***
Жизнь кипела. Американский народ жил полной жизнью: кто-то вступал в новые политические партии, кто-то суетливо сновал по улицам с газетами и кричал о приближение новой жизни, свободной жизни. Кто-то на очередном теплоходе вступал на американскую землю с непреодолимым желанием о новой и лучшей жизни. Конечно, как и в каждой стране, повсюду были довольные и недовольные, счастливые и несчастные, добрые и злые, богатые и бедные. Но каждый, несмотря на своё положение в обществе и политические взгляды, ждал того самого дня, когда новый президент Америки, подпишет свой указ, который многим не давал покоя… Дэйв молча сидел на постели. Недуг наконец-таки оставил его. Пролежав два месяца в постели, и лишь изредка и только по нужде вставая, юноша с нескрываемым удовольствием смотрел в небольшое окошко. Он любил природу, её необычные краски, запах. Солнце светило ярко, по весеннему. Надев на себя шерстяную кофту, Дэйв медленно встал с постели, всё же сил у него было не так много, как прежде. Пара шагов, и вот он стоит прямо перед окном и с удовольствием наблюдает, как парочка птиц делит какую-то серую засохшую ветку. В гостиной послышались уже до боли знакомые шаркающие шаги старика Майкла. Юноша повернулся в сторону двери, он ждал когда же его друг войдёт в комнату и скажет какую-нибудь очередную шутку. — Встал, значит? — в комнате появился Майкл. Сделав несколько шагов, старик присел на табурет. — С каждым днём ты выглядишь всё лучше. Дэйв улыбнулся. Он уже привык к тому, что Майкл никогда и ни с кем не здоровается. Почему? Этого никто не знал, все любили и уважали чернокожего раба и без его приветствий. Рабам не нужны формальности. — Как видишь. Решил полюбоваться природой. — с нескрываемой радостью в голосе, ответил Дэйв. Когда-то он был уверен, что не сможет выжить, но, доктор с соседней фермы постарался на славу. Да и как тут не постараешься, если за твоё лечение тебе простят половину твоего долга? — Возьми, и лучше полюбуйся вот на это. — Майкл протянул Дэйву тщательно спрятанную под тёплую рабочую куртку газетёнку. — Я не знаю, что там написано, но один раб умеет немного читать, и он сказал, что скоро все рабы будут свободными. Это так? — старик пристально посмотрел на юношу. В его глазах было лишь одно единственное чувство — надежда. Дэйв взял газету и стал внимательно читать статью, что была напечатана на первых страницах издания. Всё было понятно написано, без намёков и чёрного юмора. Словно и не в Америке это всё писали. <<Отмена рабского труда. Чернокожие — люди! >> Заголовок говорил сам за себя, Дэйву всё стало понятно. Рабство хотят отменить, и первый кто это поддерживает, кроме рабов, конечно, был сам президент Америки, Авраам Линкольн. Именно он на выборах кричал с трибун, что при вступлении в должность президента страны отменит рабский труд. Незаконный труд, убивающий свободу и демократию американского народа. И, возможно, так оно скоро и будет… — Господи… — присев на постель, пролепетал Дэйв. В его голове было множество мыслей. Его жизнь, как и жизнь сотен тысяч людей, чёрных и белых резко изменится. Майкл выпрямился. — Это правда? Что там пишут? — Майкл нетерпеливо ждал ответа. Дэйв с улыбкой посмотрел на старика. — Думаю, в этом году ты станешь свободным человеком, Майкл! — похлопав по плечу своего друга, ответил юноша. — Рабство хотят отменить! Старик не верил своим ушам. Как он, тот, кто родился рабом, сможет стать свободным? Он попросту не умеет им быть. Он не знает, что такое свобода. И таких, как он, в Америке сотни тысяч, и с каждым новым днём их становится всё больше и больше. Как всё может измениться в один день? Майкл не мог в это поверить. — Могу сказать только то, что мне будет непривычно. — с усмешкой ответил старик. Он старался не смотреть в глаза Дэйву. Показывать слёзы Майкл не умел и не желал этому учиться. — Теперь у меня есть то, ради чего стоит жить! — с нескрываемым восторгом в голосе, с улыбкой на лице, произнёс юноша. Он продолжал сжимать газету у себя в руках. Мечты о новой жизни овладели разумом юноши, ведь он, как и все прочие рабы мечтал о свободе. — Наш хозяин противник отмены рабства. — тихо проговорил старик. — Впрочем, как и все рабовладельцы. Кто же захочет терять то, что он когда-то купил и то, что давало ему заработок? Никто, даже я это понимаю. Дэйв понимающе смотрел на Майкла. — Если будет закон, он ничего не сможет сделать. — скупо проговорил Дэйв. — Ему придётся исполнить всё, что от него будет требовать государство. Майкл грустно улыбнулся. — Ты сам то веришь в то, что сказал? — Да, верю. Надеюсь, что скоро мы с тобой вдвоём покинем это проклятое место. Старик промолчал. Он не стал ничего говорить взволнованному юноше. Майкл заметил, как Дэйв оживился после прочитанной им новости. Портить настроение своему другу старик не хотел.***
