Давай, сломай во мне чувства все

Весна встретила обитателей Хогвартса очень неприветливо и им ещё долго пришлось терпеть зимние морозные дни. Джеймс Поттер не обращал внимания на продолжающиеся холода, так как, спустя почти семнадцать лет со дня своего рождения, казалось впервые познал счастье. На Рождество ему наконец-таки удалось поцеловать свою возлюбленную, а на День Всех Влюбленных она даже согласилась пойти с ним на свидание и в тот же вечер он предложил ей встречаться. Пусть и тайно, но она ответила положительно. Одному Мерлину известно сколько Джеймс мечтал о ней и он был наконец вознаграждён за несколько лет ожидания. Прекрасная лилия зацвела: ранее неприступная и гордая, она раскрылась перед ним лёгкой, нежной и невинной. И улыбка ее стала ещё красивее. — Не отставай! — она поднимается по ступенькам в Совиную Башню. Глаза ее искрились задорными искрами и соблазняли его поймать ее, обнять, прижать к себе и впиться в пухлые губы с поцелуем. И он бежит за ней, окрылённый ее неожиданным авантюризмом и лёгкостью. — Поймал, — он улыбается прижимая ее к арке и целует со всей страстью, что есть у него. И Лили игриво улыбается ему, почти что смеётся, а после тянет его за руку в глубь. Они останавливаются возле колонны и Джеймс прижимает ее спиной к холодному мрамору. Розовые пухлые губы манили его и он не мог отказать себе в этом удовольствие. И это всегда для него так волнительно, и что ещё более приятно — для Лили тоже. Каждый раз когда они соприкасаются губами, то оба задерживают дыхание. Он действуют осторожно, боясь причинить боль или что она в последний момент упорхнёт, как бабочка. Эванс осторожно хватается за его мантию, привстав на носочки, и неловко отвечает на такой несмелый поцелуй. И когда они оба осознают, что это все не сон — выдыхают. И с этим выдохом кровь разгоняется по телу, закипает, становится жарко и их уже невозможно отцепить друг от друга. Когда он впервые поцеловал ее, Лили осознала, насколько бесконечно любит этого парня в квадратных роговых очках. Она всегда скрывала свои чувства, потому что ей казалось, что Поттер просто издевался над ней все эти годы. И когда он откровенно, без глупых шуток и подколов, признался ей, Лили ему поверила. Ей хотелось, чтобы Джеймс Поттер отчаянно любил ее на самом деле, потому что она все эти годы неустанно мечтала о нем. — Стой, — она притихла, перейдя на шёпот. Джеймс замолчал, прислушиваясь. Они оба напрягли слух и до них донёсся едва слышный скулёж. — Кто-то плачет, — она нахмурилась и не успел он ее остановить, как отважная гриффиндорка уже пошла на звуки. Они притаились за поворотом и незаметно выглянули, Джеймс по лицу своей девушки понял сразу: она пойдёт даже прямиком в логово дракона, если будет уверена, что тому нужна ее помощь. — Лили, стой, — шепнул он, в надежде остановить ее, но прекрасно понимал, что девушка не бросит в беде одиноких и опечаленных. Даже такую суку, как Сирена Миддлтон. Он не успел поймать ее за руку, как та уже окликнула слизеринку. — Сирена? — альбиноска вздрогнула и развернулась. При виде гриффиндорки, сухие губы неприятно скривились. Миддлтон не возлюбила ее при самой первой встрече: оно и понятно Лили — грязнокровка, но ещё потому, что Солнце подарило ей такой прекрасный огненный цвет волос и наградило ее лицо своими поцелуями. Си никогда не признаётся в своей зависти. Наверняка у неё и родители любящие, всегда ее поддерживают, она отличница, у нее много друзей, миловидная внешность, глубокие зелёные глаза. Чем она заслужила это все? — Оставь меня, — чеканит стальным голосом, обращая взгляд на окно. Ей приходилось торчать здесь в тени и издалека любоваться солнечным светом, словно она вампир, словно не человек вовсе. В руке она сжимала письмо, раздумывая вот уже десять минут отправлять его или нет. — Не делай этого! — строго попросила рыжеволосая и медленно начала подходить ближе. Сирена от такой наглости развернулась на одних пятках и злобно свела брови к переносице. Да что она о себе возомнила! Кто ее просил вмешиваться в ее личные дела? — Пожалуйста, подумай хорошенько, — продолжает нести бред и ещё с таким виноватым и сожалеющим выражением лица, что слизеринке хочется вырвать из себя, отмыться от этой грязи, вычесать из редких седых волос, выстирать из одежды. — Да что ты знаешь обо мне! — кричит встряхнув руками и сильнее сжимает письмо в руке. Конечно, она не хотела отправлять его, не знала нужно ли и правильно поступает, но все равно собиралась с мыслями, чтобы сделать это. А эта бессмысленные