Смотрящий

— Непреложный обет, мадам Помфри, — требует Снейп, едва ступив в ее кабинет. — На мне обычная медклятва. Если ты хочешь что-то еще, обращайся в Мунго, — упрямая ведьма даже не поднимает головы от котла, и Снейп чувствует горечь от того, что все на свете ему приходится выгрызать силой. — Медклятва подойдет, — встревает Поттер, и Поппи удивленно оглядывается. Она накладывает заклинание стазиса на зелье, в то время как Северус колдует над хитросплетением заглушающих и запирающих чар, от которых тревожные морщины на лице у медведьмы становятся заметнее. На всякий случай Снейп бормочет: «Ассио Рита Скитер», — и, убедившись в отсутствии бешеной репортерши рядом, говорит: — Поттер теряет контроль над магией. — Это было всего несколько раз! — оправдывается Герой, но Поппи уже обеспокоенно кружит палочкой перед ним, накладывая общие диагностические чары. — Если это станет достоянием общественности, с вами, Поттер, не будут церемониться, будь это даже единственным случаем, — Северус чувствует, что снова занимается избиением младенцев, и когда же этот конкретный «младенец» вырастет не только в плечах? Однако его слова делают дело: прерывают ту чушь, которой Поттер собрался пичкать всех заинтересованных в его благополучии. — Медклятву можно обойти, ее недостаточно. Только под Непреложным обетом нельзя свидетельствовать в Визенгамоте. Поппи безмолвно расстегивает правую манжету и тянет рукав вверх, обнажая увитое кольцами клятв предплечье. Их непозволительно много — около полусотни — и Северус никогда не видел ничего подобного: клятвы темнеют на руке, как рабские оковы. На его предплечье лишь три кольца обетов, и он дорого поплатился за каждый. Да, Помфри действительно не может позволить себе быть связанной еще одной клятвой. Медведьма устало застегивает манжету и спрашивает: — Как давно это началось? Поттер рассказывает ей все, Снейп — еще больше. Поппи хмурится, потом призывает ауральную сферу из глубины стеллажей, осторожно передает ее в ладони Поттеру и касается палочкой. Дымные вихри внутри вспыхивают, будто фейерверк, и так же быстро тухнут, потом снова загораются, отражаясь красным и синим на обветренном Поттеровском лице, и снова угасают, растворяясь в сером тумане сферы. Медведьма выглядит растерянной, и даже неуч-Герой магомира не может упустить, что что-то не так. — Гарри, ты многое пережил, будучи еще незрелым волшебником с нестабильной аурой, — наконец говорит она. — Боюсь, что некоторые проклятья могли повлиять на тебя сильнее, чем на взрослых магов. Северус знает, что если бы ауральная сфера сейчас была в его собственных руках, она бы тоже не светилась уверенными оттенками желтого, как у здоровых волшебников, но кто после войны остался здоров? — Я лишь медведьма, — продолжает Помфри. — В Святом Мунго… — Исключено, — обрывает Снейп. — Я не решусь… — Придется, — угрюмо настаивает он. — Профессор Снейп, в таких случаях нет места экспериментам! — В таких случаях нет места посторонним. Сейчас во всем госпитале скрытых прослушивающих чар столько же, сколько было в приемном кабинете бывшего министра. Медведьма скрещивает руки на груди, и Снейп непреклонно смотрит на нее, разъяряясь все сильнее. Упрямая пуффендуйская курица, как она может не понимать, что Поттер не имеет права светиться в Мунго? После войны он слишком значимая фигура, чтобы быть уверенным в своей безопасности, и подкупить пару целителей не составит труда. Среди персонала даже могут быть бывшие сторонники Темного Лорда, и отправить Поттера туда? Безумие. — Возможно, — бывший студент прерывает их молчаливое препирательство. — Возможно, есть способ поговорить с кем-нибудь из Мунго, не упоминая моего имени, просто… ну, узнать теоретическое мнение о теоретической проблеме? Снейп смотрит на Поттера, как на умалишенного. — Возможно, это частый случай после войны. Тогда есть какие-то общие рекомендации, зелья или заклинания… — пытается объяснить тот. — Это же лучше, чем совсем ничего не знать. — Для того, чтобы что-то знать, существуют библиотеки, мистер Поттер, и там… — раздраженно начинает Северус, но медведьма его перебивает. — Это хорошая идея. Обычно мы просто передаем пациентов друг