Сидя в столовой, ужиная, Уолтер молча листал очередную газету. Их у него накопилось десятка три. В каждой газете он вынужден был читать одну и ту же новость. Всюду были статьи о рабах и их скором освобождение. — Проклятый Линкольн! — швырнув газету в сторону, мужчина снова начал набивать трубку табаком. — Чего он хочет добиться? — закурив, добавил он. София, что сидела напротив, внимательно и с усмешкой посмотрела на негодующего мужа. Она всё понимала. — Он хочет избавить Америку от позорного клейма. — спокойным тоном ответила женщина. Хотя был ли вопрос Уолтера адресован ей? София не знала. Уолтер посмотрел на жену. Горделиво, с нескрываемым достоинством она сидела за обеденным столом в дорогом вечернем платье. Она любила всяческие наряды, и была той ещё модницей, а возможно, просто хотела обратить на себя внимание своего супруга. — Ты так считаешь? — встав из-за стола, он вплотную подошёл к Софии. — Да, Уолтер. Я так считаю. — продолжая держаться как можно достойнее, ответила женщина. Мужчина громко рассмеялся. Он был уже достаточно пьян и не думал, перед тем, как что-то сделать либо сказать. — Вот, то, что мне в тебе нравится, так это твоё постоянство. — проговорил Уолтер. — Как была набитой дурой, так и остаёшься ею! — прокричал он. София молча смотрела на мужа. Её лицо было абсолютно безэмоциональным. В такие моменты, казалось, что она и не слышит того, что говорит ей её супруг. — Ты зол, тебе страшно. — женщина пристально смотрела стоящего напротив супруга, она говорила, и в её голосе чувствовалось наслаждение своими же словами. — И ты, как обычно, хочешь причинить боль мне. — сквозь усмешку заключила София. Она, как никто другой, знала, отчего же так злится её муж. — Хочешь сказать, тебе не страшно? — он вопросительно посмотрел на жену. — Ты хоть понимаешь, что будет когда эту «Чёрную массу» выпустят на улицы страны? Они будут сновать по улицам, и, скорее всего, начнут мстить белым за столетнее унижение. — он многозначительно посмотрел на Софию. — О чём ты? Уолтер злобно рассмеялся. Как же ему надоела эта женщина рядом с ним. — Насилие над белыми женщинами и их дочерями возрастёт в разы. — уверенным тоном проговорил мужчина. — Убийство, грабежи — вот в чём будет утопать наша страна. Или ты думаешь, что твои рабы и рабыни будут, как и прежде, кланяться тебе? — сквозь злобную ухмылку полюбопытствовал Уолтер. — Это злобная чёрная масса постарается уничтожить нас. София молча и внимательно выслушала мужа. — Это всё? — она изучающе посмотрела на Уолтера. — Нет. Ты согласна потерять бесплатных рабочих? Слуг? Ты готова платить каждому рабу, кто ломает себе хребет, работая на тебя? Готова признать, что чернокожие такие же люди, как и мы с тобой? Примешь, если наш сын или дочь выберут себе в мужья или жёны чернокожих? Они ведь тоже люди! Так говорит наш президент и его приспешники. — задыхаясь, выпалил Уолтер. В его глазах была лишь ярость. — Будет война. — Ты слишком далеко зашёл, Уолтер. — спокойным тоном ответила София. — Ты переживаешь не из-за возможных грабежей и насилия, и даже войны. Ты боишься потерять своего раба, вернее, наложника! — без опаски, громко, произнесла она глядя на мужа. — Вот настоящий твой страх. Признайся. — она смотрела на мужа, пристально, изучающе. София не боялась его. Отчего-то страх покинул её и больше не сдерживал её. Уолтер пожал плечами. Вернувшись и присев за стол, он наполнил бокал очередной порцией алкоголя. В последнее время он выпивал по бутылке в день, не меньше. Что-то тревожило его, и это что-то заключалось в новых законах, которые вот-вот будут подписаны. Знал, что после их вступления в силу, его жизнь круто изменится и не в лучшую сторону. — Жаль, что ты не моя рабыня. Я был бы тем, кто первый поставил бы свою подпись под этим законом. — посмотрев на жену, ответил он. — Но ты моя жена, к сожалению, и мне приходится мириться с этим. Смотреть на тебя, как ты без дела болтаешься по дому. — с отвращением в голосе добавил Уолтер. Его лицо мгновенно поменялось, с насмешливого оно стало таким, словно он проглотил лимон. — Хочешь снова оскорбить