Ведьма-сквиб

Гет
PG-13
В процессе
2158
автор
RoldGeorge бета
Frau_Irene бета
kochka-frida бета
Размер:
планируется Макси, написано 385 страниц, 57 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
2158 Нравится 1392 Отзывы 1332 В сборник Скачать

26. Дар Неба

Настройки текста
<не бечено> Как выяснилось после освобождения, весь путь, проделанный совместно с Чи-лао, оказался красивой иллюзией — видимо, фантазией мальчишки на тему идеальной деревни. На самом деле Жемчужная темница располагалась в пещере, путь к которой лежал вдоль каменной стены по небольшим ступенькам-островкам, настолько ненадежным, что за толстую металлическую цепь поручня Петунья цеплялась изо всех сил. Мастер Линь с сыном, невзирая на возраст и нелепую обувь, прыгали по ступенькам довольно ловко, даже по тем, по которым непрерывно барабанили капли воды.[1] Вначале Петунья думала, что Шаньси это страна гор, но по мере удаления от места заточения она осознавала, что это страна изысканных водопадов. И пусть вода с них лилась буквально ледяная, но гармоничные переливы, подсвеченные ярким солнцем, так и манили приблизиться к ним, прикоснуться, вкусить…[2] Дорога вела вдоль ровного природного среза горы: и здорово отличалась на разных отрезках — порой была выдолблена в толще камня, порой вилась длинной змеей восходящей деревянной лестницы, порой размеренно ползла аккуратной каменной кладкой.[3] Наконец они вышли к деревне Фен-яй, казалось обнимавшей гору с двух сторон. Все здания использовали в качестве хотя бы одной стены скалу, и были не слишком велики по размеру, как правило, не выше двух этажей. И пусть крыши и наличники их были щедро изукрашены деревянной резьбой, но самый вид был довольно беден. - Фен-яй — исторически место жительства моей семьи, – мастер Линь говорил неспешно, но совсем без одышки, словно путь ни капли его не утомил. – Это обособленная часть другой деревни, которая находится ниже по склону и в которой не живет ни магов, ни магических существ. Она совсем невелика, в ней проживает порядка пятидесяти тысяч человек. «Ничего себе! Правда, если учесть, что в Китае почти один миллиард населения…»[4] - Время уже позднее. Сейчас вам помогут обустроиться. Завтра с утра походите, осмотритесь. А после обеда начнем обучение. Петунья благодарно кивнула наставнику: ей самой не терпелось ощутить себя свободной.

***

Она ходила от дома к дому, с любопытством заглядываясь на работу жителей Фен-яй, и наслаждалась каждым мгновением: каждым вдохом свободы, каждым звуком нового переводчика, и даже каждому новому китайцу она была безмерно рада. И хотя в деревне царил какой-то специфический запах, горный воздух легко развеивал его. Большинство жителей деревни были дальними родственниками мастера Линя, но магов среди них было на удивление немного. И хотя было принято отдавать детей на услужение или обучение мастеру Линю, «профессиональными» магами из них становились считанные единицы, даже из тех, у кого были все таланты. Многие же ученики применяли премудрость наставника в простых профессиях своих родителей: шитье, гончарном деле, резьбе по дереву, скорнячестве. Несколько жестов, наполненных силой, сопровождали повседневную работу почти каждого жителя, а результаты труда многие часто хранили на рунах стазиса — магия плотно вошла в обиход. Сильный контраст с Британией, многие века скованной Статутом Секретности. Задумавшаяся над этим феноменом Петунья сама не заметила, как оказалась в толпе мелких детей от трех до двенадцати лет. Они смеялись, дразнились и прыгали вокруг нее, словно она была диковинным зверем. Из этой вопящей, ужасно невоспитанной толпы оказалось непросто выбраться: так и хотелось поджать губы, но детская радость заразила даже ее брезгливую душу. Детвора помчалась дальше по своим ужасно важным делам, а девушка отошла под навес, где трудился гончар средних лет: размеренно нажимая на педаль ногой, он крутил гончарный круг и нежными любовными движениями пальцев ваял низкий горшок. Краем глаза Петунья заметила Чи-лао: он стоял в сторонке, завистливым взглядом провожая убежавшую компанию. Когда они скрылись, он скривился, фыркнул и пошел в другом направлении. - Интересно, почему с ним никто не играет? – задумчиво вопросила Петунья вслух. - Его мать кицунэ.[5] Гончар не поднял глаз от своей работы, даже не разогнулся, но, несомненно, отвечал ей в таком причудливом ключе. -Это еще что за зверь такой? - пробормотала себе под нос Петунья, но ее, видимо, услышали. - Лиса. - Что? Гончарный круг размеренно и пронзительно скрипел. Наконец гончар начал говорить, медленно и обстоятельно, по-прежнему не отрываясь от своей работы. - Лиса, прожившая сто лет, может стать человеком. И пока не приблизится к Небу, она часто творит дурные дела простым людям. Лисы мастерицы наплести тумана: бывает, заманит такая путника во дворец, накормит всякими кушаньями, соблазнит. А на утро очнется он на кладбище, а на столе перед ним черви и грязь. «Ой-йей, как мне повезло-то!» - Иногда лисы приходят к мужчинам и спят с ними. Они выбирают самых достойных и сильных. Рожденные ими дети похожи на людей, но иногда могут чаровать как матери. Петунья начала понимать: - То есть эти уши… Гончар медленно покивал и продолжил ее мысль: - И хвост. У его матери их девять, но Чи-лао еще маленький. «Хотела бы я увидеть эту красавицу, из-за которой старичок Линь потерял голову».