другу, если это выходит за рамки наших компетенций, но здесь… Я схожу в Мунго, — соглашается Поппи. — Не волнуйся, Гарри, я не раскрою твою личность. Но если есть хоть какая-то опасность, я не смогу помочь. Будь это драконья оспа или сломанная рука… Поппи забирает ауральную сферу из рук Поттера и левитирует ее назад вглубь стеллажей. Снейп жестом указывает бывшему студенту на дверь, снимая все заглушающие и запирающие чары, а сам задерживается, и, как только замок щелкает, спрашивает: — Это Альбус, Поппи? Эти обеты ты дала ему? Медведьма не отвечает и возвращается к котлу. Они оба знают ответ, два из трех обетов Снейп дал именно Дамблдору, но у медведьмы их столько… Северус больше всего хочет разгромить директорский кабинет к Мерлиновой матери, но он сейчас принадлежит Минерве Макгонагалл — еще одной пешке в играх Альбуса. — Проклятье! — шипит он. — Был хоть кто-то… Кого он не использовал? О ком он действительно заботился? Снейп сам не знает, что хочет сказать, поэтому просто хлопает дверью. При виде его разъяренного лица Поттер делает неуклюжую попытку свернуть в сторону стройки, но Северус его останавливает: — Поттер! Вы же понимаете, что сейчас попросту опасны для окружающих? Куда вы собрались? — Вы же понимаете, что на стройке важна каждая палочка? — толстолобый Герой не хочет слышать разумные доводы, но может потерять контроль над магией, если намекнуть, что он жаждет проблем для всех вокруг — какое поистине гриффиндорское лицемерие. Раньше Северус задавил бы его взглядом, но повзрослевший Поттер гнет свою линию, не считаясь ни с чем: — Я буду в ярости, если пропущу хотя бы день, зная, что могу помочь. — Убогая попытка шантажа стихийными выбросами, мистер Поттер. — На стройке всегда нужна помощь, так что, если вы действительно волнуетесь, вы можете просто быть рядом и все контролировать. Какая ирония, ведь это все, что Северус пытался делать, когда Поттер учился в школе, однако и тогда сопляк умудрялся незаметно находить новые проблемы. Кто знает, во что он может ввязаться, если не будет занят? Хотя на стройке Поттер еще ни разу не терял контроль над своей магией. Снова быть Поттеровской нянькой — большая честь, неуклонно преследующая Северуса Снейпа. Бывший преподаватель зельеварения с издевательски вежливым жестом приглашает Поттера идти вперед, а сам шагает чуть поодаль, чтобы избежать очередного приступа разговорчивости своего бывшего студента. При приближении к стройке воздух, искрящийся магией, становится жарким, и Поттер стаскивает с себя дутую маггловскую куртку, оставаясь в одной истончившейся от постоянных очищающих заклинаний майке, прилипшей к широкой потной спине. Поттер чертовски, до неприличия хорошо сложен. Северус накладывает на свою теплую мантию чары охлаждения и разглядывает широкие плечи и влажные короткие темные волосы гриффиндорского затылка. Постыдные желания, касающихся молодых магов, в прошлый раз привели Северуса к зелью импотенции, но сейчас он будет мудрее: поможет Поттеру, насладится видом его развитой мускулатуры и достигнет удовлетворения в одиночестве. На кого еще обращать внимание одинокому гомосексуальному мужчине, в окружении которого нет ровесников? Поттер никогда ни о чем не узнает. Северус отходит еще дальше в сторону, как только видит Лилит Беннет, но она даже не замечает его и, касаясь рукой плеча Героя, начинает что-то ему рассказывать. Девчонка, наверное, повредилась умом от жары: кто носит платья на стройке? Ах. Она влюблена в Поттера, ну конечно. Снейп вспоминает, как взволнованно она отзывалась о гриффиндорце, когда Северус восстанавливал силы у Помфри. Они были бы красивой парой: она чистокровная талантливая ведьма с черными, как смоль, волосами, белокожая и изящная, с неуемной энергией и упорством, но без налета превосходства, который есть у множества талантливых волшебниц типа Грейнджер, и который убивает наповал желание с ними сотрудничать. Нет, Лилит воспитана и достаточно скромна, а Поттер… вряд ли понимает сам себя. Его сомнения в своей ориентации скорее связаны с личностью Джиневры Уизли. Проверять свои пристрастия с ней — это то же самое, что проверять гомосексуальные наклонности в компании самого