Are we able to forget each other?

Время летело. Неделя прошла, казалось, за день. Мы раньше вставали и позже ложились, но было мало. Нам не хватало двадцати четырех часов в сутках. Мы каждый день шли что-то смотреть, хотя, по сути, никому из нас уже не было дела до очередного музея — нужно было просто побыть рядом. Я старался не думать о все надвигавшемся дне отъезда, а наслаждаться нынешней секундой. Мне настолько не хотелось расставаться с той жизнью, которую я имел сейчас, что был даже готов бросить все дома. Лишь бы быть здесь, с ним. И знал, что очень вряд ли смогу. Дома меня ждали семья и друзья, которых я не был готов оставить. По крайней мере, не сейчас. За неполные две недели я уже успел по ним страшно соскучиться. Я ужасно хотел домой и так же сильно не хотел уезжать. Мечтал о том, чтобы все могли быть рядом, и мне бы не пришлось бросать ни тех, ни тех. Все же, любить на расстоянии — слишком сложно. И чем дальше шли дни, тем больше я раздражался и расстраивался. Алекс это видел, старался меня как-то развеселить. Не спорю, у него прекрасно получалось. Я старался с ним не грустить, чтобы ему было со мной легче и приятнее, пытался сам делать ему маленькие радости. Мы гуляли, любуясь городом. Там действительно есть, на что посмотреть. Мне нравилось слушать все, что Алекс рассказывал во время прогулок, нравилось рассказать что-то самому. Временами мы натыкались на уличных музыкантов, летом их несложно отыскать в центре города. Они обычно исполняют популярные песни на акустической гитаре, а вокруг собирается человек десять-двадцать, которые стоят и слушают. Изредка кто-то из проходящих мимо стоит с минутку, кидает ребятам мелочь и идет дальше. Мы почти всегда останавливались послушать, так как никогда никуда не спешили. До музыки охотниками были оба, вкусы также были схожи. И вот мы стояли и слушали каких-то неизвестных нам ребят, у которых пели двое — девушка и парень. Тут на улицу вышел даже не один музыкант, а, по всей вероятности, вся группа, и исполняли они то ли что-то не слишком известное, то ли свое. Толпа вокруг собралась значительная и достаточно веселая. Мы нашли, где протиснуться немного ближе и слились с остальной публикой. Я смотрел на них с теплой радостью и легкой завистью. В подростковом возрасте я хотел создать группу, но так и не получилось. Так что все кончилось лишь на том, что я кое-как разобрался с гитарой, выучил парочку любимых мелодий и забыл о музыке. Позднее гитара лишь время от времени доставалась побренчать, но вскоре ставилась на место — меня увлекли уже совсем другие вещи. А ребята играли действительно хорошо. Мы простояли там не меньше пяти песен, положили им мелочь, а затем ушли куда-то дальше, вновь в лабиринт улиц и площадей, домов и церквей. — Короче, до них же я начал говорить и так и не закончил, — сказал Алекс. Я кивнул, чтобы он продолжал. — Мы с Джошем пошли к Саре. И, прошу заметить, в тот момент времени уже почти полночь, я совсем пьяный, Джош — немного. Мне даже представить сложно, насколько ей было неловко нас таких принять. — Вот скажи мне, — усмехаясь, спросил я, — ты с Джошем трезвым вообще бываешь? Что ни история, так ты обязательно подвыпивший. — Ну, когда ты нас в городе нашел, я вообще-то трезвый был! — громко произнес он и поднял указательный палец вверх. — Видимо, это было неким исключением, — на мое замечание он рассмеялся. — Так вот, пришли к Саре… И мы продолжали наш путь. Все так же смеясь и болтая, мы гуляли, смотрели по сторонам и просто радовались тому, что были в тот момент там и вместе. Мне было бы даже все равно, Лондон или какая-то скучнейшая деревня. Мне бы точно не было скучно в его компании. Но был один момент, который немного мешал мне радоваться: сегодня был последний день здесь. Мы просто гуляли по городу, стараясь игнорировать утекающее время. Я отгонял эти мысли, болтал о постороннем и старался даже косвенно не заговорить ни о какой серьезной теме. Алекс делал то же. В эту минуту я, как никогда точно, понимал, что он был тем самым человеком, которого я всегда я искал. Мне никогда не было так весело в день, когда, вроде бы, время было задуматься о серьезном, подвести итоги. Он говорил и говорил. Я задавал вопросы и отвечал на его. И тоже говорил. Это не было то беззаботное веселье, какое было в первые дни, но это, тем не менее, было веселье. В какой-то степени мне это и вовсе казалось театром, что, впрочем, не волновало. Хороший театр с хорошими актерами, представление, от которого получаешь истинное удовольствие. Но даже театральные представления, хорошие, не могут длиться бесконечно. Ты едва успеваешь увлечься их миром, а актеры уже выходят на поклон. Время неумолимо близилось к вечеру, и уже скоро нужно было ехать домой, собирать вещи, готовиться к отъезду. И так сильно не хотелось.

