Когда весь мир доходит с тобой до грани

Юта славится своими огромными лесами и отличной охотой, сотни американцев ежегодно приезжают сюда пострелять дичь или просто хорошо провести время на природе. Но два человека в старой машине приехали не за этим. Один из них, который помоложе, беспрерывно смотрел в окно и старался даже не поворачиваться в сторону старшего, который, в свою очередь, не сводил глаз с потрескавшегося асфальта, исчезающего под длинным черным капотом машины. Прошло две недели с момента, как Сэм бросил их. Две недели или четырнадцать дней, или триста тридцать шесть часов, или двадцать тысяч сто шестьдесят минут. Так время шло для Дина. Джон не чувствовал времени. Оно остановилось для него, постоянные забытия под действием алкоголя выбили его из ритма. Он продолжал гнать свою черную Импалу, не зная какой сейчас день недели, число или месяц. — Кушать хочется, — сказал Дин. Джон бросил раздраженный взгляд на сына. Что такого? Мы не завтракали вообще-то. А сейчас уже три часа дня! Ты хоть о чем-то кроме жратвы думаешь? Нет, стараюсь не слетать с катушек, как некоторые, — челюсть Джона отвисла в прямом смысле этого слова: Что ты сказал? Простите, сэр, — сказал Дин, шокированный тем, что произнес это вслух и уставился обратно в окно. Черная машина зарулила на стоянку мотеля Уэст Оакс Мотель и остановилась около двери номера, выходившей прямо к дороге. Дин не дожидаясь приказа вышел из машины и пошел в администрацию, чтобы снять комнату. Отец достал сумки и ждал, пока Дин вернется. Парень вышел из пристройки и подойдя к отцу сообщил, что живут они в двести седьмом номере. Раньше бы Джон заметил, как у его сына осунулось лицо и появились синяки под глазами, парень как будто постарел, но сейчас Джону было не до этого. Его как всегда сжирали собственные, винчестерские, демоны. Дин со второго раза смог попасть в замочную скважину, и пропустив отца с сумками, зашел в небольшой номер. Любой бюджетный американский турист расскажет вам, что все такие отели одинаковы. Абсолютно. Невозможно сказать, что вы запомнили хоть один номер. Хотя можно, но только если у вас под диваном будет мертвая проститутка или что-то еще экстраординарное. Джон с грохотом бросил сумки около столика, который располагался рядом с холодильником. На столике по стандарту покоилась омерзительно голубая скатерть. Вообще вся комната внушала какое-то отвращение. Но для Винчестера такой номер был не первым и не последним. Джон заглянул в холодильник, и пробежавшись взглядом по пустым полкам, захлопнул дверку. Дин начал разбирать сумки с одеждой, видимо распределить, что пора стирать, а что чистое. Отец не глядя на него вышел из номера и закрыл дверь. Дину было все равно. Он привык к такому уже давно. Нет, не то чтобы Джон всегда вел себя, как поехавший, но и до ухода Сэма он не сильно любил ни перед кем отчитываться. Только Бобби внушал в него немного страха и имел хоть какое-то влияние. Дин хмыкнул себе под нос, и взяв телефон, набрал номер пиццерии, запримеченный еще на въезде в город. Отец вернулся спустя несколько часов, пьяный ровно настолько, чтобы не чувствовать «тормозов». В таком состоянии он был опаснее всего, даже Дин его боялся. Почти всегда, но что-то в этот вечер изменилось.  — Завтра едем в Неваду. Дин лишь поудобнее устроился на кровати:  — Не думаю. Джон остановился посреди комнаты, спиной к сыну и не поднимая глаз спросил:  — Мне кажется, или кто-то очень сильно поверил в себя и подрывает мой авторитет?  — Нет не кажется. Кто-то очень не хочет сдохнуть по пути в гребаную Неваду. Возьми себя в руки, отец! Ты посмотри, что происходит! Сэм уехал…  — Молчать! — взревел Джон подлетая к сыну.  — Нет! Сэм уехал. Уехал. Далеко! И пора бы это понять и принять. Единственный кто у тебя остался — я. А у меня — ты! Но ты меня не видишь в упор! Знаешь, что? У тебя окончательно крыша поехала! Иногда мне кажется, что лучше бы ты тоже остался в той детской. На этот раз Дин был абсолютной копией Сэма: такой же прямолинейный и требующий объяснений. Вскоре он пожалеет о своих словах, но не сейчас. Сейчас кровь молодого человека кипела и смесь из злости и боли придавал сил. В следующую секунду Дин повалился на кровать от мощного удара в челюсть. Джон, как бы это не смешно звучало, всегда бил дорогих ему людей исключительно левой рукой. Во первых удар чуть слабее, во вторых нет массивного обручального кольца, которое могло нанести сильные увечья.  — Ты совсем страх потерял, а?! Щенок поганый! Слетел ли я с катушек? Да, слетел! Я самая последняя сволочь на этой планете! Неужели ты не знал, сынок? Один уже избавился от меня, начал новую, счастливую жизнь! Может пора и тебе, а? Джон убрал руки с шеи Дина и встал с него, отойдя к двери. Тяжелый ботинок ударил стул, отлетевший на пару метров с грохотом: — Hybrid children watch the sea Pray for father, roaming free, — прохрипел Джон с едкой улыбкой  — Fearless wretch, Insanity, — продолжал напевать старую песню Металлики Джон.  — He watches Lurking beneath the sea, — Джон сорвался на смех и вышел из номера, покачиваясь. Дин молча встал с койки и пошел взять лед, чтобы приложить к начинавшей неметь челюсти. За окном взревел мотор Импалы, выезжающий со стоянки. *** Джон направлялся от входа в бар к своей машине. Небо уже начало немного светлеть на востоке, оттеняя верхушки старых сосен. Крупные капли дождя начали падать на старую затертую кожаную куртку, быстро сбегая по ней и оставляя за собой следы. Пошарив в кармане куртки, он нашел связку ключей от машины. Одновременно с щелчком открываемого замка щелкнул взведенный курок, и холодное дуло залезло под стоячий ворот куртки и уперлось в шею.  — Медленно руки на крышу. Только не торопись, я этого не люблю. Джон отпустил связку ключей, оставшуюся болтаться в замке двери.  — Какой сегодня месяц, Джон?  — Ноябрь, Грег, пожалуйста, я отдам. Дай мне еще пару недель и я верную всю сумму.  — Джонни, Джонни, мне поступило более интересное предложение, прости. Затем мир для Джона вспыхнул красными искрами и медленно угас, как и резкая боль, пронзившая затылок. Грег и Фил затащили тело в багажник старого фургона. Сев в машину, Грег сказал:  — Гони, Стэн.  — Он там не окочурится? Ты его сильно приложил.  — Нормально, говорят этот ублюдок живучий. *** Получив мощную затрещину, Джон начал приходить в себя. Мышцы ломило от неестественной позы. Попробовав пошевелиться, Джон ощутил лишь жуткую боль в затылке. Весь мир кружился перед глазами и толи от спиртного, толи от сотрясенья жутко тошнило. Кое-как сфокусировав взгляд, Джон взвыл от удара твёрдым, как сталь, кулаком в его сломанное на охоте ребро.  — Вы, придурки, тупее, чем кажетесь. Мертвым я вам точно ничего не отдам. Грэг отступил на пару шагов, его лицо было почти неразличимо в тусклом освещении складского помещения. Джон попытался пошевелиться, но тут же ощутил врезавшиеся в запястья веревки. Он был крепко привязан к столбу. — Это что за дерьмо, парни? Вы фанатики чтоли? Иисус был евреем, я не подхожу, серьезно! Ну-ну… Веселчак. Посмотрим, как ты запоешь, — сказал Грэг, державший в руках паяльник. Знаешь, я с детства увлекался пайкой! Так нравилось паять различные схемы, прям до трясучки! Но я никогда не пробовал выжигать по дереву. Грэг задрал свитер Джона ему до горла и провел паяльником линию от груди до пупа. Жало паяльника оставляло за собой красный рубец, а шипение Джона и паяльника слилось воедино, в воздухе запахло