Белые Дьяволы

      День, когда родился Рейн, далеко не был таким, каким должен был быть. Скажем так: он его не любил. В этот день альфа приходил на заброшенную высотку на самой окраине Юрдема.       До катаклизма «заброшка» была спонсируемым главой города строительным комплексом, в будущем это бы мог быть элитный микрорайон, но из-за случившегося проект был забыт и еще очень долго стоял без дела. Даже бездомные, наслушавшись распущенных по городу баек и мифов, обходили это место стороной, а мародерам здесь ловить было нечего. Голые бетонные стены безучастно созидали рассветы и закаты, постепенно разрушаясь и ветшая.       Рейн много раз сидел на самых верхних этажах, порой целую ночь просто смотря в горизонт. Спокойнее чем здесь не было, наверное, нигде и никогда. И было неважно, что здесь грязно или пыльно, здесь было намного «чище», чем внизу. Словно у всего дерьма, текущего в жизни, был слишком большой вес, и оно не могло достичь этой высоты, или же проблемы были чистюлями, подобными Лексу, и просто брезгали сюда заходить. Мало кто оценит подобное, это удовольствие скорее на любителя. Рейн вернулся к реальности лишь тогда, когда за его спиной раздался голос. — Вся жизнь — куча дерьма, — Белый сел рядом, отпивая виски прямо из горлышка. Он протянул бутылку, окидывая город внизу равнодушным взглядом. — А ты умеешь выбирать места. — В таком случае, моя куча самая большая, — хмыкнул Рейн, принимая бутылку и делая большой глоток. — Просто здесь тихо. — Тогда заткнись, чтобы я смог это услышать, — Лекс вернул бутылку, припадая к горлышку, где только что были чужие губы. — Льда бы сюда и яблочный сок. — Сам заткнись. Не я к тебе сюда припёрся, а ты ко мне, — альфа закурил, свесив одну ногу с края, и уставился в горизонт. — День рождения — грустный праздник… Тот, кто сказал это, явно не втыкал, что это значит. Забавно, правда? День, который все отмечают как праздник, для меня вовсе не радостный…       Лекс пожал плечами: — В детстве это день, когда твои родителя напиваются со своими друзьями за тебя. В юности — твои друзья напиваются с тобой за тебя. И только повзрослев ты понимаешь, что, сука, это просто повод напиться, потому что вся жизнь — куча дерьма.       Белый свесил обе ноги, засматриваясь на сигарету, а ещё больше на то, куда она периодически заскакивала «погостить». Хотелось коснуться этих сухих губ, почувствовать их тепло. — У меня не было ни того, ни другого, ни третьего. А поводов, чтобы напиться, мне не нужно, — он глубоко затянулся и, прикрыв глаз, выпустил густое облако дыма — это немного успокаивало. После первого вздоха выбросили на помойку. Десять лет встречал этот день под избиения и изнасилования, пятнадцать лет — выживая на улицах, один год — в тюрьме, два года — как подопытная крыса на службе и так далее, и тому подобное. — Действительно, ничего приятного, — поморщился Лекс. — Так может пора что-то менять? — альфа подсел ближе, самодовольно ухмыляясь, медленно провёл влажным языком по гладкой щеке. — Знать бы ещё, что и как менять… — Рейн прикрыл глаза, когда язык коснулся щеки, и даже как-то подставился под эту ласку.       Белый отпрянул, откидываясь на выставленные назад руки и ловя гуляющий вокруг запах дыма. — Я понимаю, почему ты здесь. Мне иногда тоже хочется тишины. И вообще плевать, какой сегодня день — это просто день.       Лекс лёг на спину, закрывая глаза: — Чувствуешь? Сегодня будет дождь. Снова. — Просто я часто сюда приходил раньше… это было единственное место, где я мог спрятаться от всего на свете, где не было ничего: ни боли, ни воспоминаний, ни переживаний — ничего. Был только я и шум ветра. А в случае чего можно было бы поставить на всём жирную точку, просто сделав один шаг, — он посмотрел на улицы, раскинувшиеся внизу. — Правда, так ни разу и не решился.       Рейн прислонился головой к колонне, у которой сидел, и поднял голову вверх: — Дождь — вечный мой спутник и напоминание…       Александер перекочевал головой на колени альфы, обнимая ладонью теплое мягкое бедро: — От меня не спрячешься. И от боли. Это часть твоей жизни, — он прикрыл глаза, прислушиваясь к голосу ветра. — Если решишься, я лично надругаюсь над твоим трупом. Два раза.       Найт положил руку на голову Лекса и принялся поглаживать — ну кот, ей-богу. Большой белый кот. — Ты в меня что, GPS вживил? Тогда уж точно. Мой дорогой, любимый садист, от боли, которую причиняешь моему телу ты, я вряд ли уже смогу отказаться… я её обожаю… — Рейн многозначительно замолчал, задумавшись о чём-то. — Неужели мне нужно умереть, чтобы ты надругался над моим телом? — Умирать не обязательно, — рука Белого скользнула выше, цепляясь пальцами за ремень. — Можешь просто попросить, — альфа расслабил руку, оставляя её на ширинке. Влажный воздух приятно щекотал кожу. В полной безопасности Лекс чувствовал себя только с Рейном. Сейчас был один из тех редких моментов. — Хм… ты такой нерешительный? С каких пор мне нужно просить о таком или давать разрешение?       Найт провёл кончиком когтя по подбородку Лекса. Ветер приятно ласкал кожу, серебристые волосы развевались от его порывов. — Считай, что я попросил.       Лекс даже приподнялся на руке, чтобы посмотреть на Рейна. Может, он там травку курит? — Наверное, ты не совсем правильно расценил сказанное, — хитрая ухмылка тронула губы. — Может, правильно, а может, и нет, — Рейн спокойно смотрел в синие глаза. — Осторожнее, Найт, я же могу поддаться твоему обаянию, — Белый поставил руку между ног альфы, подпирая пах запястьем, и чуть надавил. — И почему у нас всё, так или иначе, сводится к теме секса?       