Бриллиантовая пыль

      Чем отличается бриллиант от алмаза? Алмаз — это вещество, невзрачная бесформенная драгоценность, облепленная со всех сторон ненужной породой, которой еще не касалась рука ювелира. А вот когда мастер возьмет эту породу в свои руки и начнет действовать, то постепенно из неопределенного куска возникает прекраснейшее творение. У каждого ювелира свои секреты, и каждый новый ограненный бриллиант сияет по-своему и по-своему красив.       Поначалу мастер откалывает грубую породу, очищая драгоценную сердцевину. А вот когда вещество уже очищено, начинается самое сложное. Нужно сделать так, чтобы форма была безукоризненной. Все, что мешает этой форме, откалывается тончайшим буром и в виде пыли осыпается на рабочий стол. И нет такого алмаза, после огранки которого не осталось бы этой пыли. Вот только самое главное, чтобы не обратилось в нее больше драгоценной породы, чем нужно, и это в работе ювелира — самое сложное.       В любом случае, если есть пыль, то есть и бриллиант, от которого ее откололи. И наоборот — если есть бриллиант, то не бывает такого, чтобы когда-нибудь с него не сдували мелкую, невзрачную, но по-прежнему бесценную пыль.

***

      Собаку с энтеритом удалось вылечить. И вон те люди с аллергией у котенка тоже вроде бы остались довольны лечением. И тем не менее, Ира готова была выть волком. У нее болела голова от постоянного недосыпа и стресса, руки тряслись от того же, а сама она, казалось, тонет в огромном темном омуте своего незнания. Всего недели четыре с небольшим назад она стала ветврачом, а ее уже нагружали по полной. Директор клиники и по совместительству ее главный врач Сергей Николаевич решил, что с него хватит работы без выходных, повысил ее, на тот момент фельдшера, до врача и сказал, что с понедельника по пятницу включительно и видеть не хочет всех этих пушистых тварей рядом с собой. Впрочем, ему все равно приходилось регулярно выслушивать, кто как поносит и чем блюет и, выдохнув для успокоения, рассказывать своей паникующей подчиненной, что нужно назначить в каждом таком случае.       Паникующая подчиненная же по сто раз на дню молилась небу, чтобы к ней больше записывались на стерилизации или кастрации, или на какую другую хирургию. По барабану, кто именно, кошки или собаки, главное, чтобы нужно было резать, перевязывать или шить — этому она, слава богу, научилась еще тогда, когда ассистировала Сергею Николаевичу на операциях. Тем более, было очень неловко выписывать лечение для тех, кто уже на протяжении двух лет привык видеть ее за спиной главврача и никак в принадлежащем ему кресле за приемным столом.       Сейчас же, получив больше свободного времени, Сергей Николаевич имел возможность расширять свой крошечный подвальчик из двух с половиной отремонтированных комнат, чтобы наконец завести собственный рентген и УЗИ. Пока же приходилось сотрудничать с другой клиникой, а это было не очень хорошо — примерно половина из тех, кто уходил туда на исследование, там же и оставались. Директор возлагал на Иру большие надежды, ожидая, что она научится хорошо хотя бы чему-то одному из этих двух видов диагностики и хоть немного повысит рейтинг клиники. Девчонка-то она была, вроде бы, талантливая, да и учиться хотела. Сергей Николаевич регулярно напоминал ей об этом, даже разрешил взять купленную им литературу по ультразвуковой и рентген-диагностике в качестве домашнего чтива. Он, разумеется, понимал, что сейчас голова у нее занята совершенно другим, и ничему из данных материалов в ней пока не было места, но все равно торопил ее с изучением методов визуальной диагностики. Ира, кивая головой на автомате, смотрела на него уставшими опухшими глазами и соглашалась со всем, что он скажет. На большее она пока была не способна.       Зазвенел телефон. Ира подняла трубку, искренне надеясь, что это кто-то запишется на стерилизацию. Но нет — спросили, сколько стоит прием. Обреченно выдохнув сумму, она встала с приемного кресла, положила трубку и направилась в операционную, где стоял шкаф с различными сыпучими продуктами и холодильник — выпить чаю с горя. Через полчаса она впервые увидела Степу.       Степе, серому котенку «дворянской» породы, было пять месяцев, весил он половину килограмма, хрипло дышал и почти беззвучно мяукал. Первым, что сказали хозяева, появившись с порога, была фраза «Ой, а мужчины-врача нету сегодня, да?», и это сразу опустило настроение почти под ноль. Пришлось объяснять, что его смены теперь в субботу и воскресенье, а все остальное время на приеме царствовала она. Протянув задумчивое «Ааа», женщина, принесшая котенка, помолчала немного, после чего все-таки соизволила рассказать дожидающейся ответа Ире, что же все-таки случилось (наверное, думала, доживет ли котенок до выходных, с досадой решила девушка). Новоиспеченная горе-врач подумала, что надо бы взять кровь на анализ и уколоть какой-нибудь спазмолитик, но, как всегда, ощутила острую нужду проконсультироваться с начальником. Вообще-то она уже с неделю пыталась перебарывать в себе это желание, но иногда (особенно часто под вечер, когда думать уже не хотелось, или в таких случаях, когда шли к Сергею Николаевичу, а попадали к ней) подобные попытки заканчивались неудачей. Например, сейчас.       