***

— Джек, посмотри еще под кроватью, может, что-то туда завалилось. — Да блин, сам посмотри! — крикнул я ему из ванной. Собирать свои вещи в чужой квартире, в которой, к тому же, прожил не пару дней, а две недели — не так уж просто. В гостинице ты просто сгребаешь в чемодан все вещи, которые точно не являются гостиничными. А в чужом доме, во-первых, несколько комнат, и в каждой из них могут находиться твои вещи. Во-вторых, здесь масса чужих вещей, которые временами выглядят совершенно так же, как и твои. Хорошо хоть, я не набирал в дорогу очень много всего. Но, если честно, я не так уж сильно боялся забыть какие-нибудь носки или футболку, потому что… ну, а что такого? Не такая это ценность. Документы, электронику и деньги я точно не мог бы оставить, так как уже несколько раз проверил, поставил все на зарядку и положил на видном месте. К сборам Алекс относился даже куда серьезнее. — Под кроватью пусто! — он сказал это громко, думая, что я все еще в ванной, хотя в ту секунду я входил в комнату с высохшей рубашкой в руках, которую собирался надеть на следующий день. Посередине на полу лежал раскрытый чемодан, наполненный до половины преимущественно одеждой. Алекс встал с пола и пошел к шкафу, перебирать свои футболки, чтобы точно быть уверенным, что я случайно что-то не оставил. — Да забей ты на это. Если я что-то забуду, то это будет напоминать тебе обо мне. Разве ты не хочешь? Я могу тебе специально что-то оставить. — Ой, тебя забудешь! — рассмеялся он, перебирая одежду в шкафу, — а это, кстати, твое, — он обернулся и, убедившись, что я поймаю, кинул мне футболку. Я развернул и в недоумении посмотрел на нее. — Это твое, идиот, — кинул я ее обратно. Алекс едва успел схватить футболку. — Я не помню такой. Может, я слишком давно ее не носил. Ладно, неважно. И так проходили все сборы. Они успели меня сильно утомить. Мне стало глубоко все равно, что я там забыл или взял, хотел только закончить поскорее с чемоданом. Облазив все уголки квартиры и уже точно не найдя ни единой больше моей вещи, Алекс, наконец, успокоился и согласился просто спокойно посидеть на кухне. Я знал, что он просто волновался и так заботился, но мне было немного все равно на этот чемодан. А его суетливость и долгие сборы лишь заставляли меня больше прежнего нервничать и думать о завтрашнем дне. Ни того, ни другого совершенно не хотелось. Я надеялся провести этот день спокойно и уютно с утра и до самого вечера, естественно, в компании Алекса. Весь день мы гуляли. Мое мнение было таково: в первый и последний дни город нужно смотреть снаружи, никуда особо не заходя. Я не любил автобусные экскурсии. Да, на них могли рассказать и показать много интересного, но зато на пешей прогулке можно всегда куда-то свернуть и что-то еще свое сделать. Я знал одного человека, который избегал центральных улиц, всегда выискивал какие-то странные переулки и, поднабравшись опыта в этом деле, находил много интересного. Особенно хорошо это было в старых маленьких городках. Алекс поставил чашку чая передо мной, прерывая этим самым ход моих мыслей. — По-моему, ты устал, — произнес он негромко и отпил глоток. Чай оказался слишком горячим, отчего он немного поморщился и подул. Я отпил уже осторожнее, так как знал, что чай горячий. — Немного устал, это правда. Ну, мы же скоро спать, — пожал плечами я. Воцарилась недолгая тишина, которая вскоре была прервана вопросом Алекса, который я не слишком хотел слышать в тот момент: — Что ты думаешь об отпуске в целом? — Лондон красивый, — практически отмахнулся я. — Это не ответ. — А что тогда? — Ну, ответь нормально. — Сложно сформулировать. Не знаю… — я задумался, — я рад, что приехал сюда. Рад, что увидел город. И еще больше рад, что увидел тебя и в полной мере узнал, кто ты такой. Наконец-то. Алекс слабо улыбнулся. Этот ответ его удовлетворил. Было видно, что к вечеру он и сам утомился, хоть и усердно старался это скрыть в попытках подбодрить меня. Он как никто другой понимал мои чувства в тот момент. Это было время последних спокойных разговоров. Самолет уже утром, там нам будет не до того. Эта ночь — все, что у нас осталось. Мы собирались проспать минимально, пообщаться, побыть вдвоем. Мне так не хотелось прощаться, улетать. Я будто бы обрел второй дом рядом с ним. Хотелось быть здесь вечно, всегда с ним. Я проклинал судьбу, что она разбросала нас по разным континентам, что дала нам лишь две недели на то, чтобы побыть вместе. Самые счастливые две недели в моей жизни прошли. Тикали их последние часы. Я смотрел на лицо человека, сидевшего за кухонным столом ровно напротив меня и старался запомнить каждую черту. Сейчас ему двадцать с месяцами, и, возможно, я вижу его и вовсе в последний раз. А, если это и не так, то ведь, когда я вернусь, ему будет больше. Я пытался запомнить это лицо таким, каким оно было в ту ночь, тот час, минуту, секунду… Я убеждал себя, что, если я не запомню это лицо сейчас, то, уехав, потеряю всю связь. Вглядывался в детали. На меня напал страх, что, стоит мне закрыть глаза, я не вспомню ничего. Мы молча сидели и разглядывали друг друга. Так, будто виделись в первый раз, ранее вообще не имея понятия, как каждый из нас выглядит. Я знал, что он думает о том же, делает то же самое. — Спать или фильм посмотрим? — голос Алекса слишком резко прервал молчание. Слегка вздрогнув, я ответил: — Фильм, пожалуй, — и зевнул.