Рейн пожал плечами: — А может быть, я на это и рассчитываю. Ты о таком раскладе не думал? — он прикрыл глаза, слегка подаваясь вперёд к руке, делая контакт теснее. — Не знаю, возможно, мы просто настолько друг друга заводим… как магний и вода. — Смотри, как бы не бабахнуло, Магний, — улыбка Алекса стала ещё шире. Рука, чуть надавив, прошлась между ног и поднялась вверх по пуговицам рубашки, принимаясь расстёгивать одну за другой на обратном пути. — Не говори мне такое, я и так неадекватен, а тут ещё и крышу снесёт напрочь. Чтобы потом меня остановить, тебе придётся меня убить.       Губы коснулись обнажённой груди. Порыв ветра принёс поднявшуюся преддождевую пыль и прохладный воздух. — А может быть, я бы и не прочь, чтобы бабахнуло? — Рейн любезно позволял медленно себя раздевать, лишь улыбаясь и сверля блондина взглядом. — Да почему ты так осторожничаешь?! Я, напротив, бы хотел, чтобы тебе её снесло, как тогда, в подвале, помнишь?       Альфа запустил пальцы в волосы Лекса, прижимая его к себе теснее и с наслаждением принимая его ласки. — Сначала сам настроил меня на лирику, а теперь хочет зверя в клетке. Ты невыносим, Рейн. Не делай из меня котёнка, если нужен тигр.       Вайссман куснул альфу за живот и игриво рыкнул. Снова поднялся наверх, опаляя кожу прерывистым дыханием, остановился на скуле, осторожно провёл кончиком носа до уха. — Контраст порой идёт только на пользу. Ввести тебя в шок, и так найти золотую середину, — поёжился от укуса Рейн. — Сегодня же ТВОЙ день. Хочешь, трахнем вместе какого-нибудь омегу?.. — Белый откинул полу рубашки, поставил ноготь на ключицу и проскреб вниз, пересчитывая ребра Рейна. —… Бету… Альфу…       Найт позволял Лексу очень многое, ему нравился этот хищник, который не боится к нему прикасаться. — Ты предлагаешь мне групповичок, Лекс? То есть тет-а-тет тебе мало? Не, если настаиваешь, я не против. Любого, на твой выбор. — Боюсь, что тет-а-тет мало НАМ, — Александер укусил Найта за мочку уха и тут же зализал место укуса, теснее прижимаясь к чужому телу. — Тогда выбираю альфу, — он перехватил Рейна за поясницу, стянув его на бетонный пол. — Одного, — синие глаза слились со стальным взглядом, понимая, что назад дороги теперь нет. — Уже выбрал.       Рейн лежал под Алексом и, кажется, улыбался, глядя в его глаза: — Я же говорил, что у тебя отменный вкус. Однако, ты уверен, что этот альфа тебе по зубам? — он подтянулся к уху Лекса и прикусил мочку, слегка потянул и отпустил. — С тобой я уже ни в чём не уверен, — улыбнулся Лекс, запуская пятерню в мягкие шелковистые волосы Рейна. От легкого укуса по спине прошла волна возбуждённой дрожи. — Хотя, нет. Кое в чём всё же уверен, — голос понизился до шёпота. — Уверен, что хочу тебя.       Лекс смежил веки, втягивая альфу в жаркий долгий поцелуй, упираясь возбуждённым членом в его пах.       Схватив Белого за загривок, Рейн прижал его к себе, страстно впиваясь в его губы и сплетаясь с ним языками. Снова в грязи, только тогда это был подвал, теперь высотка — карма какая-то. Рейн еле подавил смешок на эту тему, снова и снова впиваясь в губы Лекса и стягивая с него одежду.       Альфа дёрнул рукой — бутылка полетела вниз. Лекс оторвался от Рейна, печально отследив её путь. — Чёрт, там было больше половины.       Рейн повернул голову в сторону последнего полёта бутылки: — Похер, я всё равно больше Джек Дениелс люблю…       Порыв ветра разметал белые пряди, превращая альфу в призрака, возвышающегося над распластанным телом. Руки тут же соскользнули к пряжке на джинсах, царапнув живот. — Холодно тут, Найт. Согреешь?       Рейн коварно посмотрел на Лекса: — А я надеялся, что это ты меня согреешь… Ну что, выручим друг друга? — Рейн приподнялся и обдал горячим дыханием шею альфы.       Алекса откровенно повело от этой незначительной ласки. В этот раз он был каким-то чересчур чувствительным. Наверное, сказывалось то, что он начал доверять Рейну на другом уровне, когда тот доверился ему. Это точно так же, как ножом в живот резать медленно: давишь, давишь, а не протыкается, а потом, когда проткнул, хотел вроде бы чуть-чуть, а нож уже по рукоятку.       Алекс изогнулся, отстраняясь от ласки, и тут же подался обратно навстречу, желая её. Он был таким откровенно горячим на фоне этой грязной заброшенной высотке, пронизанной холодом. — Почему, Рейн?.. Почему именно ТЫ сводишь меня с ума и заставляешь слетать с катушек?.. — шептал Лекс в губы альфы, грубо стягивая его волосы на затылке. — От альф я всегда хотел лишь подавления их силы, эстетического наслаждения и доминирования, зная, что ни один из них не принесёт истинного наслаждения, которое я хочу. Почему с тобой по-другому? Я хочу владеть каждой клеточкой твоего тела. Наслаждаться им безраздельно… отдаваясь взамен без остатка…       Рейну нравилось дразнить Лекса. Он видел, как альфа реагирует на каждое прикосновение, на каждое движение. Это было не то, что обычно испытывали любовники Рейна. Омеги, альфы, беты — все они от таких ласк начинали краснеть и стонать, как девочки. Лекс был другим. Он наслаждался и принимал всё, что давал Рейн, смаковал и пробовал, как дорогой алкоголь или мягкую ткань, которой хочется снова и снова касаться. Он нежился в этих прикосновениях, словно большой кот. Он принимал поглаживания, покусывания, поцелуи — всё, и всегда реагировал так, что Рейн хотел повторять ещё и ещё. — Ты много вопросов задаёшь, Лекс, — как-то без энтузиазма выдал Рейн. — Я понятия не имею. А почему ты? Я позволяю тебе такое, за что любой другой бы уже висел, распятый на столбах улицы, без кожи, а ты делаешь больно и позволяешь себе такие действия в отношении меня. Почему я тебе это позволяю? — он пожал плечами. — Я понятия не имею. Я такой же: я трахал альф, наслаждаясь своим превосходством над ним, то как они извивались подо мной, предоставляя себя, прогибались под моей волей, признавая моё превосходство. С тобой всё иначе, мне хочется дарить и испытывать с тобой равное удовольствие       Лекс уронил альфу спиной на бетонный пол и навис, пьяно улыбаясь и стягивая свои брюки: — Что-то я распизделся, да? У нас, кажется, были немного другие планы на этот вечер?       