Попросив хозяев подождать немного, пока она сходит за материалами для анализов (что было только для отвода глаз), она судорожно натыкала в телефоне номер главврача.  — Да, Ир? — раздался после нескольких гудков усталый голос Сергея Николаевича. Сегодня это был уже третий звонок.  — Сергей Ни-николаич… у меня котенок здесь на приеме, он плохо дышит, недовес и голоса почти нет. Чего делать ему? Я анализ крови возьму и папаверин у-у-уколю?  — Нахрена тебе там папаверин? Бери анализ крови, смотри эозинофилы. Они его от гельминтов обработали?  — Эээ… не спросила.  — А почему не спросила? Спрашивай. Смотри эозинофилы.  — А па… папаверин?..  — Да забудь ты про папаверин! Не поможет он тебе. Антибиотик сделай, амоксоил вон какой-нибудь. Он хорошо при бронхитах помогает.  — Поняла. До свидания.       Как оказалось, котенок обработан от паразитов не был.  — А стул какой? — уточнила Ира, подписывая шприц с только что взятой кровью. Осталось только уколоть амоксоил. — Понос был?  — Нет, не было, — судя по тону, у хозяйки кончалось терпение. — Если бы у него были глисты, я бы заметила, наверное?  — Не… необязательно, — ветврач покачала головой. — Иногда даже очень опытные специалисты не могут сказать сразу, есть глисты или нет. Эм, ну… нужно для верности глистогонить раз в квартал. Тем более если вы его нашли на улице, так ведь? Вот. Надо было сразу обработать, а то… неизвестно, может у него и есть… ну, глисты.  — Ладно.       Слыша, как ей отвечают, а также глядя на выражение лица, с которым ей отвечают, Ира, немного приуныв, поняла, что впечатления не произвела. Особенно это стало очевидно после вопроса «А Сергей будет в субботу, да?». С грустным вздохом ответив «Да», Ира сделала пометки в амбулаторном журнале, выдала письменные рекомендации и отпустила котенка.       До самого конца смены с периодическими перерывами на прием пациентов Ира предавалась своему любимому в последние несколько недель занятию — размышлениям на тему «Ну почему все клиенты такие недоброжелательные». Раньше, видя среди персонала какого-нибудь заведения молодого парня или девушку с бейджем «Стажер», она неодобрительно хмурилась и старалась не попадаться таким. Теперь же, терпеливо доверяя им свои документы или продукты, купленные в супермаркете, она старалась поймать их взгляд и сочувственно улыбнуться — как она их понимала. К сожалению, у большинства людей не хватало сострадания (или мозгов), чтобы понять, что без практики, без клиентов эти молодые специалисты так и останутся молодыми специалистами. Ира не считала себя тупой, как пробка, потому что это было не так. У нее за плечами была неплохая теоретическая подготовка и превосходная практическая. Она оперировала ненамного хуже своего начальника и шила, как машинка «Зингер». Неужели все это было настолько неочевидно на фоне ее двадцатитрехлетия, что клиенты, не стесняясь, спрашивали, когда будет другой врач на смене?       «Имя. Любому специалисту нужно зарабатывать имя».       Так говорила ее мама, а папа соглашался с мнением жены.       «Клиенты идут не в клинику, а к врачу».       Так говорил кто-то в соцсети «ВКонтакте». Ира точно не помнила, кто именно, но фраза врезалась ей в память, потому что была удивительно точна. Тем более что сама она наблюдалась только у одного стоматолога, который уже несколько раз менял место работы, вплоть до абсурда, когда ей нужно было ездить к нему на другой конец города. Люди не любят рисковать, тем более, когда дело касается домашних животных. Если, конечно, владельцы адекватны.       Но что ее больше всего поражало, так это то, что даже клиенты, привыкшие к тому, что она выполняет все процедуры по указанию Сергея Николаевича, додумывались спросить перед инъекцией или взятием крови: «А вы точно это умеете?». Нет, блин, разучилась с тех пор, как повысили. И названия препаратов с этих же пор непременно начала путать. Да и вообще отупела, как дуб. «А вы точно уверены, что нужно это лекарство?». Нет, ни разу, и поэтому я назначаю вам именно его. Нет, я совсем не знаю, что у него есть побочные эффекты и, конечно же, не собираюсь вам про них рассказывать. Ни в коем случае! Нет, конечно же, я не заинтересована в том, чтобы ваша собачка (кошечка) выздоровела, вы что! Мне же ее только в могилу загнать хочется! Тьфу, аж выбешивало.       В такие моменты, когда социофобия начинала зашкаливать, Ира наливала себе мятного чая, открывала ноутбук, включала игру «Plague Inc. Evolved» и убивала время тем, что вырезала человечество. В зависимости от настроения инструментом возмездия становился или грибок, или вирус, или паразит. Назвав инфекцию своим собственным именем (это ее успокаивало), она методично развивала новые симптомы, чтобы добиться более быстрого или, напротив, более медленного, но коварного течения болезни. После сеанса такой игротерапии она расслаблялась, вешала на лицо дежурную улыбку и готова была работать дальше.       Так проходила смена за сменой. Рутина длительностью в десять часов, а после — вялые попытки заиметь личную жизнь. Как правило, заканчивались они возвращением домой в десять и бдением над очередным практическим руководством, потому что непременно возникали вопросы, как лечить то или иное животное. Все-таки обращаться по каждой мелочи к Сергею Николаевичу было уже стыдно.       Когда через четыре дня у Степы не появилось никаких улучшений, девушка боялась смотреть на лица хозяев, которым уже не требовалось озвучивать вопрос, где Сергей, чтобы Ира услышала его. Как назло, начальник не отвечал на ее звонки — видимо, решил, что пора с этим завязывать. Курс антибиотиков подходил к концу, котенок уже должен был раздышаться, но…       «Что же делать? Блин, Сергей Николаевич, как же вы невовремя… ну возьмите трубку, ну пожалуйста!..»       Но трубку никто не брал. Отчаявшись, Ира решила на свой страх и риск поверить своей интуиции. Налицо в крови была эозинофилия, почему тогда на глистогонное не было реакции? Единственное, что пришло в голову Иры, была аллергическая реакция, только не местная, а системная, и на что — непонятно. Она знала только один способ быстро и эффективно снять аллергическую реакцию, и имя этому способу было — дексаметазон.       «Чем черт не шутит».  — Я сде… эээ… сделаю вам еще один укол сейчас, — пробормотала Ира. — Это эффективный препарат. Должен помочь.  — Что за препарат?       На секунду внутри разыгралась паника, которую Ира с огромным трудом сумела обуздать. Вот только колошмата ее здесь не хватало. Совсем опустится в глазах хозяев, да и клинику заодно опустит. Позорище.  — Спаз… с-с-спазмолитик, — выговорила она. — Будет легче дышать.       Этим вечером Ира, вернувшись домой, готова была убиться головой об стенку. То же самое продолжалось и утром следующего дня; выходной начался как никогда лучше — сна ни в одном глазу не осталось в половину шестого утра. По будням бы так. Ну, зато целых полтора часа на размышления о бренности и бесполезности своего бытия в клинике.       «Господи, на кого ж я такая тупая-то, а?»       Однако ровно в полдень ее ждала неожиданная новость. Поначалу, услышав из динамика телефона мелодию звонка начальника, Ира хотела забиться в угол и умереть, но все-таки пересилила себя и взяла трубку.  — Да, Сергей Николаич?  — Ты Макеевой что колола вчера? — без предисловия начал начальник. Перед глазами девушки всплыло серое костлявое тельце с редкой шерстью. Ира почувствовала, как ее тело медленно коченеет.  — Декс… дексаметазон. Полкуба.       Томительное пятисекундное молчание.  — Поздравляю. Ты вылечила котенка!       Сердце упало куда-то в пятки, а к горлу подкатила тошнота. Вот его саркастичные иносказательные шуточки сейчас были вообще не к месту! Ей стало очень противно, а еще Ира разозлилась.  — Ни капли не смешно, Сергей Николаевич.  — Нет, я серьезно! — поспешно ответил, перебивая подчиненную, главврач. — Ему намного лучше. Они сейчас пришли ко мне, очень довольны. Видимо, у них врожденное что-то с бронхами, раз на гормон полегчало. Я назначу им преднизолон курсом, поколешь. Они будут ходить на уколы. Ладно, пошел я к ним. Пока.  — Ага, до свидания…       Первые несколько секунд после отключения она соображала, что произошло, а потом запрыгала на месте, радуясь новости. Вот это да! Не подвела интуиция, во как! Неужели она наконец-то становится врачом? Ох, как здорово! Просто лучшее начало дня!  — Ура! Ура, ура, ура, ура!!!  — Ир, ты там что, замуж выходишь? — послышался папин крик из кухни. Девушка, оставив книгу, которую читала, на кровати, со счастливой улыбкой вынеслась к родителям.  — Мам, пап, я котенку помогла! Он на поправку пошел!  — Молодец, — улыбнулась мама. — Ты там когда соберешься? В город ехать пора.  — Да я хоть сейчас, — Ира пожала плечами. — Глаза нарисую только.  — Иди рисуй.       Если Сергей Николаевич не позвонит и не испортит его никакой плохой новостью, настроение будет отличным весь день. В самый раз! Если еще она уговорит родителей сходить в клуб или бар… может, подцепить удастся кого-нибудь. А то папа с мамой уже задолбали разговорами про свадьбу, которой не планируется, по крайней мере, в ближайший год.