палеными волосами и плотью. Ну, как тебе начало? Помоему захватывающе. Пошел к черту! Стэн отлип от стены и подошел вплотную к Винчестеру: « Ты компенсируешь нам долг удовольствием, которое мы получим, играя с тобой. А затем мы пойдем за твоим сыном. Кажется его зовут Дин? Наслышан об этом парне. Такой молодой, а уже известен. Твое корыто на колесах мы продадим. Оружие и припасы достанутся нам. Довольно интересный вариант, не так ли?». С размаху Стэн пригвоздил ножом правую ладонь Джона к доске. Бедняга уже не смог удержать вопль и не задергаться в попытках освободиться. Давай начнем! Где Дин? Пошел нахер, ты серьезно считал, что я тебе скажу? Стэн, шкаф немалых размеров, нанес еще один сокрушительный удар в скулу, от чего его затылок врезался в доску, к которой он был привязан. Каминная старого охотничьего домика на несколько секунд померкла, но вскоре опять вернулась во всей своей заплесневелой и грязной красе. В Юте с трудом наберется две сотни отелей. Отелей, где мог бы себе остановиться Джон было около двух десятков. Единственное, что он мог сделать — дать сыну время, понять, что случилось что-то не то и убраться подальше. — Грэг, а правда, что твоя мамаша была шлюхой в баре «Восьмая Лунка» в Индиане? Готов предположить, что в честь нее этот бар и назвали! Грэг оттеснил Стэна от своего пленника: Вижу ты хочешь веселиться? У нас не получится конструктивный беседы, Джонни. Прийдется установить правила общения: первое, — последовал сначала крик Винчестера, а затем хруст его правого указательного пальца, — сыграем с тобой в игру «Саймон говорит». Кто нарушит правила, будет лишаться по одной части тела. Как тебе задумка? Помоему здорово! Итак, где Дин? Саймон говорит: скажи, где твой ничтожный отпрыск. Пошел в задницу. Громкий шлепок пощечины. Прошу прощения, можно мне остаться? Тишину разорвал смех Грэга, такой искренний и чистый, как смех ребенка. Или сумасшедшего. *** Дин не ждал отца утром. Он просто сидел в номере и пытался всячески развлечь себя. Он привык к этому. Всю жизнь парню приходилось находить себе развлечения в засратых номерах мотелей, пока отец шатался черт знает где. Раньше одиночество скрашивал Сэм. Сейчас же Дин остался совсем один. Он больше не мог в одиночку тянуть всю семью или даже то, что от нее осталось. Ему требовался отец, который должен быть рядом, а не полоумный тиран, который хочет только власти и подчинения ради какой-то благой и высшей цели. Хуже всего, что отец забрал машину. С самого утра свинцовые тучи прорвало и полился противный холодный дождь. Дин, сбросив тяжелые ботинки сидел на кровати, оперевшись на изголовье и сверлил взглядом противоположную стену. Когда из крана в ванной упала шестьсот семьдесят пятая капля, Дин решил посмотреть на часы и обнаружил, что уже далеко не утро. Дешевые китайские часы показывали четыре часа дня. Как ни странно, есть не хотелось. Вчерашняя ссора с отцом отбила аппетит напрочь. Иногда, чтобы понять человека, нужно посмотреть на его вещи и предметы, которыми он себя окружает. Дин научился немного читать эмоции отца по его лицу, речи и движениям, но окончательно понять, что творится в голове у Джона было невозможно. Парень не любил копаться в чужих вещах, и представлял в какое бешенство пришел бы отец узнав, чем его сын занимается. Каждый раз Дин обещал себе, что это последний, но через несколько дней приходилось опять лезть в сумку отца. Скорее от недостатка информации, чем от любопытства. Дин поднялся с кровати и подошел к соседней тумбочке, рядом с которой валялась отцовская сумка. Расстегнув массивную молнию, Дин полез внутрь. Откинув пару фланелевых рубашек, несколько темных футболок, в которых Джон обычно шатался в мотелях или в домике у