***

Составив первое впечатление о деревне, Петунья отправилась на поиски наставника. Как ни странно, описывая привычки мастера Линя, Чи-лао ее не обманул: тот и правда любил любоваться окрестностями с верхнего этажа пагоды. Правда в реальности она выглядела намного проще, да и было в ней всего два этажа. Еще поднимаясь по лестнице, девушка услышала, что мастер Линь не один. Наставник вел неспешную и обстоятельную беседу с младшим сыном. Не желая мешать, она замерла на верхних ступеньках, но, услышав свое имя, уступила любопытству и подошла поближе. Тем не менее, разобрать высказывания сына кицунэ ей не удалось: речь мальчика была весьма невнятной, даже новый переводчик не вполне помогал. - Ты так и не понял, Чи-лао, - грустным голосом попенял наставник, - Она единственная девушка, которая смотрит на тебя, а не твои уши и хвост. - Она старая, - возмущенно зашипел мальчишка. - Я не призываю тебя на ней жениться. Я предлагаю увидеть в ней нечто большее. Собеседники замолчали. Лисенок помедлил, ожидая продолжения, а когда его не последовало — уважительно поклонился отцу, затем спрыгнул прямо с крыши пагоды на землю, где, не удержавшись, фыркнул и был таков. Мастер Линь посмотрел ему вслед, а потом легонько махнул рукой в сторону двери, за которой притаилась Петунья. - Подойди. Девушка аккуратно выбралась и подошла к наставнику. - Послушай. Здесь тебя будут учить моей мудрости, той, что когда-то учил меня и твоего учителя Марка мой отец, а его — его отец. Она не похожа на обычную мудрость Китая: никто не заставит тебя заучивать все китайские иероглифы или петь песни, почитать наших богов и святыни или играть музыку. Мудрость Фен-яй в гармонии мира… Ты, младшая из моей семьи, будешь жить в моем доме. У нас не приняты раздоры между родственниками. И хотя мой младший сын виноват перед тобой, он мой сын. Он показал тебе свой хвост,[6] но в твоих силах увидеть в нем человека. Он совсем одичал среди тех, кто слишком боится его матери. - Уж не призываете ли вы меня, мастер, стать ему другом? – с сомнением потянула Петунья. Мастер Линь развел руками: - Кого еще мне просить? Это тяжкая ноша — видеть, как твой ребенок отдаляется от тебя и уловляется на дурные стези… «Да уж». Воспоминания о Дадли, который наивно полагал, что его компания и привычки матери не известны, оказались удручающими. И, несмотря на совсем не доброжелательное отношение к хвостатому мерзавцу, Петунья почувствовала позыв уважить просьбу наставника.