***

Прозвенело уже около трех будильников. Осознав, что еще немного — и опоздания на самолет не избежать, я вскочил с дивана, служившего нам кроватью, растолкал Алекса и сам направился в ванную. Я очень быстро принял душ, привел себя в порядок и вышел. Из кухни пахло кофе, без которого нам было бы никак не продержаться сейчас. В горло кусок не лез, но под строгим взглядом Алекса я запихнул в себя кое-какую еду. Когда я поел, Алекс оставил меня допивать кофе и пошел мыться тоже. Только он скрылся за дверью, я вскочил, прошел в комнату и нашел кошелек. Вытащив примерную сумму, в которую ему обернулось мое пребывание здесь, я положил деньги не слишком на виду, но так, чтобы они точно были найдены. Алекс говорил, что это не нужно, но мне не хотелось быть ему в тягость. Становилось стыдно, что я пользуюсь его квартирой и деньгами просто так, не имея на это никаких прав. Сделав, что планировал, я вернулся на кухню и продолжил пить кофе, который как-то уж слишком остыл, отчего стал менее вкусным. Пройдя через всю утреннюю рутину, мы, наконец, вышли из дома. Вскоре мы уже были в метро, затем недолго ехали на автобусе. И вот оказались в аэропорту. Здесь все было точно так же, как и в тот момент, когда я его покидал. Теперь я улетал. Оставалось лишь сдать багаж, пройти паспортный контроль и осмотры. И все. Я покину Англию. Мы остановились посреди холла. — Не спеши, время еще есть, — сказал он негромко. Я отпустил ручку чемодана и крепко обнял его. Его руки обвили меня в ответ. Он обнял меня так крепко, что казалось, он не отпустит меня уже ни за что. Казалось, он без слов кричал: «Останься тут со мной!» — Эй, не на смерть же провожаешь, — попытался усмехнуться я, но вышло слишком уж грустно. — А что, если я тебя больше никогда не увижу? Ты останешься жив, но будешь все время где-то там. — Я обещаю еще приехать. Обязательно, — ответил я, делая голос максимально теплым. Возможно, это была ложь. Мы оба понимали, что приеду я еще раз очень вряд ли. Никто не мог знать, как сложится судьба каждого из нас. Что будет завтра? А через месяц? Через год? Нам оставались считанные минуты на то, чтобы побыть вместе. А потом все. Конец всему. Мы могли наобещать друг другу что угодно, но, черт возьми, кому нужны все эти обещания, если реальность их все сломает? Поэтому мы просто молча обнимались. Все, что нам оставалось. Минуты шли и утекали куда-то. Еще немного — и я могу опоздать. Но в ту секунду мне было так глубоко плевать на все. Спокойствие. Полное умиротворение пришло именно тогда. Я перешел в разговоре на то, что рад нашему знакомству, что он самый замечательный. Это было то, что я хотел говорить, а он — слышать. Время подходило к концу, а темы, казалось, от этого исчерпывали себя. Мы стояли, обнимались, а мимо нас проходили люди, прощались, встречались. Много эмоций уживалось в холле. Здесь мы встретились, здесь же и расстанемся. Я обнял Алекса еще крепче. Еще пара минут. Он ускользал от меня с каждой секундой. Один день я рядом с ним, а уже завтра нас будут разделять многие мили. И нужно будет вливаться в домашнюю жизнь, делать все, как прежде, будто и не было никогда Лондона. А Лондон был. И никогда бы я не смог избавиться от воспоминаний об этих двух неделях. Слишком много важного всего произошло. Я совершенно не понимал уже, что будет с моей жизнью дальше. Что-то уже точно бесповоротно изменилось, что-то еще изменится. Все это было не просто так, точно на что-то дальнейшее повлияло. Жизнь уже точно не будет прежней. — Время вышло, тебе пора идти, — едва слышно произнес Алекс мне под ухом. Я поцеловал его, понимая, что мне уже нет дела до того, как на это посмотрят другие. Слишком важен был для меня этот последний поцелуй. Быть может, и вовсе последний поцелуй с ним. Невозможно знать, увижу ли я его хоть раз еще. Отстранившись, я внимательно посмотрел на его лицо. Оно было прежним, таким же, как вчера. Если мы еще встретимся, оно будет уже другим. — Пока. Быть может, до встречи даже. — Пока, — Алекс постарался улыбнуться. Вышло не слишком убедительно. Я взял чемодан и направился прочь. Отойдя на некоторое расстояние, я оглянулся: он стоял не шевелясь и смотрел мне вслед. Я махнул ему рукой, он помахал в ответ и крикнул: — Хорошей дороги, Джек! Затем я развернулся и больше не оглядывался.