жалость только подстрекала ее сделать это. — Давай поговорим, — складывает ладони вместе в мольбе, — пожалуйста, только отойди от окна! — Сирена собиралась высказать оскорбительную речь, что любимица Солнца может катиться в самое пекло Ада, как умолкла на полуслове и недоуменно вскинула брови. Она бросила быстрый взгляд за спину, вновь оглядела рыжее чудо и после рассмеялась в голос. Легко и непринуждённо, словно Лили рассказала какую-то глупую маггловскую шутку. — Ты просто нечто, Эванс, — отвешивает комплимент, пока гриффиндорка в непонимании хлопала глазками, и уселась прямо на холодный пол, подобрав к себе ноги. — Само очарование, — хотя она на самом деле не хотела ее обижать, в силу привычки выходит с сарказмом, и рыжая замечает это, от чего начинает хмурится. Сирена показывает письмо и легко улыбается: — я просто хотела отправить весточку домой, — и какое же это наслаждение видеть, как багровый румянец перекраивает веселые веснушки на лице. — я думала, ты хочешь спрыгнуть, — мямлит неуверенно и тихо. Надо же было так оплошать! Теперь эта стерва до конца школы будет ей припоминать, но все же у Лили отлегло от сердца, что Сирена не собиралась покончить с собой. Последняя мягко похлопала рядом с собой, приглашая ее присесть. На ватных ногах, с небольшим подозрением, Лили скатилась по стене и поджала к себе ноги. Сирена была одета слишком тепло для чистокровной волшебницы: меховые сапожки, перчатки из драконьей кожи, вязаные ручной работы шапка и шарф, а помимо мантии сверху была шаль. И даже не смотря на это все, щеки альбиноски горели огнём, а губы ее посинели. Лили не знала, сколько девушка тут пробыла, но, видимо, достаточно долго. Она теребила в руках весь уже измятый конверт и как бы Эванс не хотелось узнать, что в нем, спрашивать об этом не стала. Они молчали. Им не о чем было говорить друг с другом, они никогда прежде не общались, да и то, что чистокровная всю жизнь издевалась над магглорожденой, первой не прибавляло чести. Она просто не имела права даже попросить ее присесть рядом — слишком уж наглая просьба с ее стороны. Но дуреха Эванс согласилась. И Сирена была бесконечно благодарна ей за избавление от своего одиночества. Может она не такая и плохая, как Си всю жизнь думала? — Хочешь прочитать? — спрашивает с хитрым прищуром и протягивает письмо. Это простая манипуляция, чтобы кто-то прочёл и решил за неё ее же проблему. Люди слишком предсказуемые и Лили сначала отказывается, но любопытство все же берет вверх. — Дорогие родители, — читает она вслух с важным видом, словно изображает ее. Даже в спине выпрямилась! — Пишу вам… — она начинает читать себе под нос: тихо и быстро. По мере прочтения глаза ее расширяются и последнее предложение произносит ошеломлённо и громко. И вправду чудо. — По вышеописанным причинам, прошу вас немедленно забрать меня домой. Дальнейшую свою судьбу я вверяю в ваши руки, — она пару секунд пялится на бумагу, пытаясь собрать воедино пазл. Нехилую ей мозготрепку устроила Сирена, которая сейчас преспокойно потешается над ее изумленным лицом. — Но зачем? До выпуска осталось совсем немного! Зачем бросать все сейчас? Слизеринка вырвала из рук письмо, она сложила бумагу и убрала в конверт, после чего запечатала его в первый и последний раз. Сирена родилась слабой и больной, для матери она стала чудом после нескольких выкидышей и рождения мертвых детей, а для отца не более, чем обузой и позором на всю жизнь. Отец хотел наследника, который превосходил бы его во всем и в будущем своём сослужил хорошую службу Темному Лорду, но он произвёл на свет маленькое чудище с красными глазами. И ему ничего не оставалось, кроме как поскорее найти ей жениха и сплавить куда подальше, чтобы глаза не мозолила, но никто из семьи брать ее такую слабую и немощную, тем более бесплодную, не хотел. И когда он вывел ее в свет, несколько чистокровных волшебников изъявили желание скрепить с ней союз, потому что семья Миддлтон издавна самая большая, древняя и очень влиятельная. Только о том, что она не сможет родить, отец никому не рассказывал, да и зачем? Это единственный шанс выдать дочь замуж, и разбираться с проблемами ее наследников не желал. — Мне здесь делать больше нечего, — ответила на простой вопрос. Скатываясь спиной чуть ниже. Она уже не чувствовала пальцев ног, голова кружилась от жара, а перед глазами все расплывалось. Если она просидит здесь ещё чуть-чуть… — Из-за того, что вы расстались с Регулусом? — возмутилась громче положенного и в ушах у Сирены что-то стрельнуло. — Отчасти, — признаётся. Тяжелая