***

Жизнь простых китайцев слишком тесно переплелась с миром магии (называемом ими миром духов), поэтому никаких ограничений Статута о секретности Петунья не испытывала. Напротив, магия прочно и надежно вошла в жизнь: последний бедняк ел еду палочками, руны для которых вырезали ученики мастера Линя. Вообще руны на предметах самого обычного обихода были весьма популярны. Например, на уже упомянутых палочках руны проверяли свежесть еды и способствовали хорошему пищеварению, не давали переедать, а некоторые еще и определяли добавки в пище. Весьма популярны были ткани с магическими узорами. У каждого жителя деревни была одежда с рунным шитьем: чаще всего это был пояс, а у детей — обязательно еще и воротник рубахи. Если случалось кому заблудиться, по такому шитью гулену мигом находили и возвращали домой. Женщины дарили вручную вышитые вещи: рисунки передавались из поколения в поколение, и не вспомнить уже было — достались они от прабабки ведьмы или от простой мастерицы. Так разочаровавшие Петунью в Хардангере кулинарные руны, в Китае органично вошли в жизнь. Большая часть продуктов была весьма сомнительного качества, поэтому хитроумные связки были призваны компенсировать этот недостаток: избавляли от гари, препятствовали порче еды, убирали неприятные запахи, а некоторые даже позволяли избежать слипания ингредиентов. Особенно Петунью впечатлила изукрашенная рунами по внешней стороне металлическая полусфера с ручкой, служившая сковородкой. Ее ставили прямо на угольные плиты, а под днищем разводили открытый огонь [7]; в обрамлении высоких языков пламени повара казались выходцами из преисподней… Но вот результаты кулинарного творчества ее не радовали. Китайцы полагали, что предельно нейтральный, несоленый гарнир точнее подчеркивает вкус основного блюда, а попутно полноценно насытит. И остро не переносившая жирную пищу девушка столкнулась с ситуацией, когда есть она могла только вареные рис и лапшу, которую здесь было принято подавать без соусов. Овощи часто готовили с отвратительно пахнущими добавками: вонючим тофу, странными грибами и водорослями. Вдобавок китайцы испытывали странную тягу к свежеубиенным животным, а Петунья выросла вдали от деревни с ее спокойным отношением к забою и свежеванию. Поневоле с ностальгией Петунья вспоминала трапезы в Жемчужной темнице — еда была хоть и однообразна, но более привычна избалованному британскому желудку. И в очередной раз сложилась ситуация, когда приходилось вертеться в поисках хлеба насущного. «Всегда считала себя неприхотливой в еде, а тут все как ополчились доказать мне обратное». Путем долгих изысканий и не всегда успешных попыток, ей удалось создать небольшую пентаграмму, работавшую по принципу обычной духовки. В центр пентаграммы ставился изукрашенный рунами горшочек с крышечкой, вся связка запитывалась силой и дальше горшочек, как в сказке, начинал «варить», а точнее запекать — «томить». Как правило, Петунья брала на кухне кусок мяса или рыбы и немного овощей, добавляла немного соевого соуса (соли она так и не нашла, как ни старалась) и собирала из этого некое жаркое в стиле по-деревенски. Некоторое разнообразие в бедный рацион привносили только десерты и сладости, которые готовил на продажу местный умелец — тоже бывший ученик мастера Линя. Он подходил к вопросу с большой фантазией: то, что выглядело как свежий шампиньон, или как цельная тыковка, или как цветущий лотос, или как игрушечная зверушка, на деле оказывалось булочкой или пирожным. Часто не сладким, но уставшую от однообразия Петунью это не смущало. Как и регулярные шутки на тему ее излишней детскости. Она подозревала, что Чи-лао окажется не достаточно благороден, чтобы смириться со своим вынужденным взрослением. Но никак не ожидала, что он будет пользоваться каждым благовидным предлогом, чтобы подчеркнуть ее слабость, необразованность, инаковость. Мальчишка вовсю пользовался своим статусом «старшего брата», свысока поучая недалекую иностранку, чем доводил Петунью до зубовного скрежета. Но памятуя о просьбе мастера Линя и из-за искреннего к нему уважения, девушка как могла себя сдерживала. Братец Лис прятал руки в рукава, подражая отцу, и снисходительно пояснял: - К старшему должно испытывать почтение и уважение, демонстрируя его при всяком случае. Никто более в деревне не позволял себе подобного: за долгие годы они привыкли к ученикам-иностранцам. И пусть многих традиций Петунья не знала, но со своим уставом в чужом монастырь не лезла. - Драть тебя надо, старший! - заявила она в сердцах нарывавшемуся сорванцу. - Опять неправильно, - ответил нахал, - Младшие не учат и не воспитывают старших. «Вот лисья морда!»

***

Когда-то давно, еще только собираясь стать рунистом, Петунья наивно полагала, что самое важное в будущей профессии — заучить символы рун и их сочетания. Жизнь и заграничное обучение раскрыли ей глаза. Да, в отношении привычных рун, каким ее учили в Пражской Академии и в Хардангере, дело было как-то так. Но в Китае действовала совсем другая логика. Рун там было не просто много, их было до черта. Рунную вязь не писали, как в Европе, собирая из небольшого набора рун (букв) слова и предложения, нет, в Китае их плели, растили, творили. Самым близким маггловским аналогом было — рисовали. Похожие на иероглифы китайские рунные знаки собирали в причудливую вязь, которая не тянулась простенькой ниточкой, а вырастала и ветвилась, потом сливалась или заводила в тупик, потом вливалась в другую или в самое себя… Привычные рунные знаки не потерпели бы такого авангардного отношения, а китайские цвели и пахли вопреки всему, что Петунья знала. Выучить конечный набор китайских рун также не представлялось возможным: если рисунок требовал дорисовать иероглифу пару завитков, мастер небрежным взмахом кисточки менял значок до полной неузнаваемости. И даже такой модифицированный иероглиф работал, как положено, если находился в русле китайской традиции начертания. А как познать традицию начертания, не владея созданными ею символами? Видя ее смятение, мастер Линь пригласил поприсутствовать при создании новых иероглифов рун. В Китае это считалось большой честью для мастера, и желающих разделить радость творения было хоть отбавляй. Наставник спрятал ее в небольшом чуланчике, откуда было прекрасно видно все происходившее. Мастер Линь восседал за круглым столиком, рядом покоилась огромная кипа чистых листов, под рукой была чернильница и несколько перьев. Приглашенный иностранный журналист забывал дышать в благоговейном восторге от предстоящего соприкосновения таинственному. Однако вместо того, чтобы начать эскизы, мастер Линь начал обустраивать рабочее место. Помощники с ног сбились, удовлетворяя капризы наставника: и бумага не достаточно ровная, и у чернил не тот цвет, и перья какие-то куриные. Фантазия его в этих вопросах оказалась воистину неисчерпаема. Петунья наблюдала за цирком с легкой улыбкой: характер учителя она изучила достаточно хорошо и была уверена, что это красивая постановка, призванная пустить пыль в глаза лощеному журналистишке. Но вот рабочее место обустроено, помощники молчаливыми столбиками расселись у стены, журналист замер с ручкой наизготовку. А мастер Линь сел в позу лотоса и замер. Если бы не открытые глаза, можно было бы заподозрить, что он давно уснул. В ожидании мерно тянулось время: полчаса, час, два, три. Помощники все так же изображали памятник покорности, журналист ерзал, с каждой минутой все больше. Холеное лицо его выражало попеременно ожидание, нетерпение, разочарование, скуку, недоумение, досаду и, наконец, злость. В какой-то момент эмоции стали слишком сильны, и он, не выдержав, вскочил на ноги и уже открыл рот, собираясь сказать что-то опрометчивое. И вдруг, словно что-то щелкнуло, и мастер Линь начал с немыслимой скоростью рисовать громадный символ на листе и тут же отбрасывать его в сторону, чтобы нарисовать новый на следующем. Это было похоже на конвейер, на пулеметную очередь. Ошарашенный журналист так и замер с открытым ртом, а расторопные помощники споро подхватывали листы с новыми иероглифами и раскладывали в стопочки. Творческий раж оставил наставника только пять стопок спустя…