В такие моменты Рейн радовался своей броне, потому что падать на бетон — не самая приятная вещь из тех, что он знал. — Вот именно, закрой хайло и давай принимайся уже за дело… члену больно. — Так помоги мне его закрыть, — нахально улыбнулся альфа.       Дважды просить не пришлось. Рейн заткнул Лексу рот так, что тот подумал, что ему гланды вылижут. Альфа вытягивал из лёгких весь воздух, что там был. Как же возбуждал этот напор! Алекс всё ещё сомневался. Рейн стал его «любимой» игрушкой, которую терять он не хотел ни в постели, ни в жизни, ни в работе, но ломать себя сил тоже больше не было. Алекс не хотел думать об этом, но Рейн снова вернул его на круг. Он до боли впивался в губы, с такой страстью и силой, что они бледнели. И когда он успел так подсесть на этот наркотик по имени Александер Вайссман? Он и сам не понимал, но одно знал точно — если этого альфы не будет в его жизни, она станет скучной, серой, унылой и убогой.       Белый медленно пополз вниз, окропляя тело альфы дерзкими поцелуями. Поймав головку члена губами, он мягко надавил на неё языком, дразня и заигрывая. Он знал, что эти его минеты сводят Рейна с ума, особенно когда он забирает у него «всё» до последней капли.       Рейн выгибался навстречу горячим поцелуям, посыпавшимся на тело, извиваясь на полу, как змей. Ощутив прикосновение горячих губ и языка на члене, Рейн не стал ждать, когда Лекс соблаговолит насладиться оттяжкой, и грубо толкнулся в горло, провалившись до ребристых стенок и застонав. Лекс замычал, чувствуя, как его собственный член изнывает от напряжения. Рейн схватил Вайссмана за голову и буквально вонзил свой член в самое горло, тот непроизвольно глотал, из-за чего стенки приятно массировали член, а Найт стонал так громко, что будь они на первом этаже, их бы услышала вся улица. Хорошо, что здание такое высокое. Альфа двигался навстречу движениям Лекса, врываясь в его горло, как поршень. Этот блондин его слишком сильно завёл, и теперь тело жаждало разрядки. Лекс, однако, не позволял слишком увлекаться и сам регулировал ритм в нужные моменты, придерживая Найта и не давая совершать новые толчки. Проведя чувствительной ладонью по горячим бёдрам альфы, Алекс чуть надавил на них, заставляя Рейна раздвинуть ноги и позволяя Белому устроиться удобнее. Блондин размеренно совершал возвратно-поступательные движения, то замедляя, то ускоряя темп, чтобы не подвести альфу к границе слишком быстро.       Пальцы осторожно коснулись тугого колечка мышц, как бы спрашивая: «Рейн, ты точно сошёл с ума вместе со мной?»       Ощутив прикосновение к запретной зоне, всё тело Рейна дёрнулось в попытке отпрянуть — это был выработанный рефлекс; он продолжал стонать, не соображал, что происходит, и просто наслаждался каждым мгновением.       Найт был бы дураком, если бы подумал, что можно остановить почуявшую кровь акулу. Не в этот раз. Не сегодня.       С пьяными от возбуждения глазами Алекс приподнялся над альфой, жадно облизав свои пальцы. Во взглядах не было войны, была лишь непоколебимая уверенность и спокойствие. А на самом дне бурлило неугомонное желание.       Лекс снова поймал губами горячий член Рейна. Надавив на тугое кольцо мышц ануса, он заставил альфу инстинктивно рвануть подальше от его рук, тем самым вонзаясь в саднящее горло. Но при попытке сдать назад, чтобы снова завладеть ртом альфы, Рейн самостоятельно насаживался на чувствительные пальцы.       Лекса нехило тряхнуло от этого столкновения. Горячие тугие мышцы обхватили пальцы, буквально сжигая их раскалённой лавой. Не выдержав, Алекс сорвался с члена и застонал, упираясь лбом в низ живота Рейна. Он потерялся в прострации, не испытывая больше земного притяжения. В сознание вернуло частое дыхание альфы. Наверное, он отсутствовал всего пару секунд, но они показались непреодолимой вечностью. Благодарно коснувшись губами кожи альфы, Лекс продолжил начатое, силясь снова не исчезнуть из этого мира. Лаская губами стоящий колом член Рейна, Александер сходил с ума только от того, что просто растягивает его — это было очередным безумием.       «Давай, Рейн, оттолкни меня, дай по роже и забудь, как страшный сон. И никогда больше не появляйся в моей жизни, потому что если ты этого не сделаешь, я…» — Лекс не закончил хоровод мыслей, снова растворившись в агонии. На этой холодной высотке было слишком жарко.       Но Найт опять ждал… Чего?       Алекс склонился над ним, не веря тому, что происходит. Может, он напился вусмерть и просто спит сейчас на бетонном полу, а Рейн продолжает курить свои сигары? Но он был реальным, живым, горячим. Он так ахерительно пах, что всё внутри обрывалось от желания слиться с ним. Золотистые волосы соскользнули с широких плеч, падая на грудь Рейна. Лекс подставил головку члена к анусу, медленно увеличивая напор и подавляя сопротивление мышц. — Рейн, я… — он не договорил. Просто не смог. Проталкиваясь в тело альфы, Алекс собирал своё сознание по кускам. Так тихо стало вокруг. Они оба не дышали. Лекс выдохнул первым, раскрывая остановивший их капкан. Немного подавшись назад, он снова вошёл в Рейна, теперь чувствуя его каждой клеточкой своего тела. Он дрожал, понимая, что всё же совершит задуманное. Нет, прихотью Лекса было не овладеть Рейном, в его голове давно кружила иная безрассудная идея. Просто её осуществление он мог доверить только ему. Теперь точно мог.       Быстро набирая темп и растворяясь в бесконтрольном соитии, Лекс не мог сдержать своего яростного рычания в моменты, когда ему было особенно приятно. Найт стал для него сейчас центром вселенной. Спина покрылась потом. Дыхание тяжелело и превращалось в хриплые выбросы отработанного газа.       Вцепившись в шею Рейна, Лекс рванул его на себя, впиваясь в горячие губы. Рейн цапнул его за губу, на что Алекс отреагировал лишь звучным стоном. Рука поползла вверх, заменяя язык вездесущими пальцами. Когда губы альфы сомкнулись на фалангах, а язык коснулся горящих подушечек, Лекс не выдержал и с бешеным рыком излился в любовника, успевая вырваться из него до того, как завяжется узел. Последние горячие струи растеклись по накачанному животу альфы.       