Смотрящий

После пробуждения Северус хмуро обдумывает, попросить ли ему антипохмельное, но перед глазами всплывают все вернувшиеся неучи, временно помогающие Поппи, их посредственные эссе и дерганные, неуверенные движения черпаком, и он выбирает гордо переждать похмельную дурноту, завернувшись в одеяло. Пить с Поттером… Если бы кто-то сказал ему раньше, что он будет пить огневиски с бывшим студентом, то Северус собственноручно отправил бы этого безумца в Мунго. Кого действительно заждались в Мунго, так это самого Снейпа. Наколдованное зеркало отражает его лицо, изможденное, бледное, с синюшными мешками под глазами и всклокоченными немытыми волосами, с куцей щетиной, которая тоже его не красит: так он еще больше похож на заключенного. Северус трет пальцами подбородок, пораженно останавливается и, сбрив поросль волос заклинанием, отбрасывает зеркало. Век волшебника долог, но седые проблески в щетине заставляют его покрыться холодным потом: еще слишком рано для старости, он выжил после укуса ползучей гадины, он, слуга двух господ, пережил обоих, почему именно сейчас, когда все начало налаживаться? Северус ощущает это первым шагом к смерти, который он не совершил добровольно. Мысль о том, что, возможно, процесс угасания уже запущен, провожает его в беспокойный сон и сковывает кошмарами, где он немощен, и даже бездарная соплячка Джиневра Уизли может проклясть его без страха и не таясь. Стук в дверь выдергивает его из липкого видения с Поттером, обвиняющим его в убийстве Дамблдора, и арестом прямо в зале Визенгамота. Он вымученно вываливается из кровати. Неугомонная когтевранка Лилит Беннетт колотит в дверь его комнат и тараторит про прибывших на стройку выпускников прошлых лет, среди которых есть и слизеринцы, но, увидев изможденное лицо своего бывшего профессора, синеющее на фоне спешно накинутой мантии, отправляет патронуса мадам Помфри. — Мисс Беннетт, я начинаю сомневаться в мудрости своего решения попросить вас быть моей помощницей, — тихо цедит Снейп. — Я тоже начинаю сомневаться в вашей мудрости, профессор, — упрямо отвечает соплячка, и шляпе стоило распределить ее в бравый гриффиндорский прайд — у них тоже отсутствует уважение к старшим и чувство самосохранения. Поппи аппарирует прямо к распахнутой двери в его покои, выпроваживает мисс Беннетт и бормочет диагностирующие заклинания. Он знает, что она не пропустит признаки алкогольного отравления, и неловко молчит, будто виноватый третьекурсник. — Пей, Северус, — склянка с запахом посредственно сваренного антипохмельного оказывается у него под носом, и это надругательство над ингредиентами, достойное если не Лонгботтома, то Уизли. Помфри неодобрительно смотрит, не приемля отговорок, и он выпивает зелье, а потом обессиленно откидывается на подушки — ему слишком дурно, чтобы с ней спорить. Он выльет все убожество, сваренное для медведьмы ее помощниками, и приготовит качественные зелья, как только его перестанет мутить. — Я седею, Поппи, — обреченно признает он. — Из-за магического истощения весь организм пережил огромные нагрузки. Волосы могли начать выпадать, так что тебе еще повезло, — медведьма вздыхает и опускается на ближайший стул. Северус напряженно дергает за прядь своих волос, но они крепко держатся, и бывший профессор выдыхает. Повезло — наверное, Поппи имела в виду не только волосы, но и весь тот ад, который его тело пережило после войны. — Ты молод, Северус, но даже молодость не может спасать тебя вечно. Я много раз тебе говорила, но слушал ли ты? Снейп решительно не помнит, чтобы она хоть раз говорила что-то подобное. Медведьма видит это по его лицу и раздраженно всплескивает руками, бормоча, что все всегда пропускают ее слова мимо ушей, а потом в больничном крыле нет свободных коек. Она