***

Обдумывая увиденное перед сном, Петунья задумалась о том, сколь много от творения было в ее работе? Не слишком ли она погрязла в готовых схемах, упуская возможность создать что-то принципиально новое? Не к тому ли ее призывал мастер Цейгергоффер, направляя на стажировку в Китай? Но как можно научиться творению? Разве не зависит оно от неуловимого и неконтролируемого вдохновения? Она пришла со своими вопросами к наставнику. Тот помолчал немного, прежде чем ответить: - К благородному мужу снисходит Дар Неба. Мастер Линь вообще говорил крайне редко: два-три предложения за урок, остальное время ей предстояло раздумывать над полученным уроком и выполнять те обязанности, которыми он стимулировал ее мыслительную деятельность. Кстати, главной ее обязанностью оказалась… прополка огорода. Когда Петунья с круглыми от удивления глазами спросила наставника, какое отношение копание в земле имеет к рунистике, тот размеренно отозвался: - Мир изменчив. Он растет подобно цветку — постоянно и настойчиво. Если он тянется к солнцу, то не будет расти в тени. Если ему нужна влага, он засохнет без нее. Над словами мастера Линя девушка ломала голову несколько дней. Наконец, в один из дней, когда она настойчиво, но, увы, бессмысленно таращилась в очередную китайскую рунную связку, пришло осознание. Китайские рунисты обеспечивали взаимодействие рунных знаков не на основе расчетов, ведь в противном случае они бы оказались похоронены их обилием, призванным учесть запредельное количество рун. Нет, они строили связки исходя из внутреннего стремления самих иероглифов: ведь какие-то из них тяготели «к солнцу», какие-то «к тени», какие-то «к влаге». И мастер Линь ждет, что обильная прополка позволит ей видеть внутреннюю жизнь в каждой связке. А в будущем, создавая новые символы и новые связки, вливать в них новые силы — солнца, тени, влаги. Осознание стоящей задачи имело еще одно последствие. Вначале Петунья была уверена, что под страхом смертной казни она больше никогда не приблизится к Жемчужной темнице. Но прошло несколько недель, и она сама (!) добровольно переступила порог недавнего узилища. Не потому, что ей так не хватало китайских пельменей или потому, что она соскучилась по сестре (хотя поговорить еще разик не отказалась бы). А потому, что слишком много всего она должна была понять, чтобы стать достойной Дара Неба. Мастер Линь ее инициативу принял с пониманием. Он показал, где именно активируются руны, которые обеспечивают затворившегося в Жемчужной темнице трапезой, и показал рунную связку, позволяющую следить за временем в обычном мире. И если первое возвращение было окутано тяжелыми воспоминаниями, то через несколько походов такие заточения уже воспринимались просто как специальная стажировка. Единственное, что ограничивало ее пребывание в комнате с временем, текущим по-другому, была необходимость регулярного возвращения для прополки огородов наставника.

