия могут быть серьезными.
Октавия закрыла глаза, пытаясь справиться с эмоциями. Она знала своего отца и понимала, на что он мог пойти, имея на руках козырь в виде магического следа Сириуса.
— Что теперь будет с Сириусом? — спросила она, не смея поднять взгляд.
— Мы будем наблюдать за его состоянием и проводить необходимые ритуалы для восстановления его здоровья. Но нам нужно быть готовыми к тому, что процесс может занять много времени. Ваша поддержка и любовь будут иметь огромное значение для него в этот период.
Октавия кивнула, понимая, что это будет долгая и трудная борьба. Но она готова была пройти через это вместе с Сириусом. Они были семьей, они были вместе, и ничто не могло их разделить. Ничто, кроме Дарио Смита и Тома Реддла.
***
Римус сбежал. Нет, он не боялся. Просто не мог больше выносить этого лицемерия Ордена. Его раздражал тот факт, что Сириус, ослепленный любовью к своей жене, совершенно не мог разглядеть за внешним фасадом ее сущность. Гнилую и мерзкую. Люпин был убежден в том, что побег Октавии — спланированный ход Пожирателей для того, чтобы уничтожить Орден изнутри. Для него было очевидно, как они каждый раз оказываются на шаг впереди орденцев, как узнают о миссиях и вылазках. Октавия, невинно хлопающая глазками, хоть и делала вид, что не вмешивается в дела Ордена, как настоящая слизеринка все видела и слышала. И, Римус был убежден, передавала все своему Лорду.
Окончательно убедился в этом Люпин, когда сбежал Рабастан. Обвинить во всем Петтигрю — до чего хороший план. Застенчивый и незаметный Питер стал козлом отпущения. Казалось, почти все сразу поверили, что он во всем виноват. И только Римус знал, что это не так. Он понимал, что за всем этим стоит Октавия. Но доказательств у него не было. И как бы он ни пытался убедить Сириуса в том, что его жена — предательница, тот не хотел ничего слушать. Он был ослеплен любовью и не мог видеть правды.
И вот однажды, когда Римус в очередной раз попытался открыть Сириусу глаза на истинную сущность Октавии, тот не выдержал. Он обвинил Люпина в том, что он просто завидует его счастью. Это было последней каплей. Римус понял, что больше не может оставаться в Ордене. Он не мог больше терпеть это лицемерие и предательство. Он собрал свои вещи и покинул дом Поттеров.
Теперь он был один. Без друзей, без поддержки. В пустом доме на отшибе — там, где каждый сантиметр напоминал об ужасе потери. В первый же день Римус закрыл все камины и поставил самое сильное антиаппарационное заклинание, которое знал. Чтобы никто и никогда не перешагнул порог его дома. С него хватит. Он зря решил поиграть в бравого солдата и борца за справедливость.
Римус много плакал. В основном из-за раздирающего грудь чувства тоски по прошлому. Он чувствовал себя одиноким и беспомощным перед лицом этой темной силы, которая медленно, но верно разрушала Орден изнутри. Люпин пытался отвлечься, занимаясь садоводством, но ничего по-настоящему не могло заглушить его боль.
Одним апрельским вечером в дверь постучали. Римус настороженно поднялся и, подняв палочку перед собой, подошел к деревянной преграде, которая отделяла безопасный и уютный мир Люпина от враждебного внешнего мира.
— Кто там? — недоверчиво начал Римус, не желая открывать никому. В голове все еще были свежи воспоминания о том роковом дне, когда отец так просто открыл дверь Пожирателям смерти.
Его сердце забилось быстрее, когда он услышал знакомый голос за дверью. Это был Питер Петтигрю. Римус медленно опустил палочку и открыл дверь. Питер выглядел усталым и изможденным, его глаза были красными от слез. Римус почувствовал, как его сердце сжалось от сострадания.
— Что случилось? — взволнованно спросил он, позволяя другу войти.
Питер тут же упал в ближайшее кресло и закрыл лицо руками.
— Я не могу больше этого терпеть, — сказал он дрожащим голосом и громко всхлипнул. — Все эти обвинения… Я не предатель! — Питер содрогнулся всем телом и горько заплакал. — Я никогда бы не предал своих друзей! — сквозь рыдания пробормотал он, расфокусировано смотря на Люпина.
Римус молча слушал, как Питер рассказывал ему о том, что было с ним после того, как Октавия обвинила его в работе на Темного Лорда. Он рассказал о своем бегстве, о попытках скрыться от разъяренного Сириуса, о страхе и одиночестве, которые преследовали его каждый день.
— Я не знаю, куда мне идти и что делать, — закончил Питер, его голос был полон отчаяния. — Мне нужен друг, который верит в меня. Я знаю, что ты мне не веришь, Римус, — сказал Питер, поднимая голову. — Но я клянусь тебе, что я невиновен. Я никогда бы не предал тебя или кого-то из наших друзей.
— Я верю тебе, Питер, — сказал Римус, протягивая руку своему другу. — Я знаю, что ты не предатель. Мы найдем способ доказать твою невиновность и открыть глаза всем остальным на истинную сущность Октавии.
***
В кабинете Темного Лорда было тихо. Он сидел в широком темном кресле и внимательно изучал отчеты о состоянии своего войска. Последняя битва в Министерстве изрядно потрепала ему нервы, поэтому он начал продумывать план нападения на Орден, чтобы окончательно его уничтожить.
Наконец, Том отложил бумаги в сторону и устало потер переносицу. В последнее время у него было слишком много забот, и даже его хваленая выдержка начала давать сбои. Он поднялся с кресла и подошел к окну, за которым уже начинали сгущаться сумерки.
— Марволо, — нарушил тишину знакомый голос. Реддл обернулся и слабо улыбнулся, увидев на пороге Дарио в темно-синей мантии министра.
— Я ждал тебя, — произнес Том, жестом приглашая гостя пройти вглубь комнаты. Дарио кивнул и, сбросив мантию, сел в кресло напротив.
— Как идут дела? — спросил он, закуривая трубку.
— Все хуже, чем я думал, — признался Том. — Наши люди истощены после битвы, многие погибли. Нам нужно больше сил, если мы хотим победить.
Сумерки постепенно окутывали кабинет, создавая атмосферу таинственности и напряжения. Том стоял у окна, наблюдая, как тени сгущаются вокруг него. Он слышал, как Дарио вздохнул, усаживаясь в кресле напротив. Тишина повисла в воздухе, словно тяжелое облако перед грозой.
— Почему ты не убил мальчишку? — подал голос Дарио. Том нервно помассировал виски и обернулся к другу.
— У меня в голове созрел другой план.
— Поделишься? — налив себе и ему огневиски в стаканы, спросил Смит тихим голосом.
— Он последний из рода Блэк, — начал Том, смакуя горечь алкоголя, — потерять контроль над такой могущественной семьей было бы глупо. Совсем скоро в наших руках будет Октавия. Заставим ее родить от него ребенка, откроем подземелья твоего дома и спокойно убьем обоих предателей. В наших руках окажется новорожденный Блэк, которого мы воспитаем так, как нужно будет нам.
— Но как ты собираешься это провернуть?
— Не мне рассказывать тебе, как использовать Империо, Дарио, — ухмыльнулся Том и потянулся за картой, что лежала на столе. — А сейчас расскажи мне, где конкретно находится дом Альфарда Блэка.