замолкает, вспоминая. — Больничное крыло скоро будет отстроено, — Снейп никогда не был силен в утешениях, но молчание сейчас кажется ему грубее. — Слизеринское крыло тоже. Давно пора было что-то сделать с подземельями: детям не пристало расти в такой сырости и жутких сквозняках. Северус чувствует себя дряхлым рассыпающимся поленом, скомканной одноразовой маггловской посудой. Антипохмельное зелье сделало свое дело, убрав головную боль, головокружение и тошноту, но ему не становится лучше, и вряд ли в этом можно обвинить бездарных помощников Поппи. — Твои слизеринцы приехали, — говорит медведьма. — Они рады, что ты вернулся. Прости себя, Северус, ты уже искупил все, что можно. А пока, — слава Мерлину, ее тон снова становится деловым, — следи за питанием, дыши свежим воздухом, избегай переутомления, пей успокаивающие настои, и ты будешь снова в порядке. Еще можешь влюбиться, нежные чувства и не таких упрямцев ставили на ноги. Снейп брезгливо морщит нос, и Помфри смеется. — Дерзкая ведьма, — ворчит он. — Какой у тебя был факультет, Поппи? — Пуффендуй, Северус, и лучше тебе об этом не забывать. Попроси Нифти принести завтрак, тебе правда нужно больше есть. Она уходит, оставляя Снейпа наедине со своими мыслями. Поппи могла бы позвать домового эльфа сама, и Северус искренне благодарен ей, что она — такая, и ей можно доверить не задеть жалкие остатки его гордости. Он завтракает без аппетита, переодевается в мантию потеплее и выходит из своих комнат, направляясь к Запретному лесу. Нужно начинать с малого, а позже он сможет отвлечь себя от дурных мыслей. Бывший профессор зельеварения вспоминает, как, забыв обо всем, часами просиживал над Волчьим зельем, пытаясь найти лучшую формулу, и в эти моменты полного погружения ничего не имело значения, кроме оттенка сиреневой дымки над котлом после вмешивания тертого аконита по часовой стрелке. Сегодня до отказа наполненные магией камни Хогвартса видно издали, будто неугасающий рассвет, и по поверхности Черного озера идет оранжево-золотая рябь. Все будет восстановлено, и через десять лет в Хогвартс войдут дети, которые только слышали о войне, которые не обезображены шрамами и воспоминаниями. Время так быстротечно, но оно полностью сгладит увечья войны, только забрав с собой трупы всех, кто в ней участвовал. Когда он возвращается из своих мыслей, он замечает тонкую сетку холодного лишайника на стволах деревьев у берега, и немедленно достает палочку: свежесваренное охлаждающее зелье пригодилось бы на стройке. Он бережно нагревает кору, чтобы собрать несколько унций в термосферу, и пропускает звуки шагов, будто и не был столько лет шпионом у одного из самых свирепых темных магов волшебного мира. — Профессор! Мы искали вас. — Поттер, — Снейп дергается от неожиданности, но заставляет себя не отвлекаться от лишайника. — Приехали слизеринцы, они хотели бы вас увидеть, — Поттер подходит ближе, с любопытством рассматривая узорную сеть, опутывающую стволы деревьев. — Что это? — То, что не даст перегреться на стройке. Я уже осведомлен о моих бывших студентах, так что ваша миссия выполнена. — За сегодня мы уже восстановили столько, сколько не смогли осилить всю прошлую неделю. Мы думали, что это невозможно. — Это магия, Поттер, — Снейп в очередной раз поражается, как один человек может вызвать столько раздражения буквально парой фраз. Он знает, что частично он зол на себя за то, что позволил застать себя врасплох, но детская наивность Поттера показывает, что тот ничему не научился в Хогвартсе, и это плевок в лицо каждому из преподавателей, которые хотели открыть многовековые тайны магии неблагодарному мальчишке с метлой на месте головы. Как стыдно, ведь вчера Северус был очарован им. — Чем больше людей вернется, тем быстрее все будет закончено. Магический фон