***

Ее внутренние часы коварно обманывали ее, уверяя, что хвостатого нахала она видит совсем редко, а в таких случаях можно и потерпеть. Но с позиции времени Китая встречи происходили гораздо чаще, почти каждый день, и Чи-лао безосновательно уверовал в собственную неотразимость. Или неуязвимость, как посмотреть. И если его словесные эскапады Петунью трогали мало (ну неприятно, но не настолько, чтобы отвлекаться от учебы), то вот подложенные в одежду и обувь жучки просто вывели ее из себя. «Вот хвостатый засранец! Притаился в тени своего отца, и словно так и надо. Погоди, найдется на тебя управа». Правда, сперва «засранца» следовало поймать. И тут девушка не обольщалась: никто в деревне не бегал так быстро как он. А еще любую ловушку чуял за версту и либо обходил по широкой дуге, либо обкрадывал приманку, демонстративно оставляя следы лисьих лап около механизма активации. Здесь нужен был нестандартный подход. Могла ли она предположить тогда в Хардангере, как именно будет использовать с таким трудом изученные охотничьи руны. И хотя в бурных протоках вполне мог водиться лосось, Петунья предпочла доработать связку и поохотиться на куда более изысканную дичь. Самая главная ее проблема состояла в том, что Чи-лао «видел» магию. Точнее, как пояснил ей гончар, ставший неиссякаемым источником сведений о кицунэ, скорее не видел, а осязал. Если узелок запахов был знаком, он вел себя смело, порой нагло. Но если природа ловушки была неизвестна — на рожон не лез. «Значит, нужно спрятать сюрприз, замаскировав знакомым ароматом. И вести себя по-прежнему, чтобы усыпить его бдительность». С маскировкой она промаялась с месяц личного времени (львиная доля которого пришлась на время Жемчужной темницы). Порой она искренне негодовала, что приходится так тратиться на этого идиота. Но и сама задачка оказалась весьма увлекательной. В итоге она остановилась на варианте трехступенчатой пентаграммы. О, Бааль-Шем живот бы надорвал от смеха, узнав, какие сложные конструкции создает его ученица, чтобы поймать тощего лисенка! Верхний слой она, не мудрствуя лукаво, скопировала с обычной охотничьей ловушки, каких хватало вокруг деревни: для привлечения внимания накрутила веревочек с яркими бумажными фонариками и разноцветными флажками, чтобы весь обычный вид ловушки так и вопиял: «Розыгрыш! Шутка!» Под первый слой спрятала второй слой из рун пустоты, которые были призваны спрятать опасность и само существование третьего слоя — самой ловушки. Больше всего она промучалась не с многоступенчатостью, а с рунами пустоты, которые крайне агрессивно вели себя с соседними слоями, отторгая их и разрушая единство конструкции. Когда пентаграмма была запитана, Петунья даже не сразу поверила, что все работает. Внимательно осмотрев результат трудов, она осталась довольна исполнением, хотя не без некоторой досады. «Как ни крути, но, по сути, я забиваю гвозди микроскопом. Проучу подлеца и начну новую жизнь — правильную и полезную». «Лисенок» попался через три дня. Когда Петунья подошла к ловушке, он уже не пытался вырваться, только изредка взмахивал длинным рыжим хвостом. Но ловушка держала крепко: тощее мальчишеское тельце едва дергалось в обрамлении ярких светящихся лент магических потоков, некоторые из которых пронзали его насквозь. Чи-лао бросил резкий взгляд на девушку (увы, она не смогла совладать с лицом и торжествующе улыбалась) и яростно забился в путах, безнадежно и отчаянно. Петунья не отказала себе в удовольствии: неспешно походила вокруг поверженного врага. Само предвкушение продолжения доставляло ей немыслимое удовольствие. Наконец она остановилась напротив его лица и пристально посмотрела в глаза «братцу». - Что? – не выдержал он. Невольно она почувствовала, что подражает манере Снейпа, который именно с такими интонациями — неспешными, вкрадчивыми, почти нежными — обращался к пойманным нарушителям режима в Хогвартсе: - Добрый день, братец Чи-лао. Ты помнишь, в нашу недавнюю встречу я обещала тебя выдрать? - Но это неправильно!.. – завопил тот. Петунья деланно задумалась, а потом просияла и радостно выдала: - Считай это даром Неба!

***

Стегать Чи-лао никакого удовлетворения не доставляло. Скорее всего, потому, что не было должного градуса злости: коварный план по поимке оказался уж слишком времязатратным. А потом Петунья просто устала и отшвырнула хворостину прочь. «Да ну его». - Ну и зачем тогда? – шмыгнув носом, спросил мальчик. Девушка вздохнула: – Глупая идея, что можно кого-то так исправить. Раньше не помогало, и сейчас все так же. Другая страна. Другие традиции. И те же проблемы. Она начертила пару символов на ловушке, и путы спали, отпуская «братца лиса» на свободу. Вопреки всему он не убежал, а присел рядом с Петуньей. Та меланхолично разглядывала мелок. - Это за темницу? – спросил вдруг Чи-лао. - И за жучков, - кивнула та в ответ. - Прости. Я правда не знал про другое время. Думал, ты там пару дней посидишь, и спесь с тебя слетит. Руны тебе на всякий случай активировал, еду подобрал, чтобы животом не маялась. «А, так вот почему там вода и пельмени появлялись». - Драли тебя мало, - махнула рукой девушка, чувствуя, как злость оставляет ее. - А меня и не пороли никогда. Хотя кого другого и палкой могли. «Живодеры». Помолчали. Потом мальчик не удержался от любопытного вопроса: - А с кем раньше не помогало? Петунья задумалась. С одной стороны, рассказать не жалко, с другой — может он использовать это знание ей во вред? Едва ли, если рассказать расплывчато и общо. - С племянником. Остался на моем воспитании, а я не тяну это. Долго думала, за что же его ко мне-то сослали? А потом познакомилась с его отцом. Вроде и человек не злой, и герой войны. А из-за дурости своей совершенно невыносим. Чи-лао мрачно нахохлился, но не убежал. - И знаешь, что самое мерзкое? Мир-то тесен. Племянник мой куда ни приходит, все в нем отца видят — шалопая и разгильдяя. - Героя войны? – не поверил лисенок. - Так героем-то он несколько месяцев был. А оболтусом — всю жизнь. Обратно они шли вместе. Видимо, ей удалось подобрать ключик к маленькому негоднику: Чи-лао больше не пытался навредить, наоборот, иногда прибегал просто посидеть поболтать о разных пустяках. В свою очередь, она также стала относиться к нему гораздо теплее, не позволяя себе никакой снисходительности или высокомерия.