Снейпа: заранее неудачный выбор, который приведет к в корне неверным выводам. Когтевранку теснит команда из четырех молодых болгарских артефактологов, которые окружают Поттера со всех сторон. Наша новая знаменитость, всегда исключительный Поттер, к которому не зарастет народная тропа. Настроение Снейпа становится еще паршивей, он обходит стройку и замечает зеленый, как цвета его собственного факультета, палаточный лагерь, расположенный поодаль. Его сердце тоскливо замирает. — Профессор Снейп! — окликают со стороны, и он резко оборачивается. Его змейки здесь: бывшие семикурсники Блейз Забини и Барнаби Пайк, эвакуировавшиеся из Хогвартса до начала Финальной битвы, Дафна Гринграсс, принимавшая участие в битве вместе со своим молодым человеком из Когтеврана, и Джемма Фарли, выпуск 1997 года. Слизеринцы, воодушевленные редкой улыбкой бывшего декана, торопятся к нему навстречу, и Северус готов держать пари, что Дафна еле удерживает себя от того, чтобы побежать. Его отважные серебряные змейки, которые приехали на зов магии школы. Снейп сам не верит, насколько сильно он по ним скучал. — Я рад снова приветствовать слизеринцев на земле Хогвартса. Устал быть единственным, кто сохранил холодную голову среди этого бедлама, — произносит он, и будто все вернулось: его студенты, которых он неустанно защищал от предрассудков других факультетов — это то, чего не хватало все это время. Дорогие расчетливые и осторожные слизеринцы, которые не будут лезть в самое пекло, которые всегда думают о последствиях, и теперь Хогвартс снова ощущается домом. — Профессор, — говорит Джемма Фарли, бывшая староста, его доверенная и ответственная слизеринка, которая за три года, пока он ее не видел, превратилась в сильную и статную молодую ведьму, — мы сами рады вернуться. Не дело одному слизеринцу отстаивать честь всего факультета. Снейп еще раз бросает взгляд на их маленький лагерь, думая, как стыдно, что слизеринцы чувствуют необходимость держаться в стороне из соображений безопасности, и что Северус должен был вернуться раньше — ради них. — Мы приехали первыми, но из моего выпуска хотят приехать еще несколько человек, — продолжает Джемма. — И я знаю пару ребят из выпуска 98-го, которые были бы не против помочь на стройке. Северус отлично понимает, почему его змейки так опасливы, и пытается приободрить их: — План нового слизеринского крыла уже готов, — говорит он, и слизеринцы оживляются. — Больше никаких подземелий. — Отлично, а то мне кажется, что вы специально для меня каждый раз варили отдельный котел бодроперцового, — довольно говорит Дафна, и бывшие семикурсники хохочут. — Не надо было сидеть на том диване: все знают, что он стоит на сквозняке, — пеняет ей Блейз Забини. — А в общей гостиной Когтеврана вообще не было сквозняков! — Удивительно, что ты болела, ведь большую часть времени ты проводила не в слизеринской гостиной, — бурчит Пайк, и Северус не ожидал ничего другого: мальчишка давно был влюблен в старшую Гринграсс. — И все равно давала тебе списать свои эссе по арифмантике, — возражает Дафна, а потом вновь обращается к своему бывшему декану. — Это Пайк предложил поехать всем вместе и позвал Блейза и Джемму, иначе я была бы тут одна. — Дорогие когтевранцы не позволили бы тебе скучать, — подкалывает ее Забини. — Я знаю только пару девочек из тех, кто вернулся, — Дафна небрежно пожимает плечами, и Пайк не сводит с нее глаз. Мерлин, Северус уже отвык от подростковых драм. — Жаль, что первокурсники не смогут больше увидеть гигантского кальмара из общей гостиной, — говорит Джемма. — Перед экзаменами он всегда проплывал перед самыми окнами, будто желал нам удачи. Снейп вспоминает, как он сам, будучи первокурсником, впервые увидел гигантского кальмара: вблизи он казался чудовищным монстром, а после старшекурсники рассказывали байки про то, что за каждого утопленного кальмаром гриффиндорца Слизерину начисляли по сто баллов, а за каждого утопленного слизеринца снимали по пятьдесят. — Стоит зачаровать пару окон, чтобы будущие слизеринцы тоже могли его увидеть, — предлагает Забини, и все бывшие студенты согласно кивают. Снейп оставляет план нового крыла на пристальное изучение и уходит назад к