и мутная голова развязала ей язык. Сирена собиралась рассказать, что угодно, чтобы Эванс уже свалила и дала ей поспать хотя бы пять минуточек. Ничего же не случится, если она опоздает на обед? — Родители не хотели отдавать меня в школу и они были удивлены, что я продержалась два курса. На третьем они хотели забрать меня, но я настояла, что Регулус поможет мне со всем справиться и будет заботиться обо мне, — она нежно улыбнулась, радующим воспоминаниям. Она это уже почти забыла. И если закрыть глаза, она вспомнит, что Регулус поклялся и ей и им, что никогда ее не оставит. — Эй, — трясёт за плечо, пытаясь вырвать ее из блаженных и таких счастливых воспоминаниях, но Сирена не поддаётся на уловку. Ведь ей так хотелось побыть с ним ещё несколько минут, пусть даже в грезах. — Сирена! Си!.. Лили в панике затрясла альбиноску, но та почти перестала на неё реагировать. Грудная клетка волшебницы почти не двигалась, чтобы сделать вздох и это было самое страшное, что Эванс приходилось видеть в своей жизни. Она предприняла ещё попытку поднять ее с помощью магии, но когда это не возымело успеха, она отчаянно позвала Джеймса. И как хорошо, что парень не ушёл сразу же и когда она нуждалась в нем, парень пришёл на помощь. Для этого он и остался здесь. Чуть позже, когда они бежали с ней в больничное крыло, у Сирены начались судороги. Джеймс тоже был напуган, так как не представлял, что делать в такой ситуации и только ускорялся. Мадам Помфри тут же принялась за лечение и отдала им приказ раздеть и завернуть в одеяло. Джеймс уже второй раз за этот год видел Сирену на больничной койке. Бледное лицо почти сливалось с цветом белоснежной подушки, и смотреть на неё было невыносимо. Волшебники не часто встречаются с различными заболеваниями, он и сам ни разу не болел, но он уже дважды приносит ее сюда на грани жизни и смерти, а какого ей он и представить не может. Когда мадам напоила Сирену снадобьем и слизеринка перестала дышать через раз, Лили облегченно вздохнула, а Джеймс только сейчас заметил, что она не выпускала ладонь Миддлтон из руки. Он поцеловал свою девушку в макушку, чтобы ее успокоить и попытался ободряюще улыбнуться. — Пойдём в гостиную? — спрашивает тихо, хоть в больничном крыле, кроме них троих никого не было. Она обращает на него усталый взгляд зелёных глаз. В них нашлось бы сострадание для всего мира и даже для самого обозлённого и страшного волшебника этого века. И, кончено же, она качает головой. Она не могла ее оставить здесь одну одинешеньку. Ведь никто кроме них не в курсе, что она здесь, да и кто бы пришёл сюда? — Я скажу Сириусу, — осведомил Джеймс, поднявшись со стула. Лили вскинула брови, затем поджала губы, но все же неуверенно кивнула. Парень одарил ее поцелуем в лоб. — Уверена, что хочешь остаться здесь? — Да, — решительно кивает, — не хочу, чтобы она была одна, если она вдруг проснётся, — у неё застывают непрошеные слёзы. Там, в Совиной башне, Сирена все же добивалась того, о чем изначально подумала Лили. И в такие отчаянные и переломные моменты жизни, никто не должен быть один. — Люблю тебя, — выдыхает он, восхищаясь ей, и вновь целует в лоб, но задерживается дольше, чем в первый раз. — Тебе принести что-нибудь? — Можешь из моей комнаты взять пару вещей? Ей нужна другая одежда, — кивает на койку и пытается улыбнуться, но из-за усталости выходит криво. — И носки тёплые захвати, — она берет его за руку, потому что хочет задержать его тут ещё чуть-чуть. — Ладно, а ты, если что, призови нашего друга-эльфа с кухни. Пусть он приготовит тебе горячий какао, ты сама вся продрогла, — он скинул с себя свою мантию и накинул на хрупкие плечи своей девушки. — Ни за что, — нахмурилась, — это рабский труд, я такому потыкать не собираюсь, — отчитывает его строгим голосом и он, не удержавшись, смеётся. — И то, что ты зовёшь его своим другом, ещё не значит… — Я понял, — щёлкает по носу, прерывая бесконечный монолог. В защите чужих прав, Лили могла распинаться двое суток кряду. Поправляет растрёпанные волосы и подмигивает: — ещё расчёску тебе захвачу. — Иди отсюда, — улыбается беззлобно, пригладив свою роскошную шевелюру. — Я скоро вернусь, хорошо? — просит разрешение, прежде чем уйти, потому что и сам хотел остаться с ней. Она согласно кивает и после Джеймс идёт на выход, но через пять минут возвращается, чтобы поцеловать ее в губы. — Не удержался, — лукаво улыбается, и на сей раз уходит совсем. И хоть все ее мысли занимала Сирена, она быстро подумала, что хочет выйти замуж за этого человека.