Хогвартса резонирует с магией волшебников, находящихся рядом. — Мы не рассчитывали, что слизеринцы вернутся, — чужой голос звучит ближе, и Снейп недовольно поворачивается. Поттер, одетый в маггловскую теплую куртку с джинсами, стоит совсем рядом, взмыленный и раскрасневшийся, будто после матча в квиддич, и Северус почти чувствует жар его тела через холодный промозглый ветер. — Мои студенты были счастливы здесь, Поттер, и все их заклинания, которые поглощались камнями, были эмоционально окрашены. Зов магии как письмо о помощи от старого знакомого: чем сильнее связь, тем тяжелее оставаться в стороне. Поттер слушает внимательно и, кажется, на секунду задерживает дыхание. Снейпу совсем не нравится его выражение лица, он ждет подвоха каждую последующую секунду, и дожидается, когда доблестный Герой снова лезет не в свое дело: — А вы были здесь счастливы? — Как ни странно, мой факультет когда-то тоже выигрывал Кубок школы, мистер Поттер. До того, как завелась манера присуждать некоторым студентам дополнительные баллы за нарушение правил. Конечно Поттер находит это смешным, ему забавны пренебрежение правилами и незаслуженная похвала от директора. Бывший студент поднимает голову, открывая сильную влажную от пота шею, улыбается, и его глаза сияют зеленью за стеклами старых круглых очков. Когда он подходит еще ближе, Снейп неотрывно смотрит на место, где мягко выступает кадык. «Я аморальный урод», — думает он, но от созерцания нет вреда, и Поттер никогда не узнает всю глубину его падения. Сейчас Северус смог бы ненавидеть сопляка за его привлекательность и непрошибаемое отсутствие интереса к магомиру, который он спас и в котором он нашел свой дом. Северус вспоминает, с каким рвением он сам просиживал все время в библиотеке, читая взахлеб энциклопедии, исторические книги, монографии, периодику и даже магические сказки, о которых часто слышал от своих чистокровных однокурсников. Поттер же не знает и самой малости, и ему с его повседневной маггловской одеждой все равно, что о нем подумают. Он представитель нового поколения магов-полукровок, которые скоро станут движущей силой магосообщества и наплюют на многовековую историю и наследие. Меланхолия окончательно покидает Северуса, и ее место занимает старое доброе раздражение. Все благодаря Поттеру, который выводит его из равновесия на раз-два, и даже не представляет, сколько еще Снейп готов пережить, чтобы увидеть удивление на его очкастом лице, когда тот поймет, что все проблемы нельзя решить глупым везением и наличием шрама на лбу. — Я больше не профессор, мистер Поттер, и я не намерен читать вам лекции о том, что вы бы сами знали, если бы уделяли учебе хоть часть должного внимания. Но для вас гораздо интереснее подвергать свою жизнь и жизни окружающих опасности, не так ли? — язвительно интересуется он. Улыбка сходит с Поттеровского лица, он дергано отворачивается, сгорбливается и идет в сторону замка. Желание вызвать в нем реакцию слишком соблазнительно, и Снейп почти хочет снова увидеть своего бывшего студента, рыдающего в полутьме, как два дня назад. Северус всегда был склонен к жестокости. Он уменьшает термосферу, прячет ее во внутренний карман мантии и идет за Поттером. Они проходят мимо озера к самым пострадавшим частям Хогвартса — полуразрушенной гриффиндорской башне и затопленным подземельям — и Снейп чувствует, как от бывшего студента разит негодованием и чем-то непонятным, от чего вокруг него на много метров жарко и удушливо. Физически жарко при околонулевой температуре, и это не заклинание обогрева. Поттер оставляет после себя тропинку из растаявшего на пожухлой траве инея, и Снейп замирает. Он ни разу не слышал даже слухов о нестабильной магии Поттера, но, если это так, от ставших неконтролируемыми героев быстро