***

Удивительное дело, но Петунья поняла, что скучает по Снейпу. По тому надежному другу, чья неизменная поддержка в любых делах выручала ее на протяжении нескольких лет в новом времени. И пусть преподаватель из него был не слишком хороший — излишне требовательный и жесткий, он быстро выходил из себя. Но в общении с равными эти черты характера, дополненные молчаливой надежностью, делали его удивительно привычным, как привычна бывает правая рука. Вроде и не задумываешься — пока рука есть, все хорошо. И лишь в разлуке... Хотя бывало, что общение раздражало ее до трясучки. Она регулярно писала ему через зачарованный блокнот. Вокруг было столько необычного, что вопросов, о чем писать, не возникало — Северус был настолько жаден до любого знания, что интересовало его буквально все. Особенно его заинтересовал «зоопарк» мастера Линя. Наставник был весьма известен в Китае и за его пределами, и часто ему дарили диковинных животных, которые селились в окрестностях деревни и мирно сосуществовали с людьми и друг с другом. Петунье доводилось видеть, как по тропинкам скакали трехпалые жабы, плыл по воздуху змееподобный китайский дракончик, как, играя в салочки, детишки прыгали по панцирям громадных черепах, ребята постарше беседовали с мудрым рогатым львом Байцзэ, а над деревьями летали бииняо — две утки со сросшимися крыльями. По слухам раньше был даже феникс, но в последний визит мастер Цейгергоффер приехал с одним британским другом, который уговорил огненную птицу отправиться на Туманный Альбион с ним. Петунью больше всего впечатлил цилинь — довольно гармоничное существо, похожее на чешуйчатого оленя с головой дракона. Из-за окраса — зелено-голубого — и рогов, похожих на голые ветви деревьев, заметить его в чаще было не просто. Но заметив, девушка уже не могла отвести взгляда от его удивительно гармоничных движений: казалось, цилинь плыл по траве, не приминая ее. А когда он подошел поближе, она почувствовала поразительное спокойствие и умиротворенность [8]. На территории зоопарка свободно валялись перья, чешуйки и шерсть диковинных животных. Памятуя о чудных ингредиентах зельеварения и будучи во власти восторга от встреч, она описала зоопарк Северусу, особое внимание уделив цилиню. Э. – Что из этого тебе интересно? С. – Цилинь. Достань мне его. Э. – Как? С. – Просто ударь аккуратно камнем по голове и наложи стазис. Петунье понадобилось несколько раз перечитать эти слова, чтобы осознать. «Наверное, там в другой части света он плотоядно облизнулся». Э. – Северус, ты с ума сошел?! Кто мне даст разорить этот зоопарк. И потом он просто красивый, мне его жалко. Вот если тебе шерсть или там перья нужны были, то, что просто так валяется. Это я могу собрать. Задумался. С. - Все давай. И не забудь гуано. Э. - Что? С. - Экскременты. «Наверное, развалился на кровати и снисходительно так мне пишет… Что ему надо??» Э. – Зачем? С. – Ты просто не представляешь, какие возможности в нем сокрыты. «И представлять не хочу». Петунья сердито захлопнула блокнот. «Чтоб тебе икалось, чертов фанатик зельеварения!»