Тяжело дыша, Лекс собрал языком капающую с губы кровь и провёл им по кромке зубов. Боль, разорвавшая в какой-то момент его восприятие, оказалась реальной. Клыки, которыми альфы метят свою пару, были тут как тут.       Алекс улыбнулся, обнажая зубы и смотря в ненавидящие его глаза. Он собрал вялыми пальцами сперму с живота Рейна и размазал по его члену. — А теперь мы продолжим наше маленькое саморазрушение…       Не давая Рейну опомниться, Алекс сам насадился на его член, натужно всхлипнув от боли и непривычных ощущений наполненности. Мышцы не желали впускать чужака, они никогда не испытывали подобного. Лекс судорожно выдохнул, притягивая Рейна к себе как спасительный круг. Он думал, эта боль сведёт его с ума.       Всегда сливаясь с партнёрами в роли актива, Алексу было интересно, что чувствует принимающая сторона, но в его жизни не было ни одного человека, которому он бы доверял настолько. Отдаться, показать свою слабость, подчиниться. Разве мог он себе такое позволить? Безрассудный, беспринципный, расчётливый, беспристрастный Александер Вайссман по привычке был сильным. До того момента, пока в его жизнь не ворвался этот чёртов Рейн Найт, который всё переворачивал с ног на голову. Сначала Алекс презирал его, потом просто был равнодушен, он даже не мог ответить на вопрос, когда всё изменилось. Как всё дошло до того, что Рейн стал для него единственной важной целью? Алекс безраздельно хотел обладать им и отдаться без остатка. Он устал быть сильным всегда. Чувствуя в Рейне что-то подобное, раскрывая его душу и раскрываясь вместе с ним, Лекс не заметил, как увяз в этой трясине. Он намеренно провоцировал Рейна раз за разом, подводя к черте. Но всегда существовала какая-то негласная грань между ними. В этот раз они её перешагнули вместе.       Алексу не столь важно было получить контроль над Рейном, взять его, просто этот шаг был последним. Лекс знал, каково альфе наступать себе на горло, принимая его. Он мог бы убить Вайссмана за одну лишь попытку сделать это. Но не убил.       Что он творил? Как он вообще мог допустить такое развитие событий? Рейн всегда умел вовремя остановиться практически на краю, никогда не позволяя Лексу так далеко заходить. Но сейчас у него просто не было сил и желания останавливаться. Разум кричал «СТОП! СТОП!» Но только вот всё остальное естество Рейна его не слушало и попросту вставило кляп. Этот проклятый садист, этот сногсшибательный блондин слишком глубоко засел, и Найт не мог контролировать ничего в вопросах, которые касались его. Лекс сумел подловить его. Горячие губы снова сомкнулись на члене и, словно капкан, поймали его в свои тиски, Рейн, потеряв бдительность, впустил Лекса в себя. Всё тело пронзило болью, и не только физически, но и психологически. В памяти всплыли воспоминания из детства. Те многократные изнасилования, которым он подвергался в том проклятом детдоме. Он не понимал, как его любовники умудрялись испытывать от этого наслаждение? Как, собственно, и Александер. Блондин явно получал неистовый кайф от происходящего? Только ли физический? Руки этого альфы были чувствительнее, чем у прочих, и он получал огромное удовольствие, просто касаясь горячей кожи, сейчас же они участвовали в процессе намного более будоражащем. Но было ли это всем? Лекс наконец-то добился своего: он сверху, над Рейном, и, небось, ликует, словно он победил в Мировой Войне. Рейн беззвучно проклинал его, покрывая всеми известными ему ругательствами, в то время, как жмурился от этих ощущений. Но, чёрт возьми, почему он не может его остановить? Почему он позволяет ему продолжать? Вайссман задел какие-то нотки его души, которые не желали, чтобы Лекс останавливался. А Лекс, в свою очередь, не желал отступать. Несколько мгновений перерыва, и всё тело просто пронзила острая боль, от которой Рейн взвыл, словно раненный зверь, но потом затих, более не в силах ни кричать, ни даже дышать. Его это пугало: пугало, что он позволил, пугало, что не остановил, пугало, что до сих пор его член стоит колом. Они застыли, и время застыло вместе с ними. Ни один не смел шевельнуться. Рейн был просто не в состоянии, свыкаясь с происходящим. Что происходит? Он ощутил, как горячие губы снова впились в его собственные, и он ответил на этот призыв. Мозг уже не отдавал команды, тело теперь было само по себе, всё, на что хватило Рейна — это со всей злостью укусить Лекса за губу. Во рту расплескался солоноватый привкус — до крови прокусил, но это лишь опьяняло ещё больше. Естество Рейна ухватилось за единственную веточку: получать удовольствие. Ощутив, как на смену языку пришли пальцы, Найт обхватил их губами и стал жадно сосать со всей отдачей и страстью, что в нём были, обвивал их языком и покусывал зубами. Он просто больше не мог сдерживать себя. В этот момент Лекс задрожал всем телом, чуть ли не крича на весь небоскрёб от удовольствия; Рейн ощутил, как его заполняет горячая сперма. Он был просто в ужасе от того, что добровольно позволил совершить это с собой и от того, что происходящее, судя по реакции тела, ему нравилось. Рейн смотрел на Лекса со всей ненавистью и злобой, которые он был способен породить — если бы взглядом можно было убить, Лекс был бы уже трупом. Но тут Белый совершил совершенно неожиданное для Рейна действие — он сам медленно насадился на Рейна. Узкое отверстие сдавливало член с такой силой, что становилось больно, если бы хоть один из них ослабил напор, то его бы просто вытолкнуло наружу или раздавило. Рейн не упустил возможности — он вцепился в бёдра Лекса когтями и, крепко держа, резко опустил Лекса на себя, проникая внутрь на всю длину. Громкий крик Лекса — месть за совершённое, это снесло Рейну крышу окончательно. Внутри словно вышибло все предохранители, порвало все цепи, и на это время словно уже это был не Рейн, это был Джек. Упершись ногами в пол, Рейн стал яростно поднимать бёдра, жёстко тараня зад Вайссмана, грубо имея альфу. Его не волновало, что тот мог испытывать боль. В каждое движение он вкладывал всю обиду за то, что тот, воспользовавшись моментом, совершил это с ним, за то, что продолжил, за то, что заставил его тело это принимать и желать больше. И в каждое движение он вкладывал всю ненависть… к самому себе. Лекс бился, кусался, сопротивлялся, но Рейн был сильнее и не давал тому возможности вырваться, он нещадно долбил его дырочку, пока она не стала охотно и легко впускать его в себя, а крики боли не превратились в стоны наслаждения. Прижав к себе Лекса, он яростно впился в его губы, слизывая кровь. Сколько он его трахал, он вспомнить не мог.       Чувствуя всем телом вымещаемую ярость Рейна, Алекс хотел лишь одного — чтобы тот не останавливался. Он словно ощущал всю ту боль, что пришлось пережить альфе. Найт был груб, был непреклонен, но Лекс не собирался просить пощады, он хотел этого. Он даже инсценировал попытку сопротивления, ещё больше распаляя альфу. Тот перестал себя контролировать окончательно. Алекс растворился в агонии. Раз за разом опускаясь на напряжённый член, он издавал очередной стон, закусывал сухие губы и выгибался под когтистыми руками. Обычно даруя наслаждение боли другим, принимать её было ново, непривычно. Это лишало воли, сводило с ума. Никому больше альфа не смог бы доверить своё тело настолько. Это длилось бесконечно. Алекс чувствовал, как растёт его возбуждение. С пошлым хлюпаньем принимая Рейна в себя, он тёрся возбуждённым членом о его живот и изнывал от желания, сотрясая высотку новыми возбуждёнными стонами.       Рейна прошила волна дрожи, передаваясь напрямую Лексу. Альфа вцепился в его шею, крепко стискивая в объятиях. Белый лишь хрипло прошептал: «Не отпускай». Тело дёрнулось само, желая отстраниться, но Рейн выполнил просьбу — не отпустил. Лекс кончил вместе с Рейном с первым же излиянием в сцепке. Это было незабываемое ощущение полного опустошения — обнуления. Тяжело дыша, Алекс опустился на грудь альфы и провалился в беспамятство, сопровождаемое лишь новыми волнами нескончаемого удовольствия. Он чувствовал, как жжёт расцарапанную когтями Рейна спину, но эта боль была такой манящей, что хотелось перекатывать её по всему телу, по всем уголкам сознания.       Они не сбавляли ритма в течении всего процесса, пока, наконец, их обоих не охватила дрожь, Рейн впился зубами в шею Лекса, крепко прижимая к себе. Узел сцепки начал набухать, Найт не позволил слезть. Теперь уже блондину было некуда деваться. Рейн снова и снова кончал в него, заполняя своей спермой всё свободное пространство, оргазм за оргазмом на протяжении нескольких часов, пока, наконец, узел сцепки не позволил им разъединиться. Оба упали в омут беспамятства.       Рейн очнулся первым спустя полчаса. Одевшись, он сел на край, свесив ноги в бездну, и взялся за голову, уставившись вниз, воспроизводя снова и снова картину произошедшего. Он до сих пор не мог поверить, что Лекс так поступил с ним, что он поступил так с Лексом. Было так паршиво, что хотелось спрыгнуть. А ещё паршивее было то, что всё произошедшее, от начала и до конца, ему понравилось, и за это он ненавидел себя ещё больше.       Стало прохладно. Лекс открыл глаза, понимая, что Рейн не ушёл, но рядом его нет. Пошевелился. Всё тело ломило, будто он тягал в спортзале железо два дня без передышки. Сел, цепляя краем глаза одинокую фигуру на карнизе. Было зябко, дождь неустанно поливал ночной город, ввергая жителей в уныние и заставляя прятаться под зонтами.       Белый взял пачку сигарет и накинул на плечи рубашку. Он молча опустился рядом с удручённым Рейном, свешивая одну ногу вниз, а другую сгибая в колене, чтобы положить руку. Рейн молчал и не шевелился. — А ведь в этом городе ничего не изменилось. Абсолютно ни-че-го, — Алекс выдохнул сизый дым под мокрые капли и равнодушно посмотрел вниз. — Может, мир просто вымер, может, я тут один, остановок безлюдных грустный господин. Вот бы взять и проснуться там, где люди и смех… И к тебе прикоснуться на виду у всех…       Рука альфы скользнула по шее, уголки губ поползли вверх. Алекс коснулся языком собственных клыков, которые он в порыве своего безумия всё же смог сдержать, в отличие от Рейна. — Я знаю, что для тебя это всего лишь очередной день из тысячи похожих, но… — он развернулся, притягивая отстранённого альфу к себе и касаясь его шеи. — Кое-что изменилось… стало меньше содержимого… — альфа дёрнулся, когда клыки Лекса впились в его шею, но не оттолкнул. — Нет, Лекс, не такой же, как все. Совершенно другой.       Скользнув между губами языком по прохладной коже, Алекс вонзил в неё клыки, с силой сжав дернувшееся плечо альфы. Оторвавшись и неизменно нежно проведя языком по месту укуса, Белый чуть отстранился. — С Днём рождения, МОЙ альфа.       Алекс бросил догорающую сигарету в серую бездну города, как бы невзначай откинув длинные волосы с шеи, красуясь свежей меткой и подставляя её под серый взгляд Рейна. Капли дождя жадно лизали его свешенную с карниза ногу. Холодно.       Что тут скажешь, это их выбор. Алекс ни о чём не жалел. А что скажут другие?.. Да кого это волнует?!       Улыбнувшись, Рейн оперся головой о колонну, подставляя лицо под дождь: — Спасибо, МОЙ Альфа, — с лёгкой улыбкой прошептал Рейн. — Ты улыбаешься? — поддельно изумился Алекс. — Наверное, я всё же перепутал дату… Чёрт, больно же, — почесал альфа свою свежую метку. — И как омеги это терпят?       Он достал сигарету, прикурил. Протянул пачку Рейну, предлагая присоединиться. Тот отмахнулся и закурил свои, кроме них он ничего другого не признавал. — Нет, ты не перепутал дату, Лекс… А ведь и правда… — Рейн усмехнулся, задумавшись. — Ведь этот день входит в число тех, в которые я никогда не улыбался… Не знаю, может, дело в том, что это первый раз, когда в этот день мне хорошо? — И что же изменилось, мой унылый друг? — Лекс выдохнул дым, всматриваясь в серое небо над городом. — Разве что, кроме того, что во мне до сих пор три литра твоей спермы и сейчас мы пахнем одинаково, как целый город, облитый дорогущим до безобразия коньяком. Вот незадача. Как думаешь, я смогу отмыться от этой вони? — белозубо улыбнулся Лекс, поддевая альфу. — Хоть этот день и остался тем днём, когда меня вышвырнули ещё новорождённым на свалку, и когда я почти сдох, всё же что-то изменилось… Я не могу пока сказать, что именно. — Рейн фыркнул и ткнул Лекса в бок: — Ну-ка Ша, наконец станешь пахнуть хорошо! — Не вижу ничего хорошего. Ощущение, что всё время кто-то рядом. Даже не посрать в одиночестве. Вот нахрена ты это сделал? Потрахались, разбежались. Нет, надо везде вставить свои пять копеек.       Белый сел рядом с Рейном, утыкаясь носом в шею возле уха. Так было теплее, альфа закрывал своим телом порывы влажного ветра. Рейн, прикрыв глаза, приобнял Лекса — так и вправду было намного теплее. — Куда ж без этого… должен же я оставить хоть какую-то память о себе? — Рейн засмеялся, ещё раз ткнув Лекса в бок. — Ну, вот и радуйся ощущению, что я всегда рядом. — Было б чему радоваться, — фыркнул Белый, перекидывая руку через живот Рейна и задевая пальцами хитин с другой стороны. — Слышал, твой преемник Аарон исчез. Вернёшься на главенствующий пост?       Лекс замолчал, вспоминая, как редки были встречи раньше, когда один был занят лидерством, а второй военным делом. — Думаю, что да. Нельзя оставлять эту стаю без присмотра. И так уж вышло, кроме меня теперь с этой задачей никто не сможет справиться, — Рейн глубоко затянулся и выдохнул через ноздри. — Зато снова стану важной персоной.       Алекс захохотал озорно и громко, наблюдая за этой картиной: — Ты сейчас больше на быка похож, «важная персона». Хвост убери, павлин, корону не видно.       Белый перекинул ногу, седлая бёдра и бегая по телу альфы ленивым взглядом. Так близко к краю, что одно неверное движение — и оба сорвутся. Он скосил глаза вниз: — Заводит, правда?       Руки Рейна по спине сползли на задницу Лекса, крепко сжав половинки, едва не впиваясь в них когтями: — О да, ещё как. Не чувствуешь разве? Тебе трёх литров мало? — альфа соблазнительно облизнул губы, смотря в синие глаза, в которых мерцали лазурные блики.       Лекс игриво провёл языком между клыков, вместо ответа прижимаясь ближе и глухо простонав в чужие губы: — Скучно быть всё время сверху. Зря ты мне показал обе стороны медали, — он потёрся возбужденным членом о чужой орган. — У меня бывают периоды, когда я превращаюсь в ленивого кота. Но обычно это время я провожу один дома на диване или в лаборатории, — Белый потянулся, выгибаясь в спине и облизывая сохнущие губы. — Мне всегда будет мало. — Возможно, ты просто никак не мог встретить того, с кем бы ты хотел быть снизу, — игриво прорычал Рейн, проводя кончиком носа по шее Лекса. — У меня тоже бывают такие периоды, люблю их, на самом деле, особенно когда я у камина, — он провёл языком по губам альфы, смачивая их слюной. — Того, с кем можно играть на равных, — поправил самовлюблённую фразу Алекс. — На равных, значит? В таком случае, я тебя понимаю… Я же говорил, что ты ненасытный. — Неправда! — рыкнул Белый, пытаясь поймать чужой язык и недовольно фыркая, когда не получилось. — Хотя… если так, то я никогда не смогу тобой пресытиться. Ты обречён. — Думаю, в этом у нас с тобой одна и та же проблема.       Александер опасно качнулся в сторону бездны и завалился на другой бок, закидывая альфу на себя сверху: — Хочу тебя…       Рейн навис над Лексом, распаляя больше: — А я тебя…, но я хочу взять тебя сзади, ты же не против? — Проблема только у тебя, — царапнул ногтем по груди, упёрся ладонью, давая себе пространство для манёвров. — Сегодня твой день. Но только сегодня.       Белый резко перевернулся на живот, поднимаясь на четвереньки и сталкивая Рейна на самый край карниза, прижимаясь спиной к груди. — Будь осторожен в своих желаниях.       Брошенный поверх плеча грозный синий взгляд заставил Рейна хищно оскалиться. Он обхватил Лекса рукой и медленно огладил бугры мышц ладонью. — Джину тоже стоит быть осторожным, прежде чем исполнять желания. — И какое же из твоих желаний он исполнил? — Догадайся.       Рейн осторожно провёл когтями по груди Лекса, оставляя красные линии — скорее приятно, чем больно. Рука медленно ползла всё ниже по животу, и вот она уже обхватывает ствол альфы, крепко сжимая. Наклонив голову блондина набок, он жадно провёл языком по его плечу и шее до самого уха, проникая кончиком игривого языка в раковину.       Лекс млел от прикосновений горячих рук, шипел, когда касались члена, рычал, когда тянули за волосы.       Член Рейна упирался в отверстие Вайссмана, норовя вонзиться в него, но альфа тянул. Второй рукой он крепко схватил Белого за волосы и оттянул назад: — Я хочу услышать это от тебя. Скажи. — Чтоб ты сдох, Найт! Хватит делать меня своей шлюхой. Самому тошно.       Тело содрогалось, подставляясь под игривые ласки языка. Лекс молчал, оттягивая момент слияния. Не станет просить. Горячая грудь обжигала татуированные лопатки. Он чуть подался назад, чувствуя возбуждённый член альфы. Всё ещё сомневался.       Рейн провёл языком по щеке, закончив движение лёгким поцелуем: — Ты знаешь, что не сдохну. Если ты не попросишь, то дальнейшее будет похоже на изнасилование, тебе хочется такой игры? — Рейн начинает двигать рукой вверх и вниз, пока ещё медленно. — Давай же, скажи это, Лекс. Ты ведь сам этого хочешь, — прошептал он на ухо, обжигая дыханием.       Рейн слегка надавил, и головка едва-едва начала входить, раздвигая края дырочки Лекса. — Пошёл ты… — на выдохе рыкнул Алекс, замирая, когда почувствовал чужое вторжение. — Если ты не сдохнешь, я сам тебя убью.       На лице Найта растянулась широкая улыбка: — Вот, именно так, Алекс, не сдавайся, не ломайся подо мной, до самого конца, никогда, как бы я сильно не надламывал.       Алекс опустил голову, цепляясь рукой за шею нависшего сверху альфы, потянул его, заставляя стать ещё ближе. Упирающаяся в бетонный пол рука проскребла ногтями по грязному полу. — Itʼs over, but Iʼll always be invaded by you…* — прошептал альфа, чувствуя, как разрушается сознание.       Рейн подтянул свою куртку и подложил её под грудь Лекса, после чего рывком наклонил его вперёд, ткнув в свои вещи. Картина была восхитительная: Алекс прижимался к полу грудью и лицом, в то время как его зад был поднят и похотливо выпирал. — Роскошно, — облизнул пальцы Рейн и провёл ими между ягодицами Лекса, смазывая проход, после чего практически вонзил свой член в него на всю длину. — Словно и не трахались до этого. Как же узко, — простонал на выдохе Рейн. — Ненавижу тебя… — зашипел от боли Лекс, впиваясь тонкими пальцами в чёрную кожу, чувствуя себя, как на плахе.       Чужие пальцы ласкали там, где до этого никто даже думать не смел. Любому другому Алекс просто свернул бы шею за такое, а этот позволял себе всё и даже больше. Он сдержал крик, лишь шумно выдохнув. В этот раз вместе с телом он отдавал душу, а это было куда больнее — пропустить её через ржавые челюсти акульего сердца, обнажить перед адским всепоглощающим пламенем. Всё естество противилось происходящему. Было странно ломать себя, но не ломаться. Ещё более странным было то, что Рейн делал то, чего хотел Алекс, а Алекс то, чего хотел Рейн. Если бы кто-то сейчас решил втиснуться в их созданный мир, то непременно сгинул бы в их обрушившейся ярости. Сейчас здесь было место только для двоих.       Алекс не двигался, пытаясь понять, что чувствует теперь. Бёдра мягко качнулись вперёд и насадились обратно. Всё же в этой боли что-то есть. — Лжёшь, Лекс. Что угодно, но точно не ненавидишь, — Рейн крепко держал альфу, не позволяя лишний раз дёрнуться. Почему-то это заводит его куда больше, чем когда-либо до этого, больше, чем было со всеми до этого. Ждать больше сил уже не было, Рейн подался вперёд резким рывком, и снова его словно копьём пронзило от удовольствия. С Лексом это не просто секс, это что-то крышесносное. — Если бы ты только знал, как внутри тебя хорошо, я готов всю жизнь трахать только эту задницу.       Альфа сжал в ладони ягодицу Лекса, даже то небольшое ощущение, что просачивалось сквозь чешую на ладони, неимоверно его заводило. Наконец Лекс сам сделал встречное движение, и это для Рейна стало знаком, что можно продолжать. Толчок за толчком обрушивались на зад Лекса, Рейн не церемонился и не сдерживался, потому что был уверен, что они этого хотят оба, и что Лекс это выдержит. — Нет, Найт, мы вместе перетрахаем ещё столько задниц, что тебе и не снилось, — Белый приподнялся, скрещивая руки на шее альфы и прижимая его ещё ближе к своим лопаткам, подставляя шею под жалящие укусы. — Я не против такой перспективы… Хотя мне трудно будет смотреть на другие задницы, когда твоя будет рядом, — Рейн впивался в шею Лекса, оставляя засосы от горячих поцелуев и следы укусов. Запах альфы, его тело, его страсть сводили Найта с ума, разрывая его связь с реальностью. Ему нравилось, как каждый новый толчок выдавливал из любовника всё более громкие стоны. — Я не всегда буду пластилином в твоих руках. Просто сегодня… — глухой стон разорвал фразу —…мы оба этого хотим. Если мы зациклимся друг на друге, то сгорим в собственном пламени. Давай лучше просто спалим этот город… вместе. — Но сейчас ты пластилин в моих руках, и я не хочу думать о других поделках, когда передо мной такой шедевр.       Чешуйчатые руки ласкали кожу, пробегающие по поверхности бёдер когти заставляли дрожать. Лекс растворялся. Первый раз Рейн был захлёстнут безумием и обидой за содеянное, сейчас же он был другим. Алекс умел быть разным, как вода, быстро меняясь и меняя, второй принимал эту игру охотно и жадно. — Хватит нежничать, Рейн, я уже принадлежу тебе. Забудь своих бесчисленных омег. Они даже вместе не смогут дать тебе столько, сколько всего один альфа. Забудь это жалкое подобие желания!       Найт чередовал грубые и резкие ласки с медленными и чувственными, не позволяя Лексу слишком быстро кончить. Хотелось, чтобы он мучился, желая разрядки. Последние слова Алекса разбудили внутри Рейна зверя. Он словно обезумевший начал яростно таранить зад Лекса, не жалея его ни на миг, ему хотелось слышать, как этот роскошный блондин кричит от наслаждения.       Вскрик раздробил тишину дождливого неба над городом: — Ещё… Рейн!.. Не останавливайся… Не отпускай!..       Он сам не знал, что способен на такое, видимо, Лекс разбудил нечто спящее, что преобразило его. Альфа подобрал ключ к этой клетке, выпустив из неё всю страсть и пылкость, отданную ему безраздельно. — Пнх-м-х-фх… — Лекс хотел было сказать ещё что-то, но слишком резко и страстно Рейн брал его, всаживая свой член снова и снова. Не ровен час, они вместе рухнут с этого края высотки от такой бешеной амплитуды. Эта мысль впрыскивала в звенящие вены адреналин. Слова Лекса добрались до сознания альфы, сняв предохранители. «Вот так, мой хороший, жёстче, сильнее!» — думал Алекс, ощущая, как член Рейна уверенно распирает его изнутри. — Хорошо запомни эти слова, Вайссман. Ты — мой!       Как в подтверждение Рейн снова впился зубами в шею Лекса, ставя новую метку. — Мать твою, Найт! — Белый звучно щёлкнул альфу ладонью по щеке, когда тот снова вонзил в него свои клыки. Но он тут же поплыл от испытываемых ощущений, поглаживая присосавшегося самца кончиками пальцев по скуле. Пальцы альфы болезненно впились в мягкий бок, вызывая блаженный всхлип, рвущийся будто из-под самых зубов Рейна.       Видеть это извивающееся под его толчками тело, слышать эти сводящие с ума стоны наслаждения, ощущать жар, растекающийся по коже Лекса — всё это вместе превращалось в самый настоящий эйфоретик, заставляющий желать ещё и ещё. Мысль о том, что всё это тело, от макушки до кончиков пальцев ног, теперь принадлежит ему, заставляло чуть ли не кричать от восторга. Рейн не сбавлял темпа ни на секунду, иначе он просто не мог. Этот альфа не заслуживает жалких толчков и оргазма через пару минут. Рейн отдавал ему всю страсть, всё желание, всю пылкость, что у него были, и они выливались в жёсткий трах. Рейн слегка поменял угол, задевая ту самую точку, в этот же миг Лекс истошно простонал от удовольствия, ещё сильнее распаляя Рейна. «Ему понравилось» — пронеслось в голове. Теперь Рейн держал только этот угол, массируя простату Лекса своим членом. Ему хотелось снова излиться в него, заполнить до краёв, снова вступить в сцепку на несколько часов. — Да, Лекс, ругайся, матерись, кусайся, только ты можешь меня так завести и никто больше. Я хочу, чтобы ты кончил, Лекс, кончил от того, что мой член внутри тебя, от того, что МОЯ рука дрочит твой член. Подари мне своё удовольствие, которое можешь дать только ты. На миг забудь о свей гордыне. Только со мной и только сейчас веди себя как распутная шлюха, Лекс, отдай мне все свои чувства.       Рейн всё же сменил темп, теперь он практически полностью выходил из Лекса и потом вонзался в него до упора, снова и снова, так быстро, как только мог. От стен новостройки эхом отдавались хлопки от их соприкосновений, хлюпающие звуки от каждого проникновения, громкие стоны Лекса и рычание Найта. — Я хочу кончить, Лекс, заставь меня!       Когда Белый только было собрал свои жалкие остатки сознания в кучу, Рейн задел внутри ту самую точку, от которой мысли разбились вдребезги, оставляя только неистовое наслаждение. Из горла вырывались один за другим пошлые стоны и вопли. Рейн имел его как безвольную куклу, насаживая всё жёстче с каждым разом. Где-то в глубине души альфа ликовал, его естество много лет жаждало того, чтобы хоть кто-то смог сравниться с ним по силе духа. Чтобы Лекс смог не задумываясь скинуть всю тяжесть своих земных оков. Ощущая за спиной сильного альфу, ощущая Рейна, Алекс готов был парить над облаками. Над куполом.       Его нечувствительные руки были так контрастно тверды мягкому телу Вайссмана. Они царапали, делали больно, делали приятно… — Ещё, Рейн… ещё… — Лекс метался в агонии, кроша гордость и предубеждения. Он отдавался этому телу искренне. При смене темпа тело задрожало, впадая в оцепенение. Казалось, каждая клеточка вибрирует в унисон проникающему на глубину члену альфы. Алекс замер, не в силах даже дышать. — Заставить? — в глазах Лекса сверкнула лазурная искра, пробуждая его животные инстинкты. Он выкинул вперёд руку, перехватывая альфу за шею и стискивая её до хрипоты. Так близко до пропасти… одно неверное движение и завтра о них напишут в некрологе.       Алекс извернулся, швыряя тело альфы на бетон. Ему ничего не будет, он «бронированный». Лекс навис сверху, жадно облизывая сохнущие губы. Пальцы снова вонзились в горло, чувствуя, как натужно сглатывает альфа скопившуюся слюну. Вторая рука направила ноющий член Рейна. Найт подхватил Лекса за бёдра, помогая резче опуститься на себя. Тело Лекса выгнулось дугой, но не отпустило взбесившегося зверя. Бёдра размашисто пикировали снова и снова, выбивая из сдавленной глотки рваные стоны и хрипы. Крупные капли пота, огибая липкие влажные волосы, сочились по широкой спине.       Когда Лекс оказался сверху, лицо Рейна преобразилось: шальная блуждающая улыбка, а глаз просто сверкает от восторга. Лекс свёл его с ума. Рейн теперь понимал, что ощущали его любовники с ним. Те же самые эмоции испытывал и сам Рейн сейчас, когда Лекс, словно ошалелый ковбой, оседлал его и скакал на нём, как на диком жеребце. Рейн, держа его за бёдра, с силой насаживал на свой кол. Он хотел, чтобы так было всегда, каждый день, двадцать четыре часа в сутки испытывать эти эмоции. Наконец-то он нашёл то, что столько времени искал, и как жаль, что он понял это так поздно.       Снова и снова опускаясь на огромный член Рейна, Алекс чувствовал, что никогда не привыкнет, каждый раз он будет ощущать, будто его разрывает этот обелиск похоти. Это ощущение уносило далеко за грани разумного. — Лекс, я не могу больше…       Рейн с силой насадил альфу на свой член и крепко прижал к себе, не позволяя отстраниться. Изогнувшись в спине, он громко простонал, как только узел сцепки набух, не позволяя ему покинуть тело Алекса. — Заткнись, Найт! — рыкнул Алекс в ответ на стон альфы и выпрямил спину, чтобы ещё глубже ощутить это. Рейн мучительно больно сжал бёдра, не давая подняться для нового скачка. И тут Алекс выпустил из лёгких весь воздух, чувствуя, как Рейн изливается в него.       Началось.       Узел связал их на добрых два часа, в течение которых Рейн испытал столько оргазмов, что сбился со счёта. С каждым разом он обильно изливался в альфу, дрожа и крича от восторга и наслаждения. Это, наверное, лучший его день рождения.       Несколько часов эйфорического соития. Алекс мягко опустился на грудь альфы, которая бешено качала галлоны воздуха. Он ещё некоторое время держал себя в возбуждённом напряжении, продлевая тянущую боль. Он сдался во время третьего оргазма Рейна, пачкая их обоих горячей вязкой спермой. Пальцы беспомощно скользили по выпирающим ключицам альфы. Алекс уткнулся носом в основание шеи, не в силах поднять головы. Всё внутри горело, а спину лизал прохладный ветер высотки. — Чёрт, — прошептал Алекс, — хотел же тортом отделаться…       Рейн отчаянно пытался отдышаться и унять бешено стучащее сердце, но эта задача на данный момент оказалась для него непосильной. Обняв Лекса одной рукой, он уткнулся носом в светлые волосы, вдыхая их запах. — С таким не сравниться ни одному торту.