меня? — насмешка уже появилась на лице Софии. — У тебя это не получится, дорогой. Сейчас у тебя нет выхода, сейчас именно ты в тупике. — спокойно продолжила она. — Теперь теряешь ты, а я уже потеряла. — София резко осеклась. Встав из-за стола, она неторопливо, гордо покинула столовую. Всё, что эта женщина хотела сказать, она сказала. Уолтер остался в одиночестве. Рука снова потянулась к полупустой бутылке. Встав, мужчина, вышел из дома. Он, как обычно, направился в свой домик, туда, где был его Дэйв. София молча наблюдала, как её супруг уходит к своему любовнику. И ей ничего не оставалось, как смотреть. Здесь она была бесправной женщиной. Впрочем, как и везде.***
Дэйв услышал громкий грохот, казалось, кто-то решил выбить дверь в дом. Встав с постели, он вышел из спальни и резко остановился в дверях гостиной комнаты. В гостиной стоял Уолтер. Он был пьян, зол, в руках он сжимал цепь. Взгляд Дэйва сразу же пал на блестевшую цепь, которой обычно привязывают небольших псов, дабы дать им привыкнуть к ожидающей их неволе. Уолтер заметил как его раб непонимающе смотрит на цепь. Он улыбнулся, но его улыбка была далека от добродушной. — Ты что, никогда цепи не видел? — присев за стол, Уолтер расслабленно откинулся на высокую спинку стула. Он внимательно смотрел на Дэйва. — Видел. — тихо ответил Дэйв. Он отвечал спокойно. За время, что он провёл в постели и после той ночи, когда его хозяин вёл себя с ним иначе, страх постепенно ослабевал. Несмотря на болезнь, Уолтер проводил ночи с Дэйвом, наслаждаясь его телом. — Тогда что ты так уставился на неё? — отпив из бутылки, спросил Уолтер. — Или хочешь знать для чего она? — он с силой потряс цепью. Дэйв молчал. — Прежде вы никогда не приходили сюда с цепью. — Она для тебя. — сухо и уверенно продолжил Уолтер. — Ты же собираешься убежать от меня, верно? Ты, наверное, уже слышал от своего старого дружка о тех слухах, что распускаю проклятые рабы? — он пристально всматривался в испуганное лицо юноши. — Так знай, никуда ты не уйдёшь. Я не позволю. Ты останешься со мной, — встав, он подошёл к Дэйву. — Вы собираетесь посадить меня на цепь? — неожиданно для Уолтера поинтересовался Дэйв. Он поднял глаза и посмотрел на хозяина. Он впервые задал ему вопрос. — Именно, мой мальчик, именно! — Уолтер рассмеялся. — Думаешь, я позволю тебе уйти, оставить меня? — ехидно поинтересовался он. — Отвечай! — громко, что было сил, прокричал Уолтер, схватив юношу за ворот его тёплый кофты. — Ты — мой раб. И никуда ты от меня не уйдёшь. Я прав?! — Да. — испуганно ответил Дэйв. — Верно. Пойдём в спальню, я ужасно по тебе соскучился. Дэйв медленно прошёл в комнату. Внутри всё дрожало. А Уолтер не желал медлить и сразу же поцеловал его, крепко прижимая исхудавшего раба к своей груди. Мгновения спустя Дэйв уже сидел на постели, перед ним стоял его хозяин с оголённым членом, он ждал ласки, которой одаривал его раб. — Давай же, что застыл?! — Уолтер притянул к себе Дэйва. Заставив того, как можно быстрее исполнять его желание. Резко толкнув Дэйва на постель, Уолтер накрыл его тело своим, нестерпимо расстёгивая мелкие пуговицы на рубашке своего раба. Дэйв молчал, но то, что ему не было противно, говорил за него его возбуждённый член. Уолтер знал, что его раб познал с ним настоящее удовольствие от соития с ним. Он был уверен, что Дэйву нравятся его ласки. Он был уверен, что его грубость заставляет член Дэйва предательски менять форму. И ему это нравилось. Слова не нужны. Он продолжал ласкать своего раба, так, как желал он сам: целовал его губы, шею, возбуждённо торчавшие соски, живот. Дэйв не сопротивлялся. Он принимал всё то, что вытворял с ним хозяин. Да и разве он мог пойти против своего хозяина? Дэйв был весь во власти Уолтера Харриса. Ласки были закончены, и Дэйв почувствовал горячее семя хозяина на своё животе. — Мальчик мой. Тебе было хорошо? — Да. — расслабленно выдохнув, признался Дэйв. Уолтер довольно улыбнулся, поглаживая обнажённое тело своего раба. А Дэйв сразу же отвернулся, пледом вытирая свой живот и смотря куда-то в сторону. Ему было стыдно смотреть в глаза тому, кто поглаживал его по спине. Дэйв презирал себя за то, что начал получать удовольствие от близости с тем, кто когда-то изнасиловал его, да и не раз. И вот, прошло время и он получает удовольствие от каждого его поцелуя и прикосновения. Уолтер знал об этом, он видел, как его раб реагирует на его прикосновения, признания ему были не нужны. Он всё понимал без слов.