***

Рутина обучения была изнурительной: один месяц сменял другой, а прогресса в достижении Дара Неба не наблюдалось. Петунье казалось, что груз высоких целей и непомерных задач клонит ее к земле, поднять взгляд от которой становилось все труднее. Зима в Китае выдалась под стать ее настроению — ветреная и снежная. К счастью, Петунья еще осенью поставила небольшой телепорт к Жемчужной темнице, в противном случае она рисковала остаться без ставшей такой привычной комнаты для специальных стажировок. Поскольку зимой с прополкой возникали обоснованные сложности, мастер Линь призвал ее развивать свое тело. Признаться честно, Петунья была далека от спорта в любом виде, поэтому эту часть обучения воспринимала как тяжкую провинность. Видя ее унылое прилежание, наставник не сильно настаивал. Взамен девушка открыла для себя красоту начертания рунных символов посредством кисти и чернил. Как она ни билась, но красивый иероглиф нарисовать не получалось, хотя каллиграфии она уделяла немало времени, но зато у нее получались рисунки в русле классических китайских сюжетов. Помимо этого она пробовала рисовать привычные ей руны кисточкой: сначала это было непросто, тем более мастер Линь требовал, чтобы любой нарисованный ею значок был красивым. Чернила постоянно капали в ненужных местах, кисть так и норовила оставить лишний мазок, а указательный палец, казалось, навсегда изменил свой цвет. Но к концу зимы она вполне освоилась, и чернильные руны не уступали карандашным. А потом пришла весна. Склоны гор разукрасили яркие цветы, в воздухе пахло новой жизнью. И на обратном пути из Жемчужной темницы Петунья увидела поразительную картину. На краю тропы цвело небольшое сливовое дерево. Казалось удивительным, что в суровом краю есть место для изысканного и хрупкого растения. Листьев на нем еще не было, и темные ветви были буквально усыпаны яркими красно-белыми цветами. И вдруг ее накрыло. Эти нежные цветки, пахнущие свежим ароматом весны и жизни, этот пьянящий пронзительный горный воздух, эта тропа под ногами, вымощенная крупными камнями. Она поводила головой вокруг: все было другим. Как будто с глаз сорвали повязку, а из ушей и носа вынули затычки. Она присмотрелась к одному из цветков: и словно видела, как токи жизни пульсируют по ветвям к краям лепестков, как те слегка подрагивают, дыша в такт природному ритму, и шелестят мелодию весны [9]. Опьяненная своим открытием, она прибежала к пагоде мастера Линя, вмиг взлетела по лестнице в его покои и замерла перед наставником, счастливая и ошарашенная. Тот не выглядел удивленным, слегка улыбнулся, от чего вокруг глаз разбежались лучики морщинок, и медленно кивнул. Ошалевшая Петунья развела руками, словно пытаясь сказать: «неописуемо!» и побежала дальше. Как сумасшедшая она носилась от дома к дому, от дерева к дереву, от цветка к цветку и впитывала, вдыхала, вживалась в эту весну. Ближе к вечеру она подуспокоилась, присела отдохнуть и посмотрела на китайскую рунную связку. Сегодняшнее открытие сказалось и на ней. Прежде бессмысленный и тяжеловесный набор значений превратился в изящный рисунок живой лозы. Она неуверенно проследила его пальцем: как гармонично, как правильно… Как она была наивна! Ведь она думала, что руны прядут — вписывают в канву вязи. И сама чертила именно такие руны: подстраивая символы под свои нужды, укладывая их в прокрустово ложе связки. Ан нет! Вязь живая, она дышит своей особой жизнью и сама говорит, какие руны ей нужны и как они могут расти, из простых линий проклевываясь в сложный узор. И в лежащую перед ней связку так и хотелось добавить лишний завиток, чтобы вся живая конструкция стала еще краше, еще изящнее. Рука сама потянулась к кисти. Взмах, мазок, петелька, точка. Внутренняя гармония каждого символа притягивала взгляд, не давая отвести глаз. Усилием воли Петунья глянула на карандашные символы и поморщилась: слишком силен был контраст между живыми рунами и мертвыми символами магии, заключенной в оковы. Девушка поймала себя на мысли, что она невольно улыбается: как просто и как… непривычно. Ей вдруг вспомнилось, что такое состояние называли озарением: и, правда, это было как после долгой ночи увидеть зарю нового дня. Петунья уже не боялась себе в этом признаться: Китай сделал ее другой.

***

После случившегося озарения учеба шла как по маслу. Все задания получались легко и непринужденно, новые символы легко заучивались, и даже если Петунья ошибалась в завитке, посмотрев новым взглядом на всю связку, она понимала, как исправить свой просчет. И тогда мастер Линь стал приглашать ее для совсем других занятий. Говорил он по-прежнему мало, но на каждом занятии они подолгу изучали что-либо новое — артефакт, картину или просто любовались красотами природы. При этом для обучения ему вполне хватало окрестностей родной деревни. Накануне одного из последних занятий он выдал девушке для чтения свиток с описанием Летящего водопада. Это странное явление имело место в одной из пещер Тибета: вода в нем падала не вниз, а взмывала вверх. Словно некий могучий маг записал явление водопада на пленку и запустил обратный просмотр. Для объяснения этого феномена наставник даже перешел на английский, объяснив, что такие специфические термины ее переводчик с китайского не потянет. - Это выход петли, - пояснил мастер Линь, проводя тонким пальцем по картинке Летящего водопада. – Совсем рядом там комната, схожая с Жемчужной темницей, где время течет вяло и неспешно. - А такой водопад есть и около Жемчужной темницы? – заинтересовалась Петунья. - Не водопад, но есть. Девушка задумалась. - Ты же училась в Хардангере, - мягко намекнул наставник. Она замерла, а потом подняла на учителя расширенные от удивления глаза: - Временная лакуна. Тот медленно кивнул: - Живая. Всегда живая. Время в ней всегда течет, и всегда по своим законам. Там не действуют часомеры, оттуда нельзя просто переместиться. Попав в течение другого времени, ты следуешь ему покорно, как опавший с дерева лист. «Не сказать что сильно покорно, но плыву, куда деваться». - Разве нет другого способа выйти из временного потока? – уточнила Петунья. - Кроме как ждать, что твой листик вынут из воды? – мастер Линь посмотрел задумчиво на рисунок, - Мой отец рассказывал, что давным-давно один мастер освоил Узы пустоты. Он вывел реку времени к озеру, где она замерла, зеркалом отражая лунный свет. И там он познал Дао. Философские вопросы бесконечного Дао, который никуда не торопится и поэтому везде успевает, не внушали оптимизма. И потом мысль остановить время, чтобы оказаться, в когда хочешь, казалась излишне... кощунственной что ли. Но теоретические выкладки можно и потом обдумать. - Остались ли записи этого мастера? – спросила она мастера Линя. Тот внимательно посмотрел, словно сомневаясь в полезности такого знания. Но все же медленно кивнул.