стройке со спокойным сердцем. После упертого и непредсказуемого Поттера бывшие студенты его факультета — глоток свежего воздуха среди строительной пыли. Минерва была права: им придется заново восстанавливать репутацию факультета, но слизеринцы со всем справятся. Несмотря на предубеждения против Слизерина, вернулись четверо — вернутся и другие. Загорелый улыбающийся Поттер сидит за деревянным столом, а смуглые довольные болгары устроились вокруг — о, нет, у Лилит Беннетт нет и крупицы шанса, Поттер никогда не реагировал на нее так: горячо, упрямо втолковывая что-то, так охотно принимая их в свое личное пространство. Когда он встает, болгары вскакивают за ним, и из их диалога Северус слышит имя Помоны Спраут. Мерлин знает, чем они занимаются, и Снейп силой заставляет себя не плестись за Поттером, как привязанный. Пусть Герой сам разбирается, тем более, ему есть что обсудить с болгарами без присутствия своего бывшего преподавателя. Поттер хорош собой и молод, болгары плечисты и ненамного старше, и Северус никогда не позволил бы себе касаться кого-то на людях так, как особо резвый болгарин трогает Поттеровское плечо и спину — почти прелюдия. Это дело национального Героя, он имеет полное право экспериментировать с молодыми пышущими здоровьем магами, и Северус старательно не думает о том, насколько убого в почти тридцать восемь лет иметь единственный сексуальный опыт. Уже темнеет, и свечение камней кажется ярче на фоне синеющего неба. Снейп снимает с мантии охлаждающие чары и возвращается к своим покоям. На пустынной улице температура опускается в минус, и с неба начинает падать первый снег — зима, и совсем скоро ему тридцать восемь. Возможно, Северусу следовало бы вернуться в Лондон и найти себе маггла, чтобы целовать и ласкать его, как тогда с Годфри. Возможно, в следующий раз он осмелится на оральные ласки — от мысли о красном от возбуждения члене с влажной головкой Северус судорожно выдыхает. Он зачаровывает входную дверь и достает из сундука стимулятор простаты вместе с противовоспалительной мазью. Северус скидывает с себя одежду, ложится на кровать, пытаясь расслабиться, и давит себе на грудь ладонью, вспоминая бережные объятья Поттера, когда тот пытался удержать его от падения. Поттер и его мускулистые руки, широкие плечи, вспотевшая спина и, наверное, такая крепкая эрекция, что от живота не отогнуть. Снейп поспешно смазывает стимулятор и прижимает его к сфинктеру, и такое давление приятно будоражит: чем сильнее он давит, тем ощутимее сладкое растяжение неподготовленного к проникновению тела. Это почти больно, но его член ноет от возбуждения вопреки всему. Северус обхватывает себя скользкой от мази ладонью, и от сочетания медленного болезненного давления на анус и удовольствия от массажа члена по его телу прокатываются жаркие волны. Снейп дергается в сладкой судороге, и самая широкая часть стимулятора проскальзывает внутрь, и он хочет еще, глубже и сильнее, и в следующий раз он увеличит массажер, чтобы можно было представить, будто чей-то толстый возбужденный член широко раскрывает его анус под своим напором. Северус вводит стимулятор до основания, сжимает ягодицы и подается ими вперед. Игрушка слегка выскальзывает при движении, и он исступленно дергает бедрами, трахает свою скользкую ладонь. Простата все еще отзывается искрами боли, но само ощущение стимулятора, распирающего внутренние стенки, так приятны, и Снейп еле слышно постанывает: его задний проход очень чувствителен, разве не такого любовника хотят многие гомосексуалисты? Массажер то выскальзывает, то вталкивается внутрь, когда Северус прижимает ягодицы к матрасу, задыхаясь. Он накрывает ладонью головку члена, трет уздечку, и оргазм выкручивает из него все силы, а зад крепко сжимается на игрушке, вызывая особенную, глубокую дрожь. О, Мерлин. Северус распластывается по своей узкой кровати без сил, пытаясь отдышаться. Он еле отлепляет голову от подушки, с брезгливым выражением смотрит на свои худые бедра, впалый живот и плоскую грудную клетку с редкой черной порослью, переваливается на бок и осторожно вытаскивает стимулятор. Ему нужно вернуться в Лондон, найти кого-нибудь, и чем быстрее, тем лучше.