избавляются. — Поттер! — кричит он, и Герой сердито оглядывается, остановившись. Северус чувствует, что чем ближе, тем жарче вокруг, и чужая магия накатывает на него раскаленной яростной волной. Он произносит заглушающее заклинание и спрашивает. — Как давно вы не можете контролировать свою магию? Поттер отводит взгляд, и Северус ощущает это как отлив моря, когда воздух становится холоднее. — После финальной битвы иногда происходит, как сейчас, если я злюсь, — признает он. Мокрая трава снова индевеет под его ногами. Да, теперь спокойное поведение Поттера становится объяснимым: тот старается держать себя в руках и не завершить начатое Темным Лордом, спалив Хогсмид и остатки Хогвартса. — Когда я увидел статью про Дамблдора, я боялся, что снова потеряю контроль. Я не знал, к кому еще прийти, — признает Поттер. И он пришел к самому слабому волшебнику на несколько миль вокруг, который только оправился от магического истощения. Они избежали катастрофы чудом, наверняка, из-за чисто Поттеровского везения, и тот даже не знает, насколько неподходящему магу он доверился. Та же Макгонагалл или даже Помфри действительно смогли бы ему помочь, но они бы попросили его отложить свое участие в стройке до момента, когда Герой снова будет полностью владеть своей магией. Мерлин Великий, пошли ему терпения, но Снейп поступил бы так же, как и Поттер. — Это происходит, только когда вы чувствуете гнев? Как часто? Поттер кивает и виновато смотрит себе под ноги: — Было всего несколько раз. Когда увидел портрет Дамблдора, когда пришел к вам после статьи о нем, вчера и сейчас. — Конкретнее, Поттер, что было вчера? — То, что вы мне постоянно врете! — пацан повышает голос, и колкий холодный ветер снова растворяется в жаркой волне. — Поттер, не в вашем праве требовать от меня откровенности. — вокруг все жарче, и Северус понимает, что не время наслаждаться Поттеровскими красными от гнева щеками. — Тем более, — продолжает он, — я предпочитаю считать, что я больше оскорблял вас, приказывал заткнуться и делать то, что сказано. В этих словах я был совершенно искренен. Бывший студент фыркает, но на удивление выглядит спокойнее, и их снова окружает прохлада. — Получается, что я лгал, — говорит Поттер и уточняет, — газетам о вас. Это было необходимо, иначе у нас не было бы шанса избавить ваше дело от показательного процесса. Но вы не любили мою маму… Снейп вздыхает, что ему приходится копаться в этом снова. Поттеру повезло, что он хорош собой, а его магия может рвануть в любой момент, иначе Северуса бы здесь не было, и Поттер мог бы прозябать в своем чувстве вины хоть до скончания века. — Она была дорогим другом для меня. — Вы все это делали не ради нее, а потому что не могли оставаться в стороне? Вас никто не поддерживал, — говорит Поттер, и Снейп знает, что они оба старательно не думают об Альбусе. — Вы самый сильный человек, которого я знаю, и я даже не имел понятия… Я жалею о каждом слове, о каждой оскорбительной мысли… Снейп не собирается рассказывать правду о том, каким он был трусом, какие чудовищные ошибки он совершал и как он подвел всех, даже если разрушение этой иллюзии избавило бы его от Поттера надолго, если не навсегда. Поттер, возможно, единственный человек, который знает про Лили и тем не менее наивно думает о нем так. — Простите меня, — тихо говорит Поттер, и гриффиндорский сопляк в очередной раз добивается своего, ничего не сделав. Снейп думает, что рогоносный Джеймс на месте своего сына уже давно почивал бы на лаврах славы, а его отпрыск растрачивает молодость на бессмысленные страдания о том, что нельзя изменить. Как иронично, что сам Северус растратил свою молодость так же. — Извинения приняты, мистер Поттер, — наконец произносит бывший профессор, — и сейчас вы пойдете со мной к мадам Помфри.