***

Последний напутственный урок проходил в необычном формате. Не было свитков со старинной мудростью, напротив, вопреки всем прежним традициям мастер Линь сам рассказывал. - Течение времени сильно, и все мы неизбежно следуем ему. Бывают те, кто хочет переиграть время. Они зачерпывают горсть с берега — павшей листвы, травы, песка, камней, — и бросают ее в воду. Река течет. Ей нет дела до людской глупости. Мастер развел руками, словно пытаясь показать отсутствие границ последней. – Но бывает тот, кто приходит к реке с рабами и лопатами: и покорные жесткой воле те строят новое русло старой реки. Такого человека зовут Властелином. На западе его обычно называют Лордом Судеб. Что-то тренькнуло на краю памяти Петуньи, что-то смутно знакомое. - Властелин так верит в другое русло реки, что ломает старое под него. Но ломает он не только русло, но и всех, кто в нем живет, включая себя… В твоей родной Британии один из Властелинов собирает своих рабов и выдает им лопаты. Наставник поводил руками в широких рукавах халата, словно ему стало зябко: - Недавно у нас гостил мастер Цейгергоффер вместе со своим английским другом. Тот вполне мог стать Властелином, но раскаяние за смерть близкого человека не позволило ему доломать себя. Видя его скорбь, Фоукс отважился разделить с ним это бремя. Этот друг не сможет на равных выйти против Властелина, но у него хватит решимости кинуть немало горстей: во Властелина, в его рабов, и даже в реку. «Сила веры завораживает. Но неужели только разрушение может быть ее целью?» - Вы не будете вмешиваться, мастер? - Нет. - Пусть не действием. Разве вы не можете сохранить русло силой веры? Наставник покачал головой: - Новое русло изменит чьи-то судьбы и жизни, но Небо останется неизменным. Мастера Китая верят, чтобы этот мир не рухнул. Невольно она содрогнулась. - Мастер, почему мы об этом говорили? - Меня просили рассказать тебе. - Просили? Кто? - Мой отец. Его дух пришел ко мне в зеркале воды. «В последнее время покойники слишком злоупотребляют таким способом общения». - Мастер, а демоны могут придти в отражениях? – Петунье не хотелось так думать, ни капли. Но тенденция начинала настораживать. Наставник свел руки и прижал сомкнутые ладони к губам в знак глубокой задумчивости. Потом вновь спрятал их в рукава халата: - Мир духов обманчив. И доброму мужу не следует легко верить его явлениям. Но если Небо желает предостеречь, оно направит дух того, кого муж почитает. Небо предостерегает меня и тебя моими устами. Древние говорили: «Не зная воли Неба, нельзя стать благородным мужем», - он помедлил и добавил, - Благородный муж боится велений Неба [10]. Петунья смешалась, не зная, как реагировать на последнюю фразу. В тишине они просидели еще с полчаса. На этом молчании ее обучение в Поднебесной было закончено.

***

Примечание (не влезло в комментарии, поэтому разбиваю): 1. Путь к Жемчужной темнице: http://www.epidemicfun.com/wp-content/uploads/2010/06/shanxi_36.jpg http://etotam.com/wp-content/uploads/2013/09/18.jpg 2. Водопады в Шаньси: http://www.epidemicfun.com/wp-content/uploads/2010/06/shanxi_34.jpg http://www.epidemicfun.com/wp-content/uploads/2010/06/shanxi_28.jpg http://www.epidemicfun.com/wp-content/uploads/2010/06/shanxi_33.jpg 3. Дороги в Шаньси: http://www.epidemicfun.com/wp-content/uploads/2010/06/shanxi_19.jpg http://cdn.trinixy.ru/pics4/20100803/beautiful_photos_from_shanxi_province_china_04.jpg http://biglux.ru/photos/Kitay/shanxi_20.jpg 4. Население Китая достигло отметки в один миллиард жителей только в начале 1980-х. 5. Кицунэ - японский термин, в Китае скорее скажут хули-цзин (спс Shamaona). Но слово кицунэ мне нравится больше, это, видимо, переводчик мастера Линя так чудит. :) Про кицунэ взято, главным образом, отсюда: http://www.bestiary.us/kicune 6. Показать свой хвост — (китайская поговорка) то же, что и показать свой характер. 7. Руны на сковородке special for Viktoriya Jimenez. Я все помню! :) Сковородка, конечно, вок. На самом деле в правильном воке при соблюдении технологии не подгорает и без волшебства. 8. Упоминаются китайские мифические животные. Аутентичность на основе народного фольклора и википедии. 9. Слива Мэйхуа в Китае и правда цветет на голых ветвях еще в феврале. http://kedicikzuberlin.livejournal.com/14137.html Сюжет часто используется в китайской (и японской) живописи, где породил самостоятельную технику, напр.: http://image.shutterstock.com/z/stock-photo-plum-blossom-on-white-background-traditional-chinese-painting-97534556.jpg 10. Некоторые высказывания мастера Линя в отношении Неба взяты из высказываний Конфуция.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.