Сингера и которые Дин помнит, когда еще был совсем маленьким, когда отец еще не стал таким. В те времена можно было дождаться диалога от отца или лечь ему плечо и слушать какие-нибудь байки перед сном. Улыбнувшись воспоминаниям, Дин осторожно вытащил стопку футболок и отодвинув скомканные джинсы наткнулся на фотографию мамы. На изображении она была моложе, чем помнил ее Дин, такая веселая, красивая, неподозревающая, что через пару лет сгорит заживо. Дин не первый раз видел это фото в сумке у отца, но всегда замирал на пару секунд, чтобы разглядеть такие милые родные черты лица. Отодвинув фотографию в сторону, он добрался до цели своих поисков- отцовского дневника. Только сюда Джон записывал все свои сумбурные в последнее время мысли. Открыв кожаную увесистую обложку, Дин сразу перелистнул больше половины страниц- он это уже читал и ориентировался в записях не хуже отца. Из новых записей парень окружил лишь карту Америки, нарисованную от руки, с наименованиями всех штатов, написанными каллиграфическим почерком отца. Штат Канзас был обведен много раз красным цветом. Бумага на местах линий истончилась и промялась. Любой человек сказал бы, что Джон рванул в Канзас, но Дин был абсолютно уверен, что это не так. Отец отмечал этот штат, чтобы о чем-то подумать, он не стал бы оставлять такие однозначные следы своего продвижения. На полях было несколько телефонных номеров и комбинаций цифр, толи код, толи координаты. Пролистнув пару страниц назад и просмотрев еще раз заметки, написанные таким знакомым ровным почерком, Дин закрыл дневник и положил его обратно на дно сумки, накрыв одеждой. Итак, что мы имеем, подумал Дин, никакой информации в дневнике нет, отец его не хочет видеть, или даже желает убить, правда неизвестно, где он находится, машины тоже нет, она у отца, в желудке так же пусто, как и на душе. Ну чтож, это можно исправить. Дин поднялся с коленок и накинув куртку вышел на улицу, закрыв дверь на несколько оборотов ключа. В нескольких километрах от мотеля был бар. Дин приметил его, еще на въезде в город, надо было наконец нанести визит местной забегаловке и съесть что-нибудь. Желательно побольше и покалорийнее. Полтора километра Дин прошел очень быстро и незаметно, ведь дорога — лучшее место, чтобы подумать и привести свои мысли в порядок. А думать было над чем. Вскоре парень увидел тот самый бар. Небольшое двухэтажное здание из темного дерева. Выцветшая вывеска над входом гласила: «Волчья шкура». Но именно в тот момент, когда Дин уже подошел к двери, ему что-то бросилось в глаза на автостоянке бара. Частенько такое бывает, когда вы сами не понимаете, что же заставило вас остановиться и не пускает, что-то, что представляет все последующие действия неправильными и ненастоящими. Дин задумался, за что же уцепился его взгляд. Ответ был найден почти сразу: длинный черный седан 67-го года на крайнем ряду парковки. Одназначно импала. Дину была видна только задняя левая дверь и часть крыла, но он был уверен — это их машина. Уверенно подойдя к автомобилю он обошел его и заметил, что из водительской двери торчат ключи. Вот это уже было поводом для волнения. Попробовав повернуть ключ влево, он понял, что дверь открыта. Закрыв дверь, Дин пошел в бар, надеясь увидеть там отца, может старик просто напился в стельку и забыл закрыть машину, когда ходил за кошельком. С этими мыслями он вошел в бар. Темный, старый, но вполне чистый. Скажем так, бывали бары и похуже в жизни Дина. Бегло осмотрев помещение, парень сел за стойку. Поздоровавшись с барменом он попросил светлого пива, на что последовала просьба предъявить документы. Не задумываясь, Винчестер достал из внутреннего кармана куртки водительские права. Удостоверившись в возрасте посетителя, бармен наполнил Дину стакан. К пиву Дин попросил стейк. Рик, бармен, а может и хозяин заведения, так часто тут встречается, крикнул на кухню, чтобы приготовили мясо. С первого взгляда было понятно, что Рик был обычным деревенским мужиком, простым и прямолинейным, но при этом добродушным. Ему было около пятидесяти, на стенах висело много фотографий с охотниками и убитыми животными, на нескольких снимках был и сам Рик со своими трофеями. Скорее всего, мужчина был ветераном Вьетнама. Что-то в них всегда общее. Скорее всего Вьетнам, потому что, судя по выдержке, он прошел всю войну и имел за своими плечами сотни армейских баек. Наврятли Афганистан- слишком молод. Рик начал свою стандартную барменскую работу- трындежь ниочем. Спросил, откуда Дин, куда направляется, и что его привело в этот городок. Дин уклончиво ответил, что едет работать с отцом на другой конец страны.  — Ты что-то устало выглядишь, совсем осунулся, сынок. Ты сколько не спал?  — Дня два. Да я привык. Слушай, а ты не мог бы мне сказать, тут не приходил один мужик, высокий такой, чуть ли не под два метра, в старое кожанке, справа на виске неглубокий шрам, небритая морда, лет под сорок пять? Рик хохотнул и ответил, что тут половина посетителей под описание, но потом добавил, что был такой тип, нажрался в стельку и ушел часа в три утра.  — Твой отец? — спросил Рик, подавая тарелку с мясом и картошкой фри, обильно политой кетчупом.  — Ага. Пустился во все тяжкие, — улыбнулся Дин. Отрезав первый кусок стейка, Дин спросил:  — А у тебя случайно нет камеры на парковке? Рик налил себе небольшой стакан пива. Дин отметил, что темного нефильтрованного. Такое пиво пили исключительно люди, чья жизнь не удалась или кто побывал на войне. Джон всегда себе заказывал такое. Хотя нет, отец последнее время пил вообще все, что горит, за что и платился потом каждое утро.  — Неа, — добродушно ответил Рик, — у нас там два старья висит, но они не работают. Так, для вида. А что, тачку угнали? Тут такое очень редко бывает.  — Нет, нет. Просто поцарапали гвоздем. Думал, может посмотрю кто.  — Да, что-то совсем сосунки оборзели. Что за тачка то? Дин осушил стакан пива и ответил улыбаясь во все тридцать два:  — Импала шестьдесят седьмого. Черная.  — Отменная сучка, надо запихнуть гвоздь в задницу, тем кто сделал это!  — Ох, не говори, Рик! Распрощавшись с Риком, Дин вышел из бара и направился к машине. Сев за руль и пододвинув сидение, он начал думать о происходящем. От бармена он никакой нужной информации не получил. То что здесь был отец, он знал и без него. Камеры на стоянке не работают. Единственный прогресс- он наконец набил желудок. Довольно странно все выходит. И с каждой секундой все становится все более неприятно. Пошарив по карманам Дин нашел телефон и найдя в списке контактов номер Сэма позвонил. На шестом гудке, когда Дин уже собирался положить трубку, младший Винчестер ответил:  — Дин? Привет!  — Привет, Сэмми! Как поживаешь, братишка? — Дин откинулся на спинку кожаного сидения и прикрыв глаза улыбнулся.  — Да… Все в порядке. Как ты? Что-то случилось? Дин помолчал несколько секунд, раздумывая, с чего бы начать.  — Мы в Юте, отец пропал.  — Господи, прекрати! Как будто в первый раз! Нажрался и отсыпается где-то, небось. Ничего нового, мы это уже сотни раз проходили, если ты не помнишь. Все в порядке, это его ритм жизни.  — Сэм, прекрати. На стоянке я нашел машину с ключами в двери. Его нигде нет. В баре сказали, что он ушел давным давно. Здесь что-то другое, он не просто свалил куда-то.  — Прости, Дин, но ради него я никуда не поеду, честно. Проспится, опохмелится и припрется, как это всегда и бывало.  — Ладно, прости, что побеспокоил. Пока.  — Давай, удачи!