Ставлю сто песо!

- И не забудь про цветы, дорогой. - А ты не забудь как следует отдохнуть с подругами, тётя Мэй. Если увижу тебя сонной или уставшей через две недели - не пущу домой. - Этот дом все еще записан на меня, Питер Паркер. - Правда? Я что, зря все эти годы притворялся хорошим мальчиком и выносил мусор по первому твоему слову?! - Совершенно зря. Питер улыбается, обнимая тётю на прощание, и медленно, мучительно-медленно закрывает за ней дверь. Паучье чутье смирно спит, но паранойя не дремлет: две недели вдали от дома, от племянника, от вездесущего Спайдермена - все ли будет в порядке с тётей Мэй? - Готов поставить на это свой песо! - Да.. целый песо, - усмехается Питер. Осознание того, что голос прозвучал вне его головы, приходит медленно. - Уэйд? Уилсон сидит на подоконнике, по левую руку от Паркера, совершенно по-свински уплетает чимичангу и улыбается - неповторимо улыбается сухими, некогда полопавшимися от болезни, губами. Питер до сих пор не знает, почему их вид не отталкивает. Питер складывает руки на груди - с подчеркнутой строгостью в движениях - и смотрит прямо на Дэдпула. Маска наемника натянута на его же глаза, разобрать выражение удивительно гутаперчивого лица невозможно. - Что ты здесь делаешь? - Ясное дело, что, - Уэйд укладывает бумажку от чимичанги на подоконник, расправляет ее от морщин, уделяя особое внимание загнутым уголкам, и с неподдельным удивлением смотрит, как эту - абсолютно гладкую! - упаковку прибирает к рукам вездесущий ветер Нью-Йорка, - эй.. Наемник пробирается в дом Питера, закрывает за собой окно и участливо поясняет, - твоя тетя.. М.. Марч.. - Мэй, - парень закатывает глаза. - И их средняя сестра Эйприл, - кивает Уэйд, - попросили меня их подменить. - В каком это смысле? - "Маленький Пити нашел пулемет. Больше в Нью-Йорке никто не живет", - декламирует Уилсон в ответ. Он покачивается в такт приглушенной, несуществующей мелодии и неторопливо приближается к Питеру, - ну, знаешь, эти странные фантазии близняшек.. - Близняшек? - парень выгибает бровь, отмеряя сантиметры. - Каких близняшек? - мысли утекают из разума Уэйда, словно сквозь сито, но первоцель его неизменна: еще несколько шагов, и он уже хрипло, глухо дышит в лохматые волосы Питера, продолжает бормотать сквозь маску: - Эй, Пити.. я бы посмотрел на твоих близняшек. - По-моему, ты перепутал реплики, - заботливо подмечает Паркер. От близости Дэдпула ему не по себе. Паучье чутье снова молчит, но по узкой спине бегут мурашки - те, что обращаются в беспокойство, как только достигают поясницы. - Я порвал свой сценарий, - говорит Уэйд виновато. Его дыхание, почему-то, сбивается. Теперь оно резкое, его отчетливо слышно в тишине пустой квартиры. - А люди старались, писали.. Пауку совсем не интересно говорить о чем-то столь странном и глупом, но по неведомой причине он все еще стоит на месте, ощущая свинцовую тяжесть в ногах, почти не дышит, а слова его переходят на громкий шепот. - Уэйд? - М? - Дэдпул кажется сонным. Он почти касается носом волос Питера, почти дышит его уникальным запахом - запахом мирного времени, запахом дома - руки в красных перчатках почти касаются растянутой футболки.. Уэйд втягивает воздух носом и петля событий замыкается. Питер кладет свои руки поверх его, пытаясь убрать их, но сильные пальцы, привыкшие нажимать на спусковой крючок, не уступают. Дэдпул притягивает парня к себе. - Уэйд, перестань. Паркер упирается руками в грудь наемника, забывая о собственной силе и ощущая себя не больше чем подростком - абсолютно бессильным перед теплом чужих ладоней. Звуки тяжелого дыхания Уэйда выводят из равновесия, почти заставляют дрожать, и Питер закрывает глаза, чтобы уйти от них. Это не помогает. Уилсон горячий - Питер чувствует это сквозь свою легкую одежду, сквозь его спандекс. - У меня в штанах жарко, - делится Уэйд, совсем неуместно, его голос хрипит, - жарче, чем в Чикаго накануне.. - Только не говори мне, что сравнил свою похоть с Великим Чикагским пожаром, крупнейшим бедствием такого рода в истории человечества, - сипло возмущается Паркер, будто эхо такого очевидного, уже бесстыдно читаемого возбуждения Уэйда. - Ставлю песо на то, что ты девственник, - шепчет Дэдпул ему на ухо и касается языком нежной кожи, вынуждая Паркера затаить дыхание, замереть, содрогнуться всем телом, в ответ на реакцию нервных окончаний. - Передумал, - его резкие выдохи обжигают, Питеру больше всего на свете хочется забраться под холодный душ и.. - ставлю сотню песо на это. Он смеется, ткнувшись лбом в плечо паука, чьи тонкие, но сильные руки - бесполезно лишние сейчас - крепко обхватывают его голову, и обнимают ее. Уэйд не успевает осознать этот момент - Паркер стягивает маску с его лица, крепко стискивает пальцы на влажной ткани, и отстраняется немного назад - едва, лишь чуть-чуть, лишь один болезненно верный шаг в сторону от Дэдпула. - Пирожок.. - Уилсон хмурится: надбровные дуги, свободные от волос, изъеденные раком, но выразительные как прежде, сходятся у переносицы, - твои шаловливые лапки.. - Сто песо, - вдруг говорит Питер, не давая ему закончить, - на то, что ты не угадаешь мой следующий шаг. Уэйд ухмыляется. Его глаза смотрят на мальчишку абсолютно ясно, он видит насквозь эти странные, чуть нервные движения его пальцев, учащенное дыхание.. он уже буквально видит возбуждение Питера - подросткам ведь так нелегко справляться со своими желаниями. - Два варианта, Пити. Двести песо или ничего, - Уэйд загибает один палец, - ты побежишь в свою комнатку, закроешься там и будешь плакать, постепенно выблевывая свой завтрак на коллекционный щит капитана Америка, оттого, что мужчина твоей мечты оказался.. канадцем. Или, - он загибает второй палец, и на пол у его ног с грохотом падают патронташи, катаны, два пистолета и все до единого подсумки. Уэйд улыбается шире, - ты подогнешь свои милые ножки передо мной, усядешься на коленки, отщелкнешь пряжку моего супер-шикарного ремня, вот так, - Дэдпул действительно раскрывает ее, и роняет тяжелый ремень на боеготовые гранаты. Паркер вздрагивает, - ..расстегнешь мои штаны и.. Удивлению Уэйда нет предела. Питер, секундой раньше отбросивший его маску на диван позади себя, слушается фантазий, рожденных в полубреду. Он подгибает свои милые ножки, опускается на колени и с удивительным - это же Спайдермен! - проворством справляется с потайной ширинкой на штанах наемника. Уилсон едва успевает облизнуть пересохшие губы. - Пити, а твоя тетя знает.. Его слова тонут в абсолютно неразборчивом бормотании - это удовольствие. Глубокое, искреннее удовольствие от неумелых движений паука. Его холодные пальцы проникают в отверстие ширинки и без труда находят упругий, налитый кровью член Уэйда. Игра в "горячо-холодно" по-канадски. Уилсон улыбается все шире. Какофония голосов в его голове - наперебой ликующих и, вместе с тем, поносящих современные нравы - становится невыносимой, но звуки сердцебиения заглушают их гомон. Головка члена задевает ребристые края расстегнутой молнии, но Уэйд не обращает на это внимания. Питер смотрит на его "крепкий, супергеройский" с видом развращенной невинности. Бесценно. Для всего остального есть поликомпозитная сталь и свинец. - Ему холодно, пирожок, - плаксиво тянет Дэдпул. Паркер усмехается - нервно, всего на мгновение - его приоткрытые губы так близко к члену Уэйда, что Уилсон всем телом ощущает слабый, жаркий трепет чужого дыхания. Отмирающая кожа на спине покрывается мурашками - это почти больно, и все же, очень доставляет. Острый на слово, мягкий язычок касается чувствительного органа. Теплая слюна течет вниз по головке члена, собираясь у крайней плоти, постепенно накапливается и тягуче, неотвратимо капает на пол. Питер прокручивает в голове факты из человеческой анатомии и кадры из особенных фильмов, что так непросто смотреть в свое удовольствие, когда живешь под одной крышей с чуткой и понимающей тётушкой Мэй. Он закрывает глаза, размыкает зубы.. Уэйд кладет ладонь на его затылок, второй - придерживает нижнюю челюсть. Его выдержка дает огромную трещину - Уилсон толкается в рот Питера, скользит членом по его языку и не дает отстраниться, когда Паркер делает рефлекторное движение назад. Слишком сладко.. - Не открывай свои глазки, Пити, - хрипит Уэйд, сжимая пальцы сильнее и ускоряя темп. Питер жмурится, почти задыхаясь, хватается руками за бедра наемника и тянет его на себя. Движение лишено смысла, но Уэйд подается вперед. Он прекрасно владеет ситуацией. Головка его члена упирается в горячую, нежную щеку Питера изнутри - Уилсон стонет, а Паркер сжимает зубы против воли. Дэдпул не реагирует на боль, он продолжает трахать юного, обманчиво невинного супергероя в рот, еще двое суток назад не способный ни на что, кроме высокоморальных проповедей и шуток, пусть и не в полной мере, но все же достойных дядюшки Уэйда. Теперь Питер стонет. Да, от злости, да, в бесплодных попытках дышать, но как же хорош этот его блядски большой рот, эти мягкие губы, тугие щеки, нежный язык.. Уэйд не собирается кончать, нет. Он почти отталкивает Питера, опускается на колени рядом с ним и вновь притягивает покрасневшего, жадно глотающего воздух Паркера к себе, впивается в его губы поцелуем и собирает языком слюну, еще не просохшую на подбородке. Питер снова стонет - теперь, похоже, пытается произнести слова, но Уэйд крепко придерживает его голову у шеи, цепляет пальцами волосы и не дает отклониться назад. Уилсон почти рычит, прерывая поцелуй на вдохе, кусает губы Питера и тесно сплетает свой язык с его языком. Паркер быстро учится отвечать - вундер-мальчик счастливого Пула! - и теперь его руки не бьют Уэйда в грудь, они оплели собой - как паутиной, только круче - тело наемника, обнимают его талию, его грудную клетку, замирают у шеи. Нежные пальцы вскользь касаются бугристой кожи, Уэйд вздрагивает, а Питер - нет. Это вышибает - разрывными в голову! Кровища и ошметки черепа по кафелю ванной! - последние мозги Уилсона. Он роняет Паркера на пол и замирает между его разъехавшихся коленей. С улыбкой, способной за пояс заткнуть Зеленого Гоблина, тянет с Питера его домашние штаны, трусы, сминает их и касается шершавыми пальцами его аккуратного члена. - Уэйд.. - Питер стонет имя Дэдпула так ужасающе отчаянно, что Уилсон на мгновение теряется. Единственная мысль, что приходит ему в голову: "Уэйд - пиздецки короткое имя". Он наклоняется к горячему, покрасневшему уху Питера и шепчет, вновь и вновь повторяя резкие, сильные движения рукой. - Румпельштильцхен, Пити. Уэйдом меня называл отец. Бухой сукин сын, даже трезвым не мог правильно выговорить мое имя. Зато прорыгать весь английский алфавит на время..! Питер затыкает Уэйда поцелуем, и это намного круче, чем его паутинные зашлепки или получить гранатой промеж зубов. Уилсон смеется, нелепо содрогаясь, но пальцы его ласкают член Питера все так же уверенно, как и секунду назад. Паркер прогибается в спине и стонет, так неповторимо и сладко, что Дэдпулу как никогда хочется сдохнуть - именно сейчас, в этот момент, чтобы даже Смерть, сексапильная детка-Смерть прочувствовала этот стон, ставший частью Уэйда на уровне молекул и запах секса, намертво (она оценит!) впитавшийся в грубую кожу. Уилсон утыкается лбом в лоб Питера, ловит его судорожное дыхание и сжимает в одной руке оба их возбужденных члена. Паркер закусывает губу, глядя прямо ему в глаза своим отсутствующим взглядом, и вдруг усмехается - до мурашек ехидно, откровенно, дразнит поехавшего Уэйда. Дэдпул дрочит оба их члена, грубо, но неторопливо, пальцами второй руки подхватив паучка под гибкую поясницу и опуская ладонь все ниже, на его упругую, слишком аппетитную задницу. Это ощущение бесподобно. Уэйд ощупывает ее, крепко сжимая пальцами кожу, и толкается бедрами в свою же руку, задевая Питера, и не собираясь - черта с два! - останавливаться на этом. Средний палец Уилсона протискивается между "близняшек", на которых он так заманчиво намекал Питеру в начале вечера, и касается входа в напряженно зажатое тело. Вот теперь Паркер понимает, что к чему. Он откидывает голову на пол и мотает головой, упирается в плечи Уэйда руками. Питер слишком возбужден, чтобы говорить внятно, и Уэйд отлично знает, что этим можно воспользоваться. Он пальцами собирает смазку, проступившую из членов, и быстро перехватывает руки. Теперь средний удается протолкнуть внутрь. Паркер возмущенно вдыхает, вот только Уэйд не дает ему разразиться тирадой о великой ответственности первопроходцев - он делает рукой резкое движение вверх и вниз, и победно улыбается, наблюдая за судорогами оргазма, прошедшими сквозь все тело паучка. Питер кусает щеку изнутри и цепляется пальцами за костюм Уэйда на его спине, а Дэдпул плюсует к одному второй. Мгновения, на которое Паркер рефлекторно расслабился, ему хватило, чтобы пробраться двумя пальцами внутрь его тела и нащупать ими простату - ту маленькую штучку, что делает секс с другим мужиком таким.. - Гейским? Офигительным. Питер не слышит. Он выгибается в "мостик", поджимает ноги и крепко обхватывает ими Уэйда. А еще стонет.. он так стонет, что Уилсону хочется этот стон себе на мобильный. Уэйд разводит пальцы, подготавливая тело Паркера, но средним еще массирует его простату. Целует припухшие губы паучка, его шею, кусает соски, зализывая их же, а второй рукой размазывает его сперму по своему члену. - Давай, ты не будешь ненавидеть меня за это, а я куплю тебе мороженку? Питер снова открывает глаза, полные недоумения, когда Уэйд быстро сменяет пальцы головкой своего члена и так же быстро толкается внутрь его тела, замирает в блаженном экстазе.. и тут же кончает. Внутри Паркера так тесно, жарко, улетно.. - Дэд.. пул. Уилсон ухмыляется. Все шире, и шире, его сухие губы обнажают ряд ровных зубов - он точно куда-то поехал. Его бедра снова приходят в движение, а член Уэйда проникает все глубже в Питера - до тех пор, пока не входит в него полностью. Паркер шипит, больно сжимая пальцами плечи наемника, жмурится и стонет, не раскрывая рта. - Знаешь, что такое Спайдипул, сладкий? - шепчет Уэйд в его плотно сжатые губы, - это Мегазорд с охуительно сложным внутренним миром, и в то же время.. просто мой член в твоей тугой попке. Дэдпул смеется, а Питер шлепает своей ладонью по его лицу, запрокидывает голову назад и протяжно, громко, сексуально стонет. Это почти похоже на крик. Заводит. Уэйд вздергивает Питера над полом, усаживает на себя и крепко хватает его руками под задницу. Приподнимает его, чтобы резко опустить на свой член, и трахает, не прибегая к лишним телодвижениям. Теперь Питер целует его, обхватив ладонями больную черепушку, целует, чтобы не кричать, и стонет сквозь эти поцелуи. Уилсона ничуть не смущает, что у паучка это впервые - он слишком давно ждал, когда, наконец, заполнит его своим членом, языком, своим подгнившим юмором и самим собой. Теперь Питеру никуда не деться. Их спаяли. - Уэйд.. я.. Его член трется о пресс Уилсона, и даже сквозь плотную ткань костюма это обалденное чувство. Для Питера же каждая складка на спандексе Уэйда - это дополнительный кайф, ребристый как презервативы с пупырками, и будь благословенен болевой порог Человека-Паука, за то, что Паркеру не пришлось долго страдать этой ночью. Уэйд терзал его еще долго. Трахал, используя сперму как смазку, и к третьему разу уже просто фонтанируя шуточками о звучных шлепках бедер по ягодицам, о хлюпанье "паутины" (потому что оттуда она у пауков и берется), и о страшной ругани Питера на этот счет. Целовал, оставляя засосы на шее и ключицах, на бедрах - с обеих сторон - даже на животе. Кусал ухо и за волосы оттягивал голову Питера назад, любуясь изгибом его тела и сердитых бровей. Наслаждался стонами, дрожью усталых мышц и тихим, хриплым, сдавленным, - кончай. Паркер уснул быстрее, чем осознал это. Не сумел даже доползти до дивана - так и улегся возле него, истерзанный поцелуями и засосами, перепачканный.. любовью. И как ему, все-таки, повезло, что дружелюбный